Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Джоан Роулинг

предварительные теории, словно тасуя колоду карт и показывая ей случайные картинки. Попытавшись поспать минут двадцать, она включила прикроватный свет, села и открыла блокнот на последней исписанной странице, где она перечислила имена пользователей четырех аккаунтов, которые были так полезны Аноми и друг другу.

Через некоторое время, не зная, зачем она это делает, Робин потянулась за ручкой на прикроватной тумбочке и записала пятое имя: Золтан, первый друг Рэйчел в сети, который, по мнению Рэйчел, затем принял другую личность в сети, названную… Что это было? По какой-то причине у Робин возник смутный мысленный образ арлекина.

Она перегнулась через край кровати, чтобы поднять заряжающийся ноутбук, открыла его и набрала в поисковике “арлекин”.

— Скарамуш, — сказала она вслух, прочитав статью о персонажах итальянской комедии дель арте. Скарамуш был клоуном: хитрым, хвастливым и по сути трусливым — странное имя, если вы пытаетесь склонить молодых женщин к сексу. И снова, не понимая, зачем она это делает, Робин написала “Скарамуш” под Золтаном, на мгновение уставилась на шесть имен, а затем снова потянулась к ноутбуку.

Глава 99

Мы никогда не знаем, как высоко мы находимся

Пока нас не позовут подняться…

Эмили Дикинсон

Стремление

— Если ты не собираешься ничего говорить, — раздался глубокий, раздраженный голос Пэт из внешнего офиса, — перестань, черт возьми, звонить.

Было полпервого ночи в понедельник, и Страйк, сидевший за своим столом во внутреннем офисе, опираясь костылями о стену, ел печенье, пока разбирался с перегруженным электронным почтовым ящиком. Теперь он позвал Пэт,

— Тот же номер? Снова дыхание?

— На этот раз дыхания не слышно, — сказала Пэт, подходя к открытой двери с электронной сигаретой в руке. Позади нее внешний офис был почти пуст, если не считать телефона, стоящего на полу, и кипы папок с делами, которые Пэт сортировала, собирая их в новые картотеки. — Просто молчание. Чертов идиот.

— Может, перезвоню, когда разберусь со всеми этими делами, — сказал Страйк, возвращаясь к электронному письму от арендодателя, который считал, что взрыв оправдывает повышение арендной платы, чего Страйк не разделял. — Ты в порядке?

— А почему бы и нет? — подозрительно спросила Пэт.

— Быть снова здесь, — сказал Страйк. — После того, что случилось.

— Я в порядке. Теперь они всех поймали, не так ли? И я надеюсь, что они выбросят чертов ключ, — добавила Пэт, возвращаясь к своим файлам.

Страйк вернулся к своей электронной почте. Через несколько минут, отправив вежливый, но твердый ответ домовладельцу, он начал писать сообщение для Аллана Йомена. Он все еще пытался сформулировать свой вступительный абзац таким образом, чтобы он свидетельствовал о прогрессе без упоминания о нем, когда услышал, как Пэт сказала,

— Тебя сегодня не должно быть.

Страйк поднял голову, полагая, что Робин пришла раньше, но в дверном проеме между внутренним и внешним офисами появился Дев Шах, широко ухмыляясь.

— Поймал их, — сказал он Страйку. — Фингерс и его старая дорогая.

— Ты серьезно? — сказал Страйк, с радостью отложив свою электронную почту.

— Да. Поболтал с ней вчера вечером в баре Connaught. Она была там со своей сестрой. Или с женщиной, которая пользуется услугами того же пластического хирурга.

Дев достал бумажник, извлек из него изящно выгравированную визитную карточку и протянул ее Страйку, который увидел имя Азам Масуми, а затем “Дилер по антиквариату и предметам искусства”.

— Мистер Масуми занимается продажей ценностей для частных клиентов, — сказал Дев, — и он не берет ничего похожего на комиссионные крупных аукционных домов.

— Это очень хорошо с его стороны. Могу поспорить, что он также осмотрителен.

— Мистер Масуми гордится своей осмотрительностью, — бесстрастно ответил Дев. Некоторые клиенты не хотят, чтобы стало известно, что они продают ценные вещи. Мистер Масуми полностью понимает их затруднительное положение.

— И это помогло?

— Не само по себе, — сказал Дев. — Мне также пришлось купить ей и ее сестре хренову тучу выпивки и догадаться, что она на пятнадцать лет моложе, чем есть на самом деле. Бар закрылся, и она пригласила меня обратно в квартиру Фингерса выпить на ночь.

— Фингерс был там?

— Нет, и это было чертовски удачно, потому что я не думаю, что ему понравилось бы видеть, как ведет себя его мама.

— Фриски, да?

— Все это начало становиться очень похожим на миссис Робинсон. Когда я заикнулся о том, чтобы уйти, она попыталась удержать мой интерес, показав мне шкатулку Фаберже и голову Александра Македонского, которые, по ее словам, были подарками от ее отлученного мужа.

— Он, блядь, будет очень сильно отлучен, когда услышит все это. Ты получил фотографии?

— Да, — сказал Дев, доставая из кармана мобильный телефон и показывая Страйку изображения двух предметов, которые вместе стоили более миллиона фунтов.

— И ты выбрался оттуда, не став миссис Робинсон?

— Чуть-чуть избежал этого, назначив свидание на вечер.

— Ты, — сказал Страйк, с трудом поднимаясь на одной ноге и протягивая руку, — только что стали лучшим работником недели.

— Мне дадут сертификат?

— Я попрошу Пэт напечатать его, как только придет ее компьютер.

— Опять нога болит? — спросил Дев, глядя на пустую штанину Страйка.

— Все будет в порядке, — сказал Страйк, тяжело опускаясь обратно в кресло.

— А где все остальные?

— Барклай возвращается из Глазго, пока мы разговариваем — он навещал своих родителей, у Мидж выходной, а Робин вот-вот прибудет, как и наша новая мебель.

— Хочешь, чтобы я остался и помог?

— Нет, ты заслужил свой выходной. Я планирую накинуть курьерам сотню фунтов, если нужно будет что-то собрать.

Через десять минут после ухода Дэва пришла Робин. Она, как и Страйк, была рада узнать, что дело Фингерса завершено, но была потрясена видом Страйка во плоти. Его кожа имела слегка сероватый оттенок, глаза были налиты кровью, и он оброс двухдневной щетиной. Однако она ничего не прокомментировала, просто протянула флешку, которую принесла с собой.

— Когда принтер прибудет, я смогу показать тебе все, что у меня есть о троллях Аноми. Чем занимаешься?

— Пытаюсь написать письмо Аллану Йоману, но есть предел тому, как часто можно говорить “многообещающие разработки”, не сообщая о реальных разработках.

— Надеюсь, Грант Ледвелл признается сегодня вечером.

— Лучше бы он это сделал, — сказал Страйк, — или мне