Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

«Меня им обменять придется, — удовлетворенно рассудил он. — И очень быстро. Мне известно слишком много тайн. Они — моя единственная защита. Если бы не это, приказ о применении ко мне „срочного мероприятия номер один“ поступил бы немедля, как в случае с Меткиным. На их месте я сделал бы так же. А смогу ли я закусить лацкан или оплошаю, как этот тупой подонок?»

По всему телу пробежала дрожь.

«Не знаю».

Он глотнул водки. Она показалась такой хорошей на вкус. «Не хочется умирать. Слишком славно все в этой жизни».

— Вы снова на берег, товарищ капитан?

— Да. — Суслев сосредоточился. Он передал молодому человеку напечатанное и подписанное им распоряжение. — Командуешь теперь ты. Вот приказ — повесь на мостике.

— Спасибо. Завт… — Борадинов осекся, потому что ожила внутренняя корабельная связь и торопливый голос затараторил:

— Говорит мостик! К главному трапу подъезжают две полицейские машины. В них полно людей… — Суслев и Борадинов побледнели. — Их около дюжины. Что нам делать? Остановить их, не разрешать подняться на борт — что?

Суслев щелкнул переключатель на передачу.

— Ничего не предпринимать! — Подумав, он включил громкую связь на корабле. — Всему экипажу: тревога, «красная» тревога…

Этот приказ значил: «На борт поднимаются посетители с недружественными намерениями. Радиорубке и радарному посту: поставить на взвод устройства самоликвидации на всей секретной технике».

Он выключил связь и зашипел на Борадинова:

— А ты дуй на палубу, спустись по трапу, поприветствуй их, задержи минут на пять, а потом пригласи на борт главных, только их, если получится. Давай!

— Но ведь они не посмеют подняться на борт для обыс…

— Перехвати их — ну же!

Борадинов вылетел из каюты. Только оставшись один, Суслев взвел устройство самоликвидации на своем сейфе. Теперь, если кто-то, кроме него, попытается открыть сейф, зажигательная смесь из этого устройства уничтожит все, что есть внутри.

Он пытался успокоиться и не паниковать.

«Думай! Все ли предусмотрено на случай внезапного обыска? Да. Да, мы раз десять отрабатывали порядок действий по „красной“ тревоге. Но черт бы побрал Роджера Кросса и „Артура“! Какого дьявола мы не получили предупреждения? Может, „Артур“ схвачен? Или Роджер? Kristos, пусть это будет не Роджер! Что аб…»

Взгляд упал на кипу зашифрованных и расшифрованных радиограмм. Он лихорадочно сгреб их, скомкал и кинул в пепельницу, проклиная себя за то, что не сделал этого раньше, а теперь хватит ли времени? Трясущимися пальцами он нашарил зажигалку, чиркнул ею, и в этот самый момент раздался треск — включилась корабельная связь:

— Двое поднимаются на борт вместе с Борадиновым. Два человека. Остальные внизу.

— Хорошо, задержите их. Я выхожу на палубу.

Выругавшись, Суслев погасил пламя и засунул радиограммы в карман. Схватил полупустую бутылку водки, глубоко вздохнул и с широкой улыбкой вышел на палубу.

— А-а, добро пожаловать на борт! Что случилось, а? — проговорил он, чуть глотая слова, как того требовала его легенда недалекого добряка, вечно под хмельком. — Что-нибудь с кем-то из моего экипажа, суперинтендент Армстронг?

— Это мистер Сунь. Можно переговорить с вами? — сказал Армстронг.

— Конечно, конечно! — произнес Суслев с деланной веселостью. Этого китайца он раньше не видел. Холодный взгляд, исполненное ненависти землистое лицо. — Прошу за мной, — пригласил он и добавил по-русски Борадинову, который прекрасно говорил по-английски: — Ты тоже. — Потом снова обратился к Армстронгу, продолжая изображать хорошее настроение: — Кто будет победителем в пятом забеге, суперинтендент?

— Хотел бы я знать, сэр.

Суслев провел полицейских в небольшую кают-компанию рядом со своей каютой.

— Садитесь, садитесь. Разрешите предложить чаю или водки? Вахтенный, чаю и водки!

И то и другое быстро принесли. Суслев широким жестом разлил водку, хотя оба полицейских вежливо отказались.

— Прозит, — добродушно улыбнулся он. — Ну и что же случилось?

— Похоже, один человек из вашего экипажа занимался шпионской деятельностью, направленной против правительства Её Величества, — вежливо сообщил Армстронг.

— Этого не может быть, tovarich! Зачем такие шутки, а?

— Он задержан. Правительство Её Величества действительно весьма огорчено.

