Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван

– Таврическая губерния, – добавил Торопков.

Профессор кивнул и продолжал:

– Затем в Тавриду пришли греки. В первой половине пятого века до Рождества Христова на берегах Черного моря возникают два самостоятельных греческих государства: Херсонес Таврический и Боспор. А уже в начале новой эры Таврика попадала в сферу интересов Византии, где находилась около тысячи лет. Свою роль в истории Крыма сыграла и Киевская Русь. В десятом веке на берегах Керченского пролива образовалось Тмутараканское княжество – составная часть Киевской Руси. И наконец, мы приближаемся к самому интересному – к дальним предкам нашего Ахмет‑бея. В пятнадцатом веке в Крыму образовалось независимое Крымское ханство со столицей в Бахчисарае. Хаджи-Гиреем были захвачены и разграблены все генуэзские крепости и греческие города. Ханская сокровищница, которую мы с вами собираемся найти, росла, смею вас уверить, не по дням, а по часам. С конца пятнадцатого века Крымское ханство совершало постоянные набеги на Украину, Московию и Польшу. К примеру, набег на Москву в тысяча шестьсот сорок четвертом году крымского хана Ислама-Гирея Второго, прапрадеда Ахмет‑бея, принес ему огромный выкуп – шестьдесят тысяч алтын, сорок тысяч золотых и большое количество «мягкой рухляди» – мехов. И это всего лишь малая толика всех богатств, которые дожидаются нас в сокровищнице Улун-Каи! Шли годы, и на свет появился один из побочных сыновей Бахадур-Гирея Первого, который сейчас известен нам как Ахмет‑бей, или еще Черный бей (из-за того, что он всегда носил черный бешмет и чалму). Он стал великим воином и именно ему была доверена тайна фамильной скокровищницы Гиреев, каковую он и пополнял ежемесячно. Но тут Ахмет-паша слишком далеко зашел, он разграбил все села, городки, хутора, храмы, суда и верфи. За ним долго охотились лучшие воины тогдашней Европы, но погубить его удалось нашим казакам. Примерно после этого Крымское ханство стало приходить в упадок: столь великие воины рождаются редко. После долгих русско-турецких войн, говорить о которых собственно, нет смысла, в тысяча семьсот восемьдесят третьем году Крым был включен в состав Российской империи и стал частью Таврической губернии с центром в Симферополе, коим до сих пор и является.

За окном поезда леса уже сменились полями, наступило время перекусить.

После обеда профессор продолжил:

– Теперь о размерах сокровищ. Из множества легенд известно, что все предки Ахмет‑бея, начиная с основателя династии Гиреев Хаджи-Гирея Первого, возвращаясь из набегов, откладывали пятую часть полученных богатств в особой пещере среди крымских скал.

– А почему бы им не превратить все эти драгоценности в реальные блага? – спросил Торопков. – Зачем это странное накопительство?

– Браво, отличный вопрос! – зааплодировал Смородинов. – Будь вы моим студентом, сразу бы получили «двенадцать»! Еще давным-давно полусумасшедший дервиш, известный как Мулладин, напророчил Хаджи-Гирею Первому подлинное величие его рода через пятьсот лет. Аллаху угодно, говорил дервиш, что ваш потомок может стать великим воином и правителем, объединившим весь Арабский халифат на горе неверным. Но если предки будущего халифа не обеспечат его восхождение, то быть ему всего лишь жалким нукером или убогим крестьянином. Халиф вырастет из золота, вот так сказал дервиш. Представьте себе фанатичность и мракобесие средневековых магометан, чтобы понять, какое воздействие на них возымели эти слова. К концу семнадцатого века, как раз во времена упадка Крымского ханства, в скалах Шайтан-Калаяра хранились несметные сокровища. И наверняка пророчество Мулладина могло бы исполниться…

– А все же о каких богатствах идет речь? – спросил Родин, скорее для Торопкова, потому что сам прекрасно знал ответ.

– Как говорили летописи, их бы хватило, чтобы купить сорок королей и сорок царей. Понятно, что это поэтическое преувеличение, но оно говорит о многом. Возможно, что и мы с вами жили бы сейчас на территории Великого Арабского халифата, если бы не казаки атамана Червеня. Они и положили конец карьере величайшего завоевателя того времени – Ахмат-бея, а вместе с ним и роду Гиреев, а вскоре и всему Крымскому ханству.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ну и слава богу, – заметил Торопков и перекрестился.

Профессор усмехнулся и продолжал:

– Здесь, я думаю, будет уместнее перейти к фактам, столь излюбленных у господ из вашего ведомства. – Он раскрыл чемодан и вытащил из него засаленную книжонку. – Сейчас я прочту вам потрясающий текст. Это легенда, которую записал наш с Гусевым предшественник, профессор Ботев, великолепный фольклорист. Он как раз таки собирал образцы устного народного творчества у малороссов. Ну, по большому счету, особо ярких находок у него не было, в основном все сказки вторичны. А вот в районе Хортицы и вообще Запорожья он наткнулся на интересные казацкие былины об атамане Сирко, гетмане Сагайдачном, есауле Дороше, ну и, собственно, об атамане Червене, одним из подвигов которого как раз является разгром оплота крымских татар – крепости Шайтан-Кале и уничтожение отряда Ахмет‑бея. Эта легенда и может считаться отправной точкой в поисках легендарной сокровищницы.

