Огни Небес - Роберт Джордан

Самое же худшее заключалось в том, что Найнив пришлось стоять и слушать эту галиматью. Лицо ее все больше заливала алая краска, а вялые цветы в руке повесили головки. Попытайся она осадить Люка обидными словами и отослать прочь, вероятно, это только пуще воспламенит его, подвигнет на новые излияния, а прочих наведет на еще более глубокие раздумья. Она чуть не вздохнула с облегчением, когда этот идиот наконец откланялся, напоследок самым изысканным образом размахавшись своей накидкой.

Держа в руке цветы, Найнив, чтобы не видеть лиц остальных, широким шагом двинулась впереди, то и дело сердито поправляя сползающие с плеч узлы, пока не удалилась от фургонов за парусиновую стену. Там, где ее не было видно от лагеря, она столь ожесточенно швырнула наземь бедные цветы, что Раган и прочие шайнарцы, ожидавшие на лугу на полпути к дороге, переглянулись. У каждого из шайнарцев за спиной, рядом с мечом, висел завернутый в одеяло узелок — естественно, совсем маленький! — но при них было достаточно фляжек с водой, скорей всего, на несколько дней. И у каждого третьего имелся либо чайник, либо котелок. Замечательно. Хотят кашеварить сами — пожалуйста! Не дожидаясь, пока сидевшие на корточках шайнарцы решат, можно ли приблизиться без опасности для себя, Найнив в одиночку зашагала по пыльной дороге к городу.

Источником ярости Найнив был Валан Люка. Надо же, так унизил ее! Надо было ему по голове настучать, а потом пусть Темный разбирается, что кто подумает! Однако гнев ее был направлен на Лана Мандрагорана. Лан никогда ей цветов не дарил. Впрочем, это не имело никакого значения. Свои чувства он выражал словами куда глубже и искреннее, чем когда-нибудь сумел бы Валан Люка. Судя по цветистым речам, она многое значила для Люка, но скажи Лан, что собирается унести ее, его не остановили бы угрозы. Даже Силой его не остановить, разве что успеешь направить раньше, чем он своими поцелуями лишит тебя воли, разума и крепости ног. Тем не менее цветы бы не помешали. Они были бы очень кстати. Уж наверняка милее, чем еще одно объяснение, почему невозможна их любовь! Ох уж эти мужчины и их слово! Мужчины и их честь! На смерти, значит, женат? Он и его личная война с Тенью! Нет, он будет жить, он женится на ней, а если он смеет думать иначе, она наставит его на путь истинный! Оставался сущий пустяк — разобраться с узами, скрепляющими его с Морейн. Найнив чуть не застонала от досады.

Она прошла по дороге с сотню шагов, прежде чем остальные ее нагнали. Мужчины искоса на нее поглядывали, а Илэйн лишь громко фыркала, сражаясь со своими узлами и пристраивая их на спине, — м-да, видно, она и впрямь все взяла с собой! Бергитте шагала рядом, прикидываясь, что тихо разговаривает сама с собой, но ворчала она достаточно громко: о женщинах, которые бегут точно карпанские девицы, собравшиеся прыгнуть с речного утеса. Найнив игнорировала и фыркание Илэйн, и бормотание Бергитте.

Мужчины рассредоточились, впереди шел Галад, рядом с ним — Том и Джуилин, шайнарцы длинными цепочками вытянулись по обе стороны от женщин: настороженные взгляды ощупывали каждый чахлый кустик и каждую складку местности. Шагая в центре, Найнив чувствовала себя глупо — можно подумать, они ждут, будто из земли вот-вот поднимется целая армия; можно подумать, будто и сама Найнив, и обе ее спутницы совершенно беспомощны. Это ощущение лишь усугубилось, когда шайнарцы молча последовали примеру Уно и приготовили мечи. И к чему — ведь не было видно ни одной живой души; даже лачужные деревушки казались заброшенными. Меч Галада оставался в ножнах, но Джуилин взял свой посох за середину, а не использовал его как дорожную трость; в руках Тома то возникали, то исчезали ножи, будто он не осознавал, что делает. Даже Бергитте наложила на тетиву стрелу. Найнив покачала головой. Оказаться в поле зрения этакого отряда захочет только очень наглая и храбрая шайка.

Так они достигли Самары, и тут Найнив пожалела, что отказалась от предложения Петры и братьев Шавана проводить женщин до города. Сейчас она согласилась бы на помощь любого, кто готов ее оказать.

Неохраняемые ворота стояли нараспашку, над серыми городскими стенами поднимались шесть черных столбов дыма. Под ногами хрустело битое оконное стекло. Этот хруст был единственным звуком, если не считать отдаленного гула — будто по городу разлетелись чудовищные рои ос. На мостовой валялись мебель и обрывки одежды, горшки и кастрюли, выкинутые из домов и лавок утварь, товары и пожитки, а кем все это брошено — мародерами или бежавшими людьми, сказать было трудно.

Но пострадало не только имущество. Из окна свешивался торс в тонком зеленом шелковом кафтане, обмякший и неподвижный; на карнизе мастерской жестянщика болталось захлестнутое за шею тело какого-то оборванца. Иногда в глубине тупика или переулка Найнив замечала нечто, что издали можно было принять за ворох старой одежды. Но она понимала, что это вовсе не тряпье.

В одном из домов, где разбитая в щепки дверь каким-то чудом еще держалась на одной петле, маленькие язычки пламени жадно облизывали деревянную лестницу и помаленьку начинал сочиться дымок. Сейчас улица была пуста, но те, кто учинил здесь погром и поджог, ушли не очень давно. Головы поворачивались, стараясь глядеть сразу во все стороны. Найнив покрепче взялась за свой поясной нож.

Иногда сердитое гудение становилось громче и бессловесный горловой рев ярости, казалось, звучал не далее соседней улицы, а иногда он спадал до неясного ворчания. Однако когда пришла беда, обрушилась она неожиданно и безмолвно. Из-за ближайшего угла, будто одно целое, вывернула людская масса. Точно стая охотящихся волков, она бесшумно, не считая топота сапог, запрудила улицу от стены до стены. Завидев Найнив и ее спутников, толпа взорвалась — точно на сеновал швырнули факел. Колебаний не было; все как один устремились вперед; завывая, обезумев, люди размахивали вилами и мечами, топорами и дубинками, чем попало — что могло сойти за оружие.

Гнева в Найнив еще хватило, чтобы обнять саидар, и она, не задумываясь, так и поступила, даже раньше, чем заметила, как вокруг Илэйн вспыхнуло сияние. Существовало с дюжину способов, какими она сама могла остановить беснующуюся толпу, а если угодно, то нашлась бы еще дюжина способов ее уничтожить. Если бы не вероятность, что неподалеку рыщет Могидин. Найнив не знала, мелькнула ли подобная мысль и в голове у Илэйн. Знала лишь одно: она с равной решимостью цепляется и за свою ярость, и за Истинный Источник, а быть твердой и суровой ее заставляет больше Могидин, чем набегающая толпа. Найнив отчаянно цеплялась за то и за другое, но не смела ничего предпринять. Нет, только в крайнем случае. Ей почти хотелось, чтобы она могла рассечь и потоки, которые сплетает Илэйн. Должен быть иной выход.