Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

Мне очень приятно, что вы не приняли ангажемента в Англию. Если хотите туда переехать, то предварительно обсудите всесторонне. Только Россини получил от театра 2500 фунтов стерлингов. Если англичане хотят сделать что-нибудь необыкновенное, то достигают этого общими усилиями. В аплодисментах и почестях у вас не будет там недостатка, но этого у вас уже достаточно на всю жизнь.

Будьте счастливы, дорогой Бетховен.

Навеки ваш Фердинанд Рис.

В июле 1825 года в Вену, а потом в Баден пришел пешком из Бреславля органист Фрейденберг, чтобы поклониться своему «земному божеству», встретившему его очень любезно.

– Вообще он был ласков и добр, – рассказывает органист, – но сделал ужасную гримасу, когда я назвал последние произведения его непонятными и странными. Когда разговор коснулся Баха (Bach – ручей), то Бетховен, с благоговением отзываясь о нем, воскликнул: «имя ему должно быть – океан, не ручей!»

В безграничном поклонении Баху и Генделю зародилась у Бетховена мысль написать ораторию, о чем не раз упоминалось нами ранее; теперь мысль эта была близка к осуществлению.

Еще в 1815 году он обещал ораторию венскому музыкальному обществу; затем, в 1818 году, под влиянием часто и с успехом исполнявшейся оратории аббата Штадлера «Освобождение Иерусалима», общество обусловило героическое содержание ожидаемого от Бетховена произведения; в 1824 году композитор даже заключил договор о продаже венскому музыкальному обществу и получил 400 гульденов задатка, сохранив за собой право издания за границей, а еще ранее того племянник заявил ему, что «Бернард, по совету Канне, сократил ораторию… Общество даст все, что захочешь… Хаушка очень доволен последней обработкой… Англичане возьмут ее тотчас…» «И все музыкальные общества Европы», – приписал там же брат Иоганн.

Но композитору не давалась эта работа, и уже в 1824 году он оправдывается перед дирекцией общества в своей неисправности.

В дирекцию общества любителей музыки в Вене.

23-го янв. 1824 г. Милостивые государи!

Я завален работой и все еще вожусь с больными глазами, поэтому простите, что опоздал ответом. Что касается оратории, то надеюсь veritas odium non parit; но я выбрал г-на ф. Б. написать ее; меня уверили, что общество поручило ему это. Так как г-н ф. Б. редактирует газету, то трудно с ним сговориться. Это была бы длинная история и весьма мне неприятная, потому что г. ф. Б. написал для музыки только Либуссю, которая тогда же не была исполнена, но которую я знаю с 1809 г., и в которой с того времени многое могло быть изменено; поэтому я считал осуществление этой затеи весьма трудным и настаивал на присылке всего текста. Наконец, правда, я получил первую часть, но по словам Б. в ней следовало кое-что изменить и, насколько я помню, пришлось отдать ему ее обратно! Наконец, вновь, одновременно с обществом, я получил все, но за это время набралось множество заказов, которых я не мог по болезни исполнить раньше, пришлось спешить, чтобы выполнить все свои обязательства, тем более что к сожалению, живу, как вам вероятно известно, трудами своего пера. В оратории Б-а должно быть очень многое переделано. Я уже сделал некоторые указания, вскоре окончу остальные и сообщу тогда, потому что ее нельзя оставить такою, какова она сейчас, хотя содержание придумано удачно и стихи имеют свою прелесть. «Христос на Масличной горе» был написан мною с поэтом в две недели, но поэт был музыкальный и уже много написал для музыки, и я мог каждую минуту с ним советоваться. Не будем разбирать достоинств подобных стихотворений. Мы все знаем, как следует относиться к ним; надо держаться золотой середины. Что касается меня, то я охотнее переложил бы на музыку Гомера, Клопштока, Шиллера, если бы даже пришлось бороться с трудностями; эти бессмертные поэты заслуживают того. Как только окончу с Б. переделки в оратории, буду иметь честь известить вас об этом и назначить время, когда общество может наверняка рассчитывать на получение. Вот пока все, что могу сообщить об этом. Что касается 400 фл., которые мне прислали помимо моего требования, то я возвратил бы их давно, если бы знал, что дело с оратор., затянется дольше, чем думал. Мне было бы гораздо неприятнее, если бы я не высказался об этом. Поэтому я имел в виду уплатить обществу пока, по крайней мере, проценты с этой суммы. Ни г-ну Шиндлеру, ни брату моему я не поручал сообщать вам относительно устройства моего концерта совместно с обществом, и только изредка приходила мне на ум возможность такого сочетания; покорнейше прошу сообщить об этом также г-ну Л. ф. Зонлейтнеру, во всяком случае, благодарю вас сердечно за предложение общества поддержать меня и вообще помочь, чем воспользуюсь в свое время. Буду рад если общество воспользуется после моего концерта произведениями, среди которых находится также новая симфония, потому что большая месса написана скорее в виде оратории и пригодится обществу; особенно буду счастлив если общество признает в этом мое бескорыстие и, в то же время, стремление служить обществу, в благородной работе которого для искусства я всегда готов принимать величайшее участие. Примите, милостивые государи, мое глубокое к вам почтение во всех отношениях.

Людвиг ван Бетховен.

Осенью того же года композитор вновь собирается приняться за эту работу, о чем сообщает секретарю музыкального общества Хаушка, иронизируя при этом честолюбие последнего и его страсть к посещению высокопоставленных лиц.

Любезный и достойный друг!

Как только перееду в город, приступлю к сочинению бернардовской оратории, а потому прошу тебя позаботиться относительно получения гонорара от г-на фон Бернарда. О прочем необходимом поговорим в городе; желаю видеть тебя в звании могущественнейшего начальника всех певческих и брюзжащих обществ, и.-к. генерал-виолончелиста, и.-к. инспектора всех и.-к. охот., а также диаконом моего всемилостивейшего государя, но без квартиры, без крыши и стен, а также без доходов (как и я), верным слугою моего всемилостивейшего господина, словом желаю всякой всячины, только выбирайте. Чтобы не было недоразумения повторяю: что мы наверняка положим на музыку ораторию Бернарда: «Победа креста» и быстро окончим, в силу нашей подписи и нашей печати.

Баден, 23 сентября 1824 г.

Л. ван Бетховен.

1 – приписка.

Не допускайте кошек, крыс и мышей растерзать дичь.

Поймите меня. Устройте мне конкуренцию и дайте лучшие средства. Ваш во Христе и в Аполлоне Бетховен.

2 – приписка.

Что касается маленького флага на белой башне, то надеемся, что он опять будет вскоре развеваться.

3 – приписка и т. д.

Не отказываясь от мысли написать ораторию и неудовлетворенный текстом Бернарда, композитор, при содействии нового приятеля