Утеха падали - Дэн Симмонс

Барент опустил руки и снова улыбнулся.

— Беспокоишься, Уильям? Старик передернул плечами.

— Просто это самый разумный выход. Если мы объединим наши усилия для того, чтобы убить еврея, это докажет, что он не был доставлен сюда кем-либо из нас с определенной целью. А девицу найти будет нетрудно. Предполагаю, она снова вернулась в Чарлстон.

— Предположений здесь недостаточно, — оборвал его Кеплер. — Считаю, что еврея надо допросить.

— Джеймс? — Барент обратился к преподобному. Саттер открыл глаза.

— Убить его и вернуться к Игре, — буркнул тот и снова смежил веки.

— Тони?

Вздрогнув, Хэрод посмотрел на Барента.

— Вы хотите сказать, что у меня есть право голоса?

— Остальные проблемы мы обсудим позже, — ответил Барент. — Пока ты являешься членом Клуба Островитян и пользуешься всеми правами.

Хэрод обнажил свои маленькие острые зубки.

— Тогда я воздерживаюсь. Оставьте меня в покое и делайте с этим парнем все, что хотите.

Барент задумчиво уставился на пустой монитор. Вспышка молнии на мгновение перекрыла чувствительность изображения, экран затопило ослепительной белизной.

— Уильям, — произнес Барент, — я не очень понимаю, чем для нас может быть опасен этот человек, но я готов согласиться с тем, что будучи мертвым он станет представлять меньшую угрозу. А девицу и прочих мстителей мы отыщем без проблем.

Вилли наклонился вперед.

— Вы можете подождать, пока мой суррогат Дженсен не придет в себя?

Барент покачал головой.

— Это лишь оттянет начало Игры. — Он взял микрофон с консоля. — Мистер Свенсон? — Затем надел наушники, дождался ответа и продолжил:

— Вы следите за суррогатом, убежавшим на север? Хорошо. Да, я тоже видел его в секторе два-семь-шесть. Пришло время ликвидировать его. Подключите береговой патруль и снимите с дежурства вертолет номер три. При возможности воспользуйтесь инфракрасным излучением и тут же передавайте наземные сведения поисковым бригадам. Да, я не сомневаюсь, что вы это сделаете, но, пожалуйста, побыстрее. Благодарю. Связь окончена.

Натали Престон сидела в темном доме Мелани Фуллер в Чарлстоне и вспоминала Роба Джентри. Все прошедшие после той трагедии в Джермантауне месяцы она часто думала о нем, почти каждый вечер, перед тем как погрузиться в сон. Правда, после отъезда из Израиля старалась поглубже запрятать чувство горя и раскаяния, чтобы оставить место для суровой решимости, которая, по ее мнению, должна была сейчас целиком завладеть ею. Но у нее это плохо получалось. Вернувшись в Чарлстон, она каждый день проезжала мимо дома Роба, в основном по вечерам. Расставшись с Солом на несколько часов, бродила по тихим улицам, где гуляли они с Робом, вспоминала не только какие-то подробности их бесед, но и те глубокие чувства, которые зарождались и крепли между ними, несмотря на то, что оба понимали, насколько неуместна и чревата осложнениями возникшая между ними связь. Трижды она ходила на могилу Роба, и всякий раз ее охватывала такая горечь, которую не в состоянии приглушить или компенсировать никакая месть. И тогда она давала себе клятву, что больше не придет сюда.

Теперь, когда наступала вторая ночь в доме ужасов Мелани Фуллер, Натали не сомневалась в том, что если ей удастся здесь выжить, то это произойдет лишь благодаря воспоминаниям о светлых чувствах, а вовсе не решимости отомстить.

Она находилась наедине с лишенным сознания «семейством» Мелани Фуллер немногим более суток, но ей казалось, что прошла уже целая вечность. Ночь с воскресенья на понедельник выдалась очень тяжелой. Натали пробыла в доме Фуллер до четырех утра и ушла лишь когда уже не оставалось сомнений, что до следующего вечера Солу ничего не грозит. Если, конечно, он был еще жив. Натали знала лишь то, что говорила ей Мелани устами мальчика, который когда-то был Джастином Варденом. По мере того как ползло время, версия, что Нина не может контролировать Сола на таком расстоянии и нуждается в помощи Мелани для спасения Вилли и их самих, казалась все менее достоверной.

В первую ночь случались периоды, когда Джастин умолкал и долго сидел, уставясь во тьму невидящими глазами, да и остальные члены «семейства» Мелани становились такими же безжизненными, как манекены. Натали предполагала, что старуха в это время была занята мисс Сьюэлл или мужчиной, за которым в течение многих часов они вместе с Джастином следили в бинокль. Нет, для этого еще не пришло время. Джастин сказал, что за кровопролитием первой ночи Мелани наблюдала глазами одного из охранников. Натали сосредоточила в себе все свойства Нининой личности, чтобы убедить Мелани не вмешиваться и не обнаруживать свое присутствие слишком рано. Джастин бросил на нее ненавидящий взгляд и умолк на час, оставив Натали в полной беспомощности. Она должна была ждать новых сведений. Ждать, когда старуха проникнет в ее сознание и покончит с ней, убьет их обоих.

Натали сидела в доме, провонявшем отбросами и гниющей пищей, и старалась думать о Робе, о том, что бы он сказал в подобной ситуации, какую отпустил бы шутку. После полуночи она потребовала Нининым высокомерным тоном зажечь свет. Великан по имени Калли включил сорокаваттную настольную лампу с ободранным абажуром. Но ее тусклый свет оказался еще хуже, чем кромешная тьма. Все предметы в гостиной были покрыты густым слоем пыли, повсюду валялась чья-то одежда, из-под продавленной софы выглядывал почерневший, полуобгрызенный початок кукурузы, пол под чайным столиком был усеян кружочками апельсинов. Кто-то, скорее всего Джастин, беззастенчиво размазал по подлокотникам кресел и дивана малиновое .или клубничное варенье, и теперь его следы напоминали Натали кровавые подтеки. Между стенами слышалась возня крыс, а возможно, они бегали и по коридору — попасть в дом для них не составляло труда. Порою какие-то звуки доносились и со второго этажа, но они были слишком громкими для крыс. Натали думала об умирающей наверху твари, этой сморщенной старухе с перекошенным от паралича лицом, напоминавшим морду древней черепахи, изъятой из своего панциря; старухе, чья жизнь поддерживалась лишь внутривенными вливаниями физиологического раствора и мощной медицинской аппаратурой. Иногда, во время долгих периодов затишья, когда никто из членов «семейства» не только не двигался, но даже, казалось, переставал дышать, Натали представляла себе, что Мелани Фуллер уже умерла, а эти автоматы из плоти и крови продолжают действовать, подчиняясь последним безумным фантазиям угасающего мозга, как марионетки, приводимые в движение агонией кукловода.

— Они забрали твоего еврея, — внезапно прошептал Джастин.