Прощай, Нью-Йорк? - Светлана Бланкина

от работы не только меня, но и себя тоже, чтобы постоянно быть рядом со мной и лично всё контролировать. Я надеялась, что на эти месяцы Джек отложит свои командировки и будет работать только в Нью-Йорке. Но я ошиблась. Джек всё также оставляет меня одну, и он стал ещё чаще уезжать в Сингапур на неделю и даже дольше, а мне он запретил даже выезжать из штата без него! Сказать, что меня это злило — ничего не сказать, но сейчас я уже успокоилась.

— Как всегда прекрасна, — говорит Джек, и я перевожу на него взгляд.

Мой муж стоит в дверном проёме выводящим из моей гардеробной, в которой я сейчас нахожусь в нашу спальню. Джек облокачивается о косяк, его заправленная в чёрные брюки белая льняная рубашка, кажется, немного ему мала, шибко уж она обтягивает его крепкие руки и плечи, но, если честно, так мне нравится даже больше. От света лампочек, я вижу как на рукавах рубашки поблёскивают подаренные мною запонки с инициалами Джека, также как и стальные часы на его запястье. Его тёмные коротко подстриженные волосы уже уложены каким-то особым известным только Джеку образом, а в этих обращенных на меня карих глазах отражается свет от зеркальных лампочек. На лице Джека появляется кривоватая улыбка, и на секунду он опускает взгляд, видимо я смотрю на него уже слишком долго.

— Спасибо, — поджимая губы, улыбаюсь я, вновь переводя взгляд на своё отражение в большом зеркале напротив, и я застёгиваю вторую большую круглую серёжку цвета золота.

Мы уже вот-вот должны выходить и ехать на благотворительный ужин, и нам с Джеком следовало бы появиться немного раньше остальных гостей, но думаю, или скорее надеюсь, что Джек простит своей беременной жене их опоздание.

— Мы опаздываем? — спрашиваю я, отходя на шаг назад, чтобы полностью рассмотреть себя в отражении.

— Ну, — протягивает Джек, и переведя на него взгляд, я вижу, как он смотрит на свои часы всё также стоя в проходе. — Мы должны были выйти пять минут назад, — от чего-то улыбаясь, смотрит на меня он.

— Так ты не злишься? — неуверенно спрашиваю я.

— Клэри, как я могу злиться на такую красивую женщину? — подходит ко мне Джек, и встав позади, он обнимает меня, опустив тёплые ладони на мой живот, который сейчас обтягивает насыщенно синее платье чуть ниже колена и с рукавами в три четверти.

Хоть я сейчас и на шестом месяце, но мой живот выглядит где-то на восьмой. Врач говорит, что ребёнок крупный, и я даже не знаю радоваться мне этому или нет. Но он здоров и это главное.

Я опускаю голову Джеку на плечо, всё также смотря на наше с ним отражение в зеркале и стараясь не помять свою причёску, сегодня я завязала волосы в низкий пучок. А из макияжа чёрные стрелки и красная матовая помада. Я сегодня определённо привлеку внимание, так пусть я хотя бы выглядеть буду отлично.

— Так бы и остался здесь, — низким хрипловатым голосом говорит Джек, смотря на меня с отражения, и он целует меня в висок.

— Если бы ты не уезжал постоянно в свой Сингапур…

— Клэр… — опускает взгляд он, не дав мне договорить.

— Что Клэр? — смотрю на отражение Джека я, а он всё также стоит позади и обнимает меня. — Я тебя практически не вижу! Я скучаю, Джек. Ты нужен мне здесь, а не в Сингапуре.

В комнате увешанной моей одеждой повисает гробовая тишина. Если бы Джек бывал дома, он бы не говорил сейчас, что хотел бы остаться здесь со мной вместо того, чтобы ехать на благотворительный ужин, который устраивают его родители.

— Ты думаешь мне нравится уезжать и не видеть тебя и детей неделями? — сурово смотрит на меня он. — Я тоже скучаю, и я тоже хочу быть рядом с тобой, я постоянно переживаю из-за тебя, боюсь, что что-то может случиться, а меня опять не будет рядом. Но я хочу закрыть сделку, дойти до той точки работы над проектом, когда я смогу оставить руководство команде и не контролировать весь процесс. Я пропадаю сейчас, чтобы когда ребёнок родится, я смог быть здесь с вами. И так и будет — Джек отстраняется, чтобы развернуть меня к себе лицом, что он и делает, и уже через секунду мой живот упирается прямо в него. — Ты знаешь, осталось немного, — смягчается он. — Прости, что так выходит, но я и сам не в восторге. Всё случилось слишком неожиданно…

— Ладно, — пытаюсь улыбнуться я, хотя на сердце слишком тяжело. — Я всё прекрасно понимаю, и давай на этом закончим.

Я обнимаю Джека за шею и потянув немного вниз, целую его в губы, чувствуя обнимающие меня руки на своей спине.

— Тебе не кажется, что здесь как-то слишком тихо? — с подозрением спрашиваю я, прислушиваясь к тишине, пока Джек улыбается, целуя меня в шею, от чего мне жутко щекотно. — Фостер, где наши дети? — смеюсь я.

— Бу-у-у-у — забегает в гардеробную Жози, и уже через секунду она заливается звонким смехом, падая маленькой попой на пол. Кажется, она запнулась о юбку своего голубого платья, но её смех становится только громче.

— Это её пятое падение за эту минуту, — совсем не смеясь, а скорее злясь заходит к нам Кристофер в таком же чёрном смокинге как и его отец только уже и в пиджаке. — Она меня не слушается! — скрещивает руки на груди он, поджимая губы.

Кристофер уже совсем большой, он сильно вытянулся, и стал ещё больше походить на Джека.

— А вот и они, — шепчет муж, щекоча своим дыханием мою шею — Жози, ты не слушаешься своего брата? — отпустив меня (чего я так сильно не хотела!) Джек наклоняется и берёт дочь на руки причём практически вверх ногами, от чего Жозефин начинает смеяться в несколько раз громче, и Кристофер зажимает уши.

Крис очень любит сестру, он постоянно следит за ней, заботится, он чувствует за неё ответственность, потому что Джек постоянно твердит ему о том, что он должен следить за ней, что он должен быть её старшим братом. И Кристофер прекрасно справляется с этой ролью. А Жози любит нарушать правила, не слушаться брата и корчить рожицы папарацци.

— Джек, прекрати, — смеюсь я. — Джек, её причёска!

Остановив мужа раскачивать дочь на руках, я заставляю его отпустить её на пол.

— Ну, ма-а-ам! — протягивает она.

— Чш! — шиплю я, пытаясь уложить тёмные волосы дочери, от чего она топает ножкой, показательно скрещивая руки на груди и надувая губы. — Жози, нужно показаться