История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

ское государство превратилось в гигантскую сложную машину исключитель­но для высасывания соков из подданных. Налоги, государственные повин­ности и разного рода поборы ввергали массу населения во все более глубо­кую нищету; этот гнет усиливали и делали невыносимым вымогательства наместников, сборщиков налогов, солдат. Вот к чему пришло римское госу­дарство с его мировым господством: свое право на существование оно осно­вывало на поддержании порядка внутри и на защите от варваров извне; но его порядок был хуже злейшего беспорядка, а варваров, от которых оно бралось защищать граждан, последние ожидали как спасителей. Состояние общества было не менее отчаянным. Уже начиная с последних времен Рес­публики, римское владычество основывалось на беспощадной эксплуата­ции завоеванных провинций; империя не только не устранила этой эксплуа­тации, а, напротив, превратила ее в систему. Чем более империя приходила в упадок, тем больше возрастали налоги и повинности, тем бесстыднее гра­били и вымогали чиновники. Торговля и промышленность никогда не были делом римлян — покорителей народов; только в ростовщичестве они пре­взошли все, что было до и после них. То, что имелось ранее и что сохрани­лось от торговли, погибло из-за вымогательства чиновников; то, что уцеле­ло от нее, относится к восточной, греческой части империи, которая выхо­дит за рамки нашего рассмотрения. Всеобщее обнищание, упадок торговли, ремесла и искусства, сокращение населения, запустение городов, возврат земледелия к более низкому уровню — таков был конечный результат рим­ского мирового владычества...

Основанное на рабском труде хозяйство латифундий перестало прино­сить доход; но в ту эпоху оно было единственно возможной формой круп­ного сельского хозяйства. Мелкое хозяйство снова сделалось единственно выгодной формой земледелия. Одна вилла за другой дробились на мелкие парцеллы, последние передавались наследственным арендаторам, уплачи­вавшим определенную сумму, или их получали partiarii, которые были ско­рее управляющими, чем арендаторами, и получали за свой труд шестую, а то и всего лишь девятую часть годового продукта. Преобладала, однако, сдача этих мелких парцелл колонам, которые уплачивали ежегодно опре­деленную сумму, были прикреплены к земле и могли быть проданы вмес­те со своей парцеллой; они, правда, не были рабами, но и не считались свободными, не могли вступать в брак со свободными, и их браки между собой рассматривались не как законные, а, подобно бракам рабов, как про­стое сожительство (contubernium). Они были предшественниками средне­вековых крепостных.

Античное рабство пережило себя. Ни в крупном сельском хозяйстве, ни в городских мануфактурах оно уже не приносило дохода, оправдывав­шего затраченный труд, — рынок для его продуктов исчез. А в мелком земледелии и мелком ремесле, до размеров которых сократилось огром­ное производство времен расцвета империи, не могло найти применение большое число рабов. Только для рабов, обслуживавших домашнее хозяй­ство и роскошную жизнь богачей, оставалось еще место в обществе... Раб­ство перестало окупать себя и потому отмерло. Но умирающее рабство оставило свое ядовитое жало в виде презрения свободных к производи­

тельному труду. То был безвыходный тупик, в который попал римский мир: рабство сделалось невозможным экономически, труд свободных считался презренным с точки зрения морали. Первое уже не могло, вто­рой еще не мог быть основной формой общественного производства. Вывести из этого состояния могла только коренная революция» (Соч., т. 21, с. 146—149).

В конце IV в. возникает новый социально-политический кризис, но на более широкой, чем раньше, основе. Эта основа создается благодаря втя­гиванию в революционное движение все более широких масс колонов, ра­бов и крепостных ремесленников. Вместе с тем растет напор варваров и создается тесное объединение их с восстающими трудовыми слоями импе­рии. Варвары прочно оседают на римской территории. Солдатские бунты, столь типичное явление в III в., теперь теряют свои характерные черты. Военные реформы IV в. почти совершенно стерли разницу между погра­ничными войсками и местным населением, а прогрессирующая варвариза­ция армии все более и более уничтожала противоположность между теми, кто защищал империю, и теми, кто нападал на нее.

Это создало предпосылки для перехода революционного движения в революцию и окончательного торжества ее.

