Время для жизни - taramans

- Молодец, Косов! Молодец! Отлично отстрелялся, курсант! – «ну вот, Квашнин все испортил! А я бы еще пострелял… так здорово было!». Инструктор ходил от курсанта к курсанту, с биноклем на груди.

Приятным было то, что после стрельб им выдали каждому по большой жестяной солдатской кружке горячего чая, а на закуску – ломоть серого хлеба с большим куском соленого сала! Вкуснятина же! И хлеб это – ноздреватый и душистый! А уж сало – вообще выше всяких похвал!

- Отбой привала! Становись!

«Опять – двадцать пять! А можно я уже сдохну, а?».

И опять – снег, снег, снег! Впереди снег – только уже изрядно разбитый впереди прошедшими курсантами; сбоку снег – чистый, искристый на солнце!

- Снег, снег, снег…

От шагающих сапог!

Мне, мне, мне,

Мне давно уже все – «пох»!

«Чего-то я зачастил вперед идти! Или так кажется? Или – и вправду я чаще других впереди оказываюсь? Лазарев чего подтасовывает? А-а-а-а… точно, он же… сортирует парней. Кому побольше отдохнуть, кому – поменьше. И чего? Поэтому я чаще стал впереди идти?».

Косов как-то вскользь заметил, что они прошли через какой-то лес. Отметил, что идти было… неудобно. И так-то тяжело, а тут всякие палки… елки… мешаются!

А потом… потом им попался овраг. Иван услышал впереди маты, но даже и – смех, который, впрочем, быстро прекратился!

- Чего там, парни? – спросил он у впереди идущих.

- Да ни хрена хорошего! Овраг там! И здоровый, сука! Вот там сейчас передние спустятся, потом мы пойдем.

К счастью, спустился он нормально! Не скатился, а именно – спустился, шагая вниз боком, аккуратно выцеливая, куда поставить ногу. Медленно, но – верно! Внизу копошились шедшие впереди и попадавшие, как доминошки, парни.

«Куча-мала получилась! Весело им, блин!».

Но в итоге веселого было мало – один из парней, похоже, потянул ногу. Точно Ирина сказать не могла – нужно смотреть в больнице. Иван подъехал к стоявшим внизу Лазареву и Ирине:

- Ну что, какие планы, отцы-командиры и красивые медработники?

Лазарев выматерился, потом извинился перед Ириной:

- Да какие планы? До контрольной точки – километра три, может – чуть меньше! Нужно тащить его туда, иначе никак!

- Ну что же? Значит потащим. А пока нужно из этой ямы выбираться. Знать бы еще – может вправо или влево у этого оврага отнорки есть. По ним бы наверх и забрались.

- Не… не будем терять времени. Есть тут эти отнорки, или нет… лазить здесь внизу по снегу из стороны в сторону? Так тут снега еще больше, чем наверху! Намного больше!

По предложению Ивана, с нескольких винтовок сняли погонные ремни, связали их меж собой, а он, прихватив крайний ремень зубами, сняв лыжи, полез на карачках наверх.

«Ну вот какого хрена тебе надо, а? На кой ты сюда полез? Что – других не было? Стоял бы сейчас с ними внизу, смотрел-поплевывал как другой карабкается наверх!».

Пару раз ему пришлось съехать вниз на пару метров с пластами слежавшегося снега, но закусив губы, он вновь карабкался наверх.

«Ну сколько тут той высоты? Да метров восемь, не больше! Какого же хрена… края-то все нет?!».

Выбравшись наверх – наконец-то! – он откинулся на спину и дышал-дышал-дышал… А чуть только восстановив дыхание, набрал в грудь воздуха… и выдал все знакомые маты! Сначала – чуть слышно, потом – все громче и громче! Поминая всеми ему знакомыми словами – и снег, и лыжи эти, и… много всего-всего! Только краем сознания чувствуя, что не стоит поминать отцов-командиров, руководство области и страны, и прочих политических деятелей. Хотя… про политических деятелей других стран, как правило – враждебных молодой Советской республике, он вспомнил тоже. Видно, всплыли в памяти карикатуры из газет и журналов, да плакатов.

Ни малого, ни большого петровских загибов он не знал. И сейчас был очень огорчен этим, когда запнулся и не смог ничего более придумать. И только сейчас расслышал, как внизу, там, в овраге, растет и крепнет, как мощь родной страны, хохот.

- Ну ты, Косов, все сказал, что хотел? – услышал он голос Лазарева.

Иван перевернулся на живот и подполз к краю.

- Заканчивай уже эту… политинформацию! Ты ремень-то кидать думаешь или нет? Или потерял, пока полз? – Лазарев улыбался.

— Это было бы… обидно! – пробормотал Косов.

По проторенной им тропе, со страховкой ремнем, он вытащил сначала одного, потом – уже вдвоем – другого. А там… можно и отдохнуть – без него справятся! И он довольно хорошо успел восстановиться, когда наверху собрались все.

А вот этого, каличного… пришлось тащить. Сначала пробовали тащить на руках, но быстро оставили эту затею. Было тяжело и неудобно. Пришлось тащить его, положив на лыжи. Тоже – так себе затея! Они перешли еще через один овраг – благо тот был, не сравнить с первым! Играючи, если не учитывать нараставшую усталость и боль в мышцах.

Контрольную точку они ждали, как манну небесную. Там оставили в санлетучке обезноженного. К удивлению Ивана, там же, только добровольно, остался и еще один из парней, хмурый и молчаливый.

Последний этап этой пытки Иван запомнил неотчетливо. Даже привал облегчения не принес. И только девчонки помогли ему выдержать все это. Они подошли к нему на последней остановке, и Косов с жалостью увидел темные круги под глазами Ирины и запавшие глаза Светы.

- Вань! У тебя от носа к подбородку – белая полоса идет. Это – плохой признак. Может останешься? – смотрела на него Ирина.

- Ты чего это придумала? Вот еще! – обозлился Косов, потом «сдулся», - Вы сами, девчонки, держитесь! Вот Вы – настоящие молодцы! Есть женщины в русских селеньях…

Последние пятьсот метров, они вчетвером «били» лыжню по очереди. Метров по пятьдесят, даже меньше. Но больше уже не могли.

- Не лежим, не лежим, товарищи курсанты! Дух перевели, дыхание восстановили? Встаем, ходим, ходим – расхаживаем мышцы! – ходил между ним Квашнин.

И так хотелось послать его, но – низ-зя!

Через некоторое время, вняв голосу рассудка и призывам инструктора, Косов поднялся и, постояв немного, на не сгибающихся ногах стал прохаживаться туда-сюда. К нему подошли пара парней, из тех, с кем «бил» лыжню на последнем участке.

- А ты ничё так… крепенький – протянул руку один. Второй молча ткнул кулаком в плечо – подтвердил таким образом слова первого.

Косову было… фиолетово. Он кивнул парням