Профессор раскрыл книжонку, натянул на нос толстые очки в черепаховой оправе и начал читать с заунывным выражением, очевидно имитируя сказ слепого малоросского бандуриста:

– Почти подчистую перебили казаки войско Ахмет‑бея. Сам бей, еле живой, бежал с кучкой верных своих янычар. Загоняли насмерть нехристи быстрых лошадей и на ходу пересаживались на свежих. Сотня самых смелых казаков преследовала его от сожженной крепости Шайтан-Кале. Впереди на вороном как ночь коне мчался сам атаман Червень, во рту – трубка, в руке – пика. Зорко смотрят вдаль глаза казака, уж видно ему серую степную пыль, что вылетает из-под копыт басурманских коней, слышен грай перепуганных воронов. Да никак не можно догнать проклятых крымцев: самых лучших арабских скакунов забрал бей из табуна, а казацкие кони хоть и выносливы, да не так быстры. Но и отступить никак было нельзя: знал старый атаман, что не только страх подстегивал бея. Два верных мамелюка везли большой сундук с драгоценностями. Чего там только не было! И сапфиры, и алмазы, и цехины, и динарии, и драхмы, и серебряные кубки, окантованные золотом, и дамасские сабли работы лучших кузнецов, и перстни, и диадемы, и даже чалма, в которую была искусно вплетена паутинка бриллиантов, изумрудов и рубинов. Но главное сокровище бей хранил за спиной в большом коробе черного дерева. Был там смертоносный дар от мудрецов и владык маленького пустынного племени. Умоляли они Ахмета, чтоб не трогал женщин и детей, чтобы оставил жизнь их роду. Но не послушал бей, забрал сокровище и перебил все племя, потоптал конем, порубал саблями, пострелял из луков да гармат. Только один маленький мальчик чудом уцелел, заваленный кровавыми телами. Он и рассказал о том казакам, а что за сокровище, не знал по малолетству. Крепко ожесточились тогда сердца казаков, и пустились они в погоню за вероломным татарином. Только успеет ли сотня опередить Ахмета, чтоб не добрался он до Бахчисарайской крепости? Не извлечет ли он «Зеркало шайтана» из сундучка и, используя черное агарянское колдовство, не обратит ли казаков в пыль? Был в войске Червеня старый казак Грицько по прозванию Самоцвет из-за богатой сабли. Часто бывал он в этих местах и знал хитрые пути. Перевел он два десятка казаков вброд через мелкую горную речушку – и срезали путь казаки к морскому берегу. Увидел бей, что попал в клещи, ни вперед ему нет пути, ни назад. Страшно желал он испепелить казаков «Зеркалом шайтана», да не знал, как оно работает: и так и этак крутил драгоценный камень, да ничего не вышло. Спрятал он свои драгоценности в заветной пещере, спрятал, как мог, сундук с алмазом да затаился, выжидая, пока проедут казаки. Бросился Червень за остальными басурманами. Отчаянно бились нехристи, да только почти всех на месте зарубили, да все же кто-то в степь ушел, а кто и в горах схоронился. Взяли живым старого визиря да стали допрос вести, куда спрятал свое сокровище Ахмет. Пытался было молчать басурман, да как стали жечь ему пятки на медленном огне – живо все рассказал. Все, да не все: один прятал бей свой сундук, и никто не видел место, куда он его схоронил. Рассказал старик и о карте, которую держал хозяин подле самого сердца, да отдал ему в предсмертный час. Нашли казаки карту, да только непростой она оказалась: не то заколдованная она была, не то с секретом. А уж того секрета визирь не знал или сказать не хотел: так и умер под пыткой. Пришлось возвращаться Червеню с малой добычей. Поделили казаки меж собой арабских коней, золотую сбрую, оружие да драгоценности и поскакали с победой на Сечь. Красивую шкатулку слоновой кости забрал себе Червень, а карту – Самоцвет. Сказал ему атаман: ты казак ученый, ежели разгадаешь секрет – то и забирай сокровища, только десятую часть на храмы да нищим раздай. А сам Ахмет‑бей так и сгинул в Чертовых скалах: удушил его своим ядом шайтан. И тот сундук-то многие потом искали, да только никто не нашел. Старики сказывали, что коли пошел туда Чертов камень искать – не жди добра. Кто себе заступом ногу отрубит, кто передерется-перессорится или друг друга перережет. А иным и того хуже: кому татары мертвые пригрезятся, кому – что скалы кровью плачут, кому голоса детей, нехристями запытанных. Многие назад возвращались несолоно хлебавши, поседевшие, обезумевшие да пораненные. А те скалы, где бей «Зеркало шайтана» спрятал, так и до сих пор зовут Чертовыми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})