Рассказы (фанатские переводы) - Джим Батчер

кабинета. Мисс Лапландия отказалась отвечать на мои вопросы относительно его местонахождения. Я полагаю, она вышла из себя из-за поведения мистера Грегори.

— Подводя итог. За последние три часа ваши люди дважды пытались прикончить меня. — Я выдохнул. — Это затрагивает Соглашения.

Незримые Соглашения были чем-то вроде Женевских конвенций сверхъестественного мира. Они управляли тем, как сверхъестественные силы разрешали конфликты друг с другом.

— По существу дела, — вставил Марконе. — Мистер Грегори не подписывал Соглашения.

— Но он ваш вассал, — раздражённо сказал я, — по всем определениям и традициям.

Взгляд Марконе скользнул в сторону к Гард, которая сдержанно кивнула ему. Он раскрыл ладонь в жесте, как будто ронял что-то на землю, и сказал:

— Очень хорошо. Я снимаю этот вопрос. Как его сюзерен, я несу определённую ответственность за его действия.

Его голос стал очень резким. Трипп Грегори был не настолько выдержан, чтобы не отшатнуться от Маркона, когда тот заговорил таким голосом.

— И ты, — сказал я, поворачиваясь к Талви Инверно. — Безымянный сын, собираешься выступить против меня?

Глаза Инверно сверкнули.

— Вряд ли, — сказал он. — Моя помощница... часто бывает вспыльчива в своих решениях. Однако я должен заметить, что нападение было направлено не на вас, а на человека, который пытался вас убить.

— Да, какая хирургическая точность, — сказал я сухим тоном. — Это было безрассудное пренебрежение.

Я повернулся к Марконе.

— Инверно — один из ваших. И я могу стребовать с вас.

Марконе наклонил голову и сказал:

— На ваше усмотрение.

Из самых темных теней склада раздался женский голос, более холодный, чем скальпель, погруженный в жидкий кислород:

— И на моё.

Из темноты появилась Королева Воздуха и Тьмы, женщина ростом более шести футов с призрачно-бледной кожей, в длинном чёрном платье, с длинными черными волосами и глазами, сделанными из обсидиановых сфер. Она подошла ко мне неторопливым шагом — существо с ледяным спокойствием и нечеловеческой красотой. Она была наставницей и владычицей всех злых существ фэйри, и все же в её облике чувствовалась какая-то хрупкость — пережиток схватки с Титаном.

Гард сделала глубокий вдох и шагнула ближе к Марконе. Барон Чикаго не выказал подобных опасений. Он спокойно посмотрел на Мэб, низко склонил голову и произнёс:

— Королева Мэб.

— Барон, — ответила Мэб. Её чёрные глаза обратились к Триппу Грегори, и она покачала головой. — Контролировать излишества своих вассалов — одна из обязанностей фригольдинга.

— Я не уверен, что это дело касается Зимнего Двора и его отношениях с моими владениями, — сказал Марконе. — Дрезден занимался личным делом, а не делами вашего Двора — он помогал смертной, которая попросила его о помощи. Возможно, на этот вопрос не обращать внимания.

Мэб тщательно обдумала слова Марконе, а затем перевела взгляд на меня.

— Мне нет дела ни до смертных, ни до их детей, ни до их учителей, — сказала она. Это было все равно что стоять перед открытой дверцей морозильника и чувствовать, как её слова накатывают на меня. — Объясни, мой Рыцарь, если можешь: почему оно касается Меня?

Я не выказал ни малейшего волнения, которое испытывал. Мне кажется.

— Они оба повредили служебную машину в ходе своего нападения.

Мэб долго смотрела на меня.

— Автомобиль, который я приготовила для тебя, — пояснила она.

— Да.

— И теперь он повреждён?

— Да. Я подключил к решению этой проблемы Майка.

— Сильно? Заметно?

— Можно починить, — сказал я. — Но да.

Мэб сжала губы и нахмурилась, глядя на меня так, как будто я был полным идиотом. Но она повернулась к Марконе и сказала:

— Я тоже несу определённую ответственность за действия моих вассалов. — Мэб снова пристально посмотрела на меня. — Независимо от того, насколько идиотским может быть их выбор.

Её взгляд обратился к Инверно и Лапландии.

— И это нарушение правил с вашей стороны, Инверно, усложняет дело. Подобные инциденты могут дать смертным повод поднять руку на всех нас. — Она покачала головой и сказала: — Я испытываю искушение запереть своих вассалов во льду, скажем, на пару десятилетий. И оставить их на все это время в сознании.

— Чтобы уравновесить вас, мне придётся предпринять аналогичные действия с мистером Грегори, — спокойно сказал Марконе. — И это лишило бы меня услуг превосходного адвоката.

— Да, — сказала Мэб, явно раздражённая. — Мне это тоже доставило бы неудобства. И всё же у Зимнего Рыцаря — и, следовательно, у Зимнего Двора — есть серьёзная претензия.

— Тогда как же будет решён этот вопрос? — спокойно спросил Марконе.

— У меня есть предложение, — сказал я.

Черные глаза Мэб сфокусировались на мне, и я почувствовал, как ледяная дрожь пробежала по моим внутренностям.

— Поясни.

— Всё это дело связано с дисбалансом сил, — сказал я, обращаясь в основном к Мэб. — Никто из нас не хочет новых сражений или ненужного внимания. Для решения этой проблемы необходимо восстановить баланс.

Мэб наклонила голову.

— Интересно, — сказал Марконе. — Что вы имеете в виду?

— Я готов спустить вопрос о бомбе на тормозах, — я взглянул на Талви. — Инцидент с отсо тоже.

Марконе кивнул один раз.

— В обмен на что?

— Пусть Грегори отзовёт иск, — сказал я.

Марконе пристально изучал меня. Затем он взглянул на Триппа Грегори и спросил:

— Ты готов рассмотреть это?

Грегори бросил жёсткий, неприятный взгляд на Марконе и сказал:

— Я вас не сдал.

Марконе нахмурился, вздохнул и покачал головой.

— Да. Это так. Боюсь, я не могу не поддержать своего вассала, Дрезден. Мы уже говорили об этом.

Я не думал, что так легко выберусь из этого, но попытаться стоило.

— Тогда как насчёт этого? Ваш парень честно борется в суде. Никаких трат денег мафии на экспертов, никаких дерьмовых юридических силовых приёмов, никакого давления на судью или кого-либо ещё, вовлечённого в это дело. Это обсуждается исключительно по существу — и мы позволяем смертному суду разобраться в этом. Тихо. Гладко. Никто из нас не склоняет чаши весов в свою сторону. Для меня этого достаточно.

— Подбрасывание монетки имело бы больше смысла, — размышлял Марконе.

— Мне нравится думать, что нечто похожее на справедливость все ещё можно обнаружить где-нибудь в дикой природе, — сказал я. — Оставьте мне иллюзию этого.

Холодный, чёрный взгляд