— Это мирное торговое судно. Вы знаете нас уже много лет. Ваш суперинтендент Кросс следит за нами не первый год. Мы шпионажем не занимаемся.

— Сколько членов экипажа сейчас на берегу, сэр?

— Шестеро. Послушайте, мне неприятности не нужны. У меня их и так в этом рейсе хватает: ни в чем не повинный моряк убит неиз…

— Ах да, покойный майор КГБ Юрий Бакян. Ему очень не повезло.

Суслев изобразил сдерживаемый гнев.

— Его звали Воранский. Я ничего не знаю ни о каком майоре. О ком вы говорите? Я ничего об этом не знаю, ничего.

— Конечно. Ну а когда ваши матросы вернутся из увольнения, сэр?

— Завтра, к закату.

— Где они сейчас?

— На берегу, в увольнении, — усмехнулся Суслев. — Наверное, с какой-нибудь девицей или в баре, где им ещё быть? С девицей, а? И прекрасно проводят время.

— Прекрасно проводят время не все, — сухо заметил Армстронг. — По крайней мере одному из них приходится сейчас далеко не сладко.

Суслев смотрел на него и злорадствовал. «Блефуешь? Не выйдет: Меткина больше нет».

— Да полно вам, суперинтендент. Ничего я не знаю ни о каком шпионаже.

Армстронг выложил на стол фотографии размером восемь на десять[312]. На одной из них Меткин шёл в ресторан, на другой его задерживали, на третьей — заталкивали в «черную марию». И ещё снимок анфас — лицо, охваченное ужасом.

— Kristos! — ахнул Суслев, превосходно играя свою роль. — Дмитрий? Не может быть! Ещё один незаконный арест! Я поставлю мое прави…

— Ваше правительство уже поставлено в известность через посла в Лондоне. Майор Николай Леонов признался в шпионской деятельности.

Теперь Суслев был потрясен по-настоящему. Он и предположить не мог, что Меткин расколется так быстро.

— Кто? Как вы сказали?

— Майор Николай Леонов из вашего КГБ, — вздохнул Армстронг. — Это его настоящее имя и звание. Он был политическим комиссаром на вашем судне.

— Да… да, это верно, но его… его имя Меткин, Дмитрий Меткин.

— Вот как? Вы не против, если мы проведем обыск на судне? — осведомился Армстронг, вставая.

Суслев пришел в ужас, Борадинов тоже.

— О, конечно, я против, — произнес запинаясь Суслев. — Да, суперинтендент, извините, но я заявляю официальный протест и дол…

— А с чего бы вам протестовать, если ваш корабль — мирное торговое судно и шпионажем не занимается?

— Мы находимся под защитой международного права. Если у вас нет ордера на обыск, то…

Армстронг сунул руку в карман, и душа Суслева ушла в пятки. Официальному ордеру он обязан будет подчиниться, и тогда все кончено, потому что улик найдется гораздо больше, чем эти полицейские могли даже надеяться.

Должно быть, им выболтал что-то важное этот проклятый сукин сын Меткин. Из горла рвался яростный вопль, а радиограммы — зашифрованные и расшифрованные — жгли карман. Лицо Суслева побелело. Борадинов застыл без движения.

Армстронг вынул руку из кармана: в ней была лишь пачка сигарет. Остановившееся сердце Суслева снова забилось, хотя он еле справлялся с накатившей тошнотой.

— Matyeryebyets! — пробормотал он.

— Что вы сказали, сэр? — как ни в чем не бывало переспросил Армстронг. — Что-нибудь случилось?

— Нет-нет, ничего.

— Не желаете английскую сигарету?

Суслев еле сдерживался, руки так и чесались вмазать наглому типу за то, что тот провел его. На лице и на спине выступил пот. Трясущимися пальцами он взял сигарету.

— Все это… это ужасно, а? Шпионаж, обыски, угрозы.

— Да. Может быть, вы окажете нам любезность и уйдете завтра, а не во вторник?

— Это невозможно! Нас что, травят, как крыс? — взревел Суслев, ещё не решив, как далеко стоит заходить. — Мне придется поставить в известность мое правительство и…

— Пожалуйста. И сделайте одолжение, сообщите, что при осуществлении шпионской деятельности задержан майор КГБ Леонов и что ему предъявлено обвинение в соответствии с Законом о неразглашении государственной тайны.

Суслев утер с лица пот, стараясь оставаться спокойным. Только понимание того, что Меткин, по всей вероятности, мертв, помогало сохранить присутствие духа. «Но что ещё он успел рассказать? — рвался изнутри крик. — Что ещё?!» Он перевел взгляд на стоявшего рядом бледного Борадинова.

— Вы кто? — резко спросил Армстронг, перехватив этот взгляд.

— Первый помощник Борадинов, — произнес русский сдавленным голосом.