Трилогия Айс и Ангел - Susanne Beck

– Поосторожнее, а-то я и вправду…

Я на неё слегка шикнула, а затем приготовилась к ожиданию. Я прекрасно осознавала, что наступила самая опасная часть игры. Если охранник, которого Айс «убедила» распрощаться со своим фургоном, проснувшись, нашел путь к цивилизации быстрее, чем она это предполагала, тогда все мы должны были оказаться в большой беде, причем довольно скоро. Однако тело Айс, расположенное совсем рядом с моим, было полностью расслабленно и излучало такое спокойствие и уверенность, что я как обычно постаралась позаимствовать это у неё и изо всех сил попыталась избавиться от своей нервозности, чтобы продолжать придерживаться нашего плана.

Но я не смогла сдержать учащенного сердцебиения, когда офицер наконец покинул кабину патрульной машины и зашагал по направлению к нам, с бумагами в руках и с непроницаемым выражением на лице. Спустя несколько тягостных и мучительных моментов, на протяжении которых перед моими глазами прошла вся моя жизнь, каждый раз заканчиваясь ещё более ужасно, чем в предшествующем варианте, он наконец-то протянул бумаги Айс и пропустил нас через контрольно-пропускной пункт. Перед тем как уйти, он ещё раз посмотрел на меня и засмеялся, качая головой. Я сделала над собой усилие, чтобы сдержать облегченный вздох, когда он зашагал прочь, а Айс открыла задние двери фургона, жестом приглашая остальных внутрь. Ниа была похожа на полоумную, расплываясь в безумной улыбке при мысли о том, что мы сумели провернуть это дело.

Остальные внешне тоже мало отличались от больных.

– Ну, и куда мы направляемся теперь?! – спросила я как можно небрежнее, в то время как содержимое моего мочевого пузыря пыталось найти выход наружу хотя бы через уши. Мои груди тоже были сильно недовольны, с того самого момента, как от рубашки, бывшей некогда их единственной защитой, уже не было ровным счетом никакой пользы.

Назвать то, по чему мы ехали «дорогой» значило бы оскорбить все остальные, существующие где-либо дороги. Фургон скакал по кочкам и те стонали под ним, как и много лет назад – в те времена, когда Президентом был Рузвельт.

Тедди Рузвельт.

Она бросила на меня быстрый взгляд, а затем снова сконцентрировала своё внимание на изрытой колеями дороге:

– В горы. Слишком опасно пытаться пересечь границу сейчас. Вы все останетесь со мной, но только до тех пор, пока я не придумаю что-нибудь получше.

Хотя мне безумно хотелось кричать от радости, я знала, что подобная вспышка с моей стороны не получит никакого одобрения. Поэтому я ограничилась улыбкой, прекрасно сознавая, что она точно заметит её, пусть даже и казалось, что её взгляд был устремлен прямо перед собой:

– Не могу сказать, что огорчена этим, – тихо произнесла я, желая, чтобы она услышала правду, хотя и была уверена, что она её уже знает.

– А я могу, – также тихо ответила она.

Хотя, этот ответ и не был для меня неожиданностью, я не могла даже предположить, насколько сильно ужалят эти произнесенные так спокойно слова.

– Айс…

Её имя сорвалось с моих губ само по себе, совершенно неосознанно, но, произнеся его, я не стала сожалеть об этом.

– Нет, Ангел, – она подняла руку, призывая меня к молчанию, а затем снова положила её на руль. Затем вздохнула, и её плечи немного поникли, но в следующий момент вновь гордо расправились – Это дело, которым я сейчас занимаюсь… оно самое опасное из всего, что мне приходилось делать прежде. Не столько для меня, сколько для всех нас. Я работаю одна. Всегда одна. Даже сейчас. Особенно сейчас.

– Но те полицейские?!

Она рассмеялась, но в её смехе не было радости:

– Мертвы.

Я задохнулась от ужаса:

– Оба?!

– Оба.

– Как?

Её челюсть дернулась от гнева, а под кожей начали пульсировать мышцы:

– Они послушали кое-кого, кому я просила не доверять. И уехали, не предупредив меня, а когда я добралась туда… – Она снова вздохнула. – Я уже ничего не могла сделать.

– Но ведь они были полицейскими!

Она повернулась лицом ко мне:

– Ангел, полицейские умирают также легко, как и все остальные.

– Знаю. Но я имела в виду… Власти теперь предпримут какие-то меры, ведь так?

В ответ вновь прозвучал этот ужасный, безрадостный смех:

– Едва ли. Они были точно такими же пешками, как и я. Всего лишь маленькие оловянные солдатики в их собственной войне с Организованной Преступностью и правительственной коррупцией. Одни из сотен им подобных.

Я не винила её за ту горечь, которая сквозила в её словах. Да и как я могла?! Каждое произнесенное слово было чистой правдой.

Но…

– Айс, ты не пешка.

Она фыркнула:

– Я? Конечно, пешка.

Я почувствовала, как моя собственная челюсть напряглась, а руки сжались в кулаки с силой, достаточной для того, чтобы ногти впились в ладони:

– Но только не для меня.

Она открыла рот, чтобы возразить, но я тут же оборвала её:

– И не для тех женщин, которые сидят сейчас в кузове этого фургона. Возможно, мы не являемся столь важным звеном в общей цепи, как правительство, но, черт побери, мы тоже что-то значим.

Выражение её лица не изменилось, но я заметила, как тяжело она сглотнула.

– Ангел, – наконец ответила она, и её голос прозвучал подозрительно хрипло – ты значишь всё.

Если я ещё и хотела добавить какой-то аргумент к уже сказанному, то её слова разоружили меня также легко, как если бы я выступила против неё с ружьем в руках. Слова застряли у меня в горле, оставив осадок, который помогла смыть соль моих слёз.

В конце концов, фургон всё же остановился напротив небольшого, деревянного домика. С плоской крышей и узкими отверстиями, служащими очевидно окнами, он больше напоминал бомбоубежище, нежели дворец. Но поскольку бездомные не обладают привилегией быть разборчивыми, я просто назвала это «домом» и остановилась на этом. С чувством глубокого облегчения, я открыла дверь машины и соскользнула на землю, присаживаясь на корточки, чтобы хоть немного размять сведенные судорогой ноги. Громкое пощелкивание, напоминающее выстрелы из пистолета, прозвучало благодарным ответом моих бедных колен на сие действие. Я распрямилась и встала на ноги, наблюдая за остальными женщинами, проходящими мимо. Они выглядели очень несчастными. Примкнув к самому концу строя, я так же, как и остальные, терпеливо ждала, пока Айс доставала ключи и открывала дверь в дом. Мы вошли внутрь подобно послушным школьникам, старающимся остаться на хорошем счету у директора школы, у которого хорошего счета вообще не бывает. Внутри было довольно прохладно, тускло, но помещение носило отпечаток, присущего Айс почти идеального порядка: