Быть ведьмой (Трилогия) - Наталья Щерба

— Великая Чакла, как всегда, проницательна.

— Ну что ж, посмотрим, посмотрим… Но пока ты мне расскажешь все, что с тобой происходило за последнее время. Твой учитель Чарлин приказал мне допросить тебя Говорит, ты от рук отбился?

— Эта старая… кхм… личность преувеличивает, как всегда. Не изволите ли перекусить, великая Чакла?

— Изволю, великий плут. Я голодна, как стая диких мар. Но я буду есть, а ты — рассказывать.

Госпожа Чакла оперлась на предложенный локоть, и они прошли в столовую, где совсем недавно завтракала с полудухом Каве.

Глава 21

ПЛЕННИК

Очутившись в узком коридоре, освещаемом едва горевшими лампами на низком потолке, Каве быстро пошла вперед — туда, где свет был ярче.

Она немного злилась на полудуха. За то, что не остановил и не помог вернуться в комнату. Тай наверняка лучше разбирается во внутренних переходах замка и помогла бы выйти в сад. Каве очень хотелось поговорить с паном Седриком о появлении на Чаклуне ее вечного врага — Кристы Соболь. И о странном поведении этой рыжей… На протяжении всего боя та не пыталась напасть на нее, наоборот, защищала от других, хоть и кидала в сторону Каве хорошо знакомые злобные взгляды. Так в чем же дело?

Ее шаги, как она ни пыталась быть осторожной, гулко отдавались в полумраке. Пустынность коридора действовала угнетающе и казалась особенно зловещей — где–то у стен, в темноте глубоких ниш, чудился ехидный шепот… А может, это просто трещало пламя в иногда попадавшихся на стенах светильниках.

Возле носа промелькнул знакомый синий зигзаг.

— Чертик! — облегченно выдохнула девушка. — Вот кто поможет найти выход!

Дух–посланник будто ждал этих слов. Синие крылья замелькали быстрее, и он метнулся вперед, к дальним сводам коридора. Каве устремилась за ним. Вскоре ей пришлось перейти на легкий бег, чтобы успеть за своим проводником. Бесчисленные лестницы сменялись переходами, галереями и проходными залами, попадались зеркала, отражающие ложные двери. Непросто было вовремя различить едва мерцающую паутину, прикрывающую глубокие шахты, а еще старые, в зазубринах, ступени, ведущие в пустоту. Но Чертик точно знал направление. Да и сама Каве быстро распознавала иллюзорное дрожание ловушек. Это путешествие напомнило девушке ее первое блуждание по Карпатскому университету, когда она проходила свой первый урок по иллюзиям и наваждениям. И вдруг оказалась в самой страшной комнате — Галерее Собственных Страхов.

Наконец синекрылый дух задержался возле небольшой деревянной двери. Оглядевшись с опаской по сторонам, Каве вставила свой волшебный ключ в замок, тронула дверную ручку и вошла внутрь.

Комната оказалась небольшой, но опрятной. Здесь пахло сеном, сухими цветами и лекарствами. На стене из простых деревянных панелей висел небольшой светильник в виде решетчатого фонаря. Его тусклое сияние распространяло по комнате причудливые узорчатые тени. В дальнем углу стояла кровать — обычная, узкая, с кованой спинкой. На ней, укрывшись тонким одеялом, кто–то спал.

Замирая от странного неясного предчувствия, девушка подошла к кровати и наклонилась, чтобы поближе рассмотреть лицо спящего… Но тут же отпрянула.

— Не может быть…

Но глаза не обманывали: это был Алексей Вордак.

Как он здесь очутился? Почему?!

Его лицо казалось по–детски безмятежным, расслабленным — он действительно просто спал.

Минуту она простояла неподвижно. Но не выдержала и, сделав шажок, тихо опустилась на пол рядом с кроватью.

Хотелось запомнить его таким. Оставить маленькое воспоминание об этой первой любви — яркой, бурной, сильной, искренней, изменчивой и… неправильной.

Но все–таки она не должна здесь быть и смотреть на него. Почему синекрылый дух привел именно сюда? Прочитал ее самые глубокие мысли и решил привести к лучшему другу? Или же выполняет один из чудных приказов пана Седрика? Но что же Карпатский Князь делает в гостях у Чародольского? Да и в гостях ли он?

Нет, она не может его разбудить. Иначе простит ему… Или вновь поссорится. Сейчас не время… Хотя неизвестно, будет ли еще такая возможность.

А если Лешка в плену?

Каве еще раз огляделась. Да, комната выглядела простоватой, но и не смахивала на тюрьму. Парень тоже выглядел хорошо… Он даже улыбался во сне.

И вдруг сердце будто стрела пронзила: Лешка приехал с Кристой! Может, даже попросил хозяина замка выделить ему комнату подальше от остальных гостей.

Но женских вещей в комнате не было… Честно говоря, здесь вообще находилось немного предметов: чашка на столе без скатерти, какая–то одежда, неряшливо брошенная на стул… А вдруг… а вдруг он приехал в Чародол ради нее и хочет поговорить с ней? Но о чем? А если о том, что им лучше расстаться, потому что все равно ничего у них не выходит, и так далее…

Нет, этого она не вынесет! Все что угодно, только не сбивчивые объяснения… Только не стыд или блеск вины в его глазах, не утешительные слова… Любовь не терпит оправданий.

Решение пришло неожиданно. Каве порывисто встала, но не выдержала и, держа руку на браслете, чтобы в любой момент стать невидимой, наклонилась к нему и осторожно поцеловала. Его губы отозвались нежным теплом, задрожали от легкого прикосновения, но он не проснулся.

Девушка повернулась, сделала несколько крадущихся шагов и выскочила за дверь. Сердце отбивало гулкий барабанный ритм. Что она делает?!

— Отведи меня к Тай, — обратилась она к синекрылому духу. — Ты сможешь?

Вместо ответа Чертик стрелой понесся по коридору, и девушка быстро последовала за ним.

В саду цвели прекрасные маттиолы, их чарующий аромат переплетался с благоуханием жасмина и апельсинов. Каве долго бежала по узким дорожкам, посыпанным мелким гравием, мимо фонтанов, клумб и зарослей причудливо оформленных кустов. Синекрылый дух привел девушку прямо к Тай, в ажурную беседку, где рыжая чара страстно целовалась с неким худым юношей.

Каве, занятая собственными думами, не сразу заметила парочку.

— Ой!

Тай и ее кавалер тут же отпрянули друг от друга.

— Извините… — смутилась Каве. — Э–э… я тебя искала по срочному делу, поэтому…

— Ничего, — успокоила ее чара, лукаво косясь на парня, явно пребывающего не в своей тарелке. — Чах уже улетает, да?

— Да–а, пан Седрик звал к нашим… — сказал тот глухим голосом. Не глядя на ошарашенную Каве, он вышел из беседки и, совершив превращение в знакомого синечешуйчатого стихийника, взмыл над цветником и улетел туда, где сияли во тьме костры палаточного городка.