Валентиниан, Валент, Грациан

При избрании Валентиниана ему было поставлено условие, чтобы он назначил себе соправителя. Развал империи и углубляющаяся противопо­ложность между западной и восточной половинами государства делали эту меру совершенно необходимой. Прибыв в Константинополь, Валентиниан назначил августом своего брата Флавия Валента и дал ему в управле­ние Восток, а сам отправился в западную половину империи. Там положе­ние на границах снова ухудшилось. Валентиниану пришлось воевать с аламанами на Рейне, с квадами и сарматами на Дунае, а его полководец Феодосий боролся в Британии с набегами пиктов, скотов и саксов. В Се­верной Африке Феодосий подавил сепаратистское движение, возглавляв­шееся мавританским князем Фирмом и объединившее различные элемен­ты местного населения, в том числе и агонистиков.

В 367 г. Валентиниан назначил соправителем своего сына Грациана. Вдобавок к этому армия провозгласила августом еще Валентиниана II, че­тырехлетнего брата Грациана. Таким образом, христиане на Западе могли говорить, что ими правит троица — отец с двумя сыновьями.

В 375 г. Валентиниан I умер на Дунае. Преемником его стал Грациан, ревностный христианин афанасьевского толка (Валентиниан I старался за­нимать нейтральную позицию). Грациан был первым римским императо­ром, отказавшимся от традиционного звания верховного понтифика. Он обнародовал несколько указов против еретиков и лишил языческие колле­гии государственных субсидий.

Гораздо хуже обстояли дела на Востоке. Сначала Валенту пришлось бороться с узурпатором Прокопием, родственником Юлиана, провозгла­сившим себя императором в Константинополе. Его поддерживали доволь­

но широкие круги. Но когда Валент с большим войском явился из Малой Азии, Прокопий был покинут своими константинопольскими сторонника­ми и выдан Валенту (366 г.). В связи с этими событиями завязалась война с готами, которые также поддерживали узурпатора. В 369 г. с ними был заключен мир, после чего началась их усиленная христианизация в форме арианства. Восточному императору пришлось также два раза воевать с пер­сами.

Переселение готов

Но гроза пришла с другой стороны. Около 375 г. огромные массы вар­варских племен двинулись из прикаспийских степей на Запад. Во главе их стояло племя гуннов, по-видимому, монгольского происхождения. Во II в. гунны кочевали к востоку от Каспийского моря. Оттуда они стали посте­пенно продвигаться к западу, подчиняя себе племена Северного Кавказа и Поволжья и объединяя их вокруг себя. Так образовалась федерация из гун­нов, аланов, готов и др. Часть готов, жившая на Нижнем Дунае, обрати­лась к Валенту с просьбой разрешить им поселиться на римской террито­рии. Император дал согласие, но с условием, что готы разоружатся. Мас­са варваров перешла через Дунай (многие тайком пронесли оружие).

Восстание 378 г.

Готы, поселенные в Мезии, некоторое время оставались спокойными. Но продажность и насилия римских чиновников заставили их взяться за оружие. Они начали опустошать Фракию. Валент, понимая, что ему одному не справиться с готами, вызвал из Галлии Грациана, только что отразившего набег аламанов. Грациан двинулся на помощь, но еще до его прибытия Валент дал бой готам под Адрианополем (9 августа 378 г.). Римская армия потерпела поражение, а сам император погиб. Есть основания думать, что часть его войска, состоявшая из варваров, перешла на сторону готов.

После этого готы, не встречая организованного сопротивления, рассе­ялись по Балканскому полуострову. Аммиан Марцеллин, современник описываемых событий, оставил нам описание готского нашествия:

«Готы рассеялись по всему берегу Фракии и шли осторожно вперед, причем сдавшиеся сами римлянам их земляки или пленники указывали им богатые селения, особенно те, где можно было найти изобилие провианта. Не говоря уже о прирожденной силе дерзости, большой помощью явля­лось для них то, что со дня на день к ним присоединялось множество зем­ляков из тех, что в первые дни перехода на римскую землю, мучимые го­лодом, продавали себя за глоток скверного вина или за жалкий кусок хле­ба. К ним присоединялось много рабочих с золотых приисков, которые не могли снести тяжести оброков; они были приняты с единодушного согла­сия всех и сослужили большую службу блуждавшим по незнакомым мест­ностям готам, которым они показывали скрытые хлебные магазиы, места убежища туземцев и тайники»[528].