Сборник коротких эротических рассказов - Коллектив авторов

Но долго оставаться там не было никакой возможности.

Финиш!

Наверное минуты три, пока любовная жидкость переливалась из моего тела в ее, мы оставались в том же положении, вздрагивая и с сожалением расставались с тем напряжением, разрядка которому была наградой за нашу выносливость. Я поцеловал обе ее булочки, уложил и укрыл простыней.

Улегся под бочок с мыслью: «Хорошо бы поспать». Нет. Ей хотелось еще чего-то. Я опустил ее грудочки до своего лобка и прижал к нему другого. Пососала член. Он зашевелился и она вобрала, его, оседлав меня верхом. Эта позиция была ей знакома и она поехала самостоятельно, понемногу набирая темп и вовлекая меня в свои упражнения. Где-то на полдороге к моему оргазму она остановилась, повздрагивала немножко молча. Я попросил показать, мне попочку, она не сразу, но поняла меня правильно, развернулась и поехала дальше. Позже я поднял колени и она легла на них грудью, а когда за поворотом показались и мои сияющие вершины, я ввел указательный палец ей в анус и мы закончили этот путь одновременно.

Последние оргазмы у нее проходили не так глубоко, как вначале, она быстро входила в прежнюю спортивную форму.

А я уже был весь измочален вдоль и поперек. Но жила во мне одна мыслишка, которую я тогда едва ли уже мог выразить словами. Мне хотелось, встретившись со Святой Инессой, быть хорошо наевшимся, а, возможно, и объевшимся, чтобы преподать ей несколько правил хорошего тона. Поэтому я действительно готов был все отдать нынешней возлюбленной. Чтобы для той ничего не осталось.

«Хочешь, сделаю тебе массаж?» Еще бы!

Пятнадцать минут она делала из меня бодрого человека и это ей удалось вполне.

«А для бродяги никакого массажа нет?» Она качнула головой.

«Может вот так?» Взяла его в кулачок и приступила ко вполне приличным мастурбациям. Когда он хорошо подрос, взяла его глубоко в рот. «Проглоти». — попросил я. Нет.

Не получается. Но она завелась.

Я довольно грубо отстранил ее, уложил лицом в подушку, развернул на бок, отстранил верхнюю ногу и, разбегаясь почти от коленки, начал врываясь, громить все, что осталось от ее вожделения. Ухватив груди, как за канаты натягивал ее на свой член. Вышел. Сложил две подушки, уложил на них ее зад, запрокинул ей ноги за голову, поднял зад и, стоя на коленях, разбегаясь из-за перешейка перед задним проходом, вколачивал кванты энергии в переднюю стеночку влагалища, самую нежную. Она снова стонала и рычала. Нет. Меня не забирало.

Я вытащил ее из постели, бросил подушку на стол. Уложил грудью. Низко. «Туфли» сказал я… «Что туфли?» «Надень туфли!» Поняла, надела. Туфельки на шпильке. Для танцев привезла наверное, а вот какие танцы оказались для нее… Теперь как раз. Ворвался. Раз, другой, третий. Графин упал, стаканы катаются, она кричит.

Раз, два. Черт! За плечи и на себя. До упора. Раз! Два!

«А-а-а-…» Все. Черт его знает, откуда оно берется. Я думал уж кончилось все, ан нет, выливается толчочками.

Не вынимая малыша, оттащил ее к постели и уложил прижавшись. Не вынимая.

Отключился.

Проснулся от стука в дверь. От Гоши пришла подружка Зиночка.

Сделал вид, что сплю. Зиночка из озера в купальнике, говорит, вода хорошая, спросила, как спалось. В ответ:

«Ни минуты. Сам только, что заснул». А потом и говорит:

«Ты за ним посмотри, а я тоже сбегаю окунусь».

Я внутренне поулыбался: сейчас что-то будет. Мне, как Штирлицу, двадцать минут сна за глаза хватает. Собрала моя дама узелок и отчалила. А Зиночка зыркнула глазом в мою сторону, сбросила халатик, бюстгальтер отстегнула. За трусики взялась, а у меня, глядя на ее прелести, одна мыслишка, как ее достать одним движением, чтоб в случае чего и пикнуть не успела. Я не думаю, что Гоша ее так уделал, что ей ничего уж и не надо.

Сняла трусики, халатик опять набросила, вышла на крылечко, развесила свои тряпочки, ходит туда-сюда, а ко мне ну никак. А у меня фокус был, научил один разведчик черноморский, если ты лежишь, а человек подошел к тебе близко, если он протянул к вам руку, вы берете его правую руку и особым образом, подсекая опущенной ногой его ноги, дернули слегка, то он перелетит через вас и окажется в рядом.

Все это я, конечно, помнил и, когда она начала разбирать свою постельку у противоположного окна, чтобы до завтра отдохнуть, я, слабым голосом, вызывая сострадание, проговорил: «Доброе утро! Не дадите ли мне стакан воды.

Головушка бо-бо».

Она с любопытством взглянула на меня и, удерживая полы халата, голенькая ведь, налила стакан и правой рукой, хорошо, что не левша, подает его мне. Ну, разве я виноват, что подошла она слишком близко? Стакан куда-то делся, а она в распахнутом халатике уже вот тут. Пока она соображала, что к чему, я уже был глубоко в ней.

Удерживая себя на руках я с улыбкой смотрел в глубину ее глаз и следил за изменением состояния.

Оно было приемлемым и, хотя она в принципе не могла одобрить мое поведение, то в том же принципе, делать уже было нечего, поскольку гол в воротах, а после драки кулаками не машут. Поэтому она сказала то, что на ее месте говорит, хотя бы про себя, любая женщина:

«Поехали!» Она сказала может быть что-то другое, но я поехал. Зиночка не ждала от меня милостей, она их брала, как хотела: и ножки задирала, и уши мои хватала, и позиции самовольно меняла, пока я это самоуправство не отменил. Но к этому времени она уже раза три кончила, а тут и я подоспел. Она сказала:

«Хватит, а то Лида придет!» А я и забыл, как мою зовут. «А если я еще тебя захочу?» — спросил я. «Вы ж уезжаете» Ну ладно.

Укрылся я простыней. Зиночка у себя притихла.

Вернулась Лида. Я ее мокренькую в постель, на грудь себе посадил, предплечьями выше подвинул и занялся мокреньким и холодным клиторочком. Она, естественно, все на подругу смотрит, а я говорю, что спит она давно уже. Ну, Лидочка, естественно, опять-таки, все меньше про Зиночку и все больше про мальчика думает, который, у нее между ножек. А Зиночка, она что, в такой обстановке спать будет и цветные сны рассматривать?

Я ногами простыночку с себя сдернул, мой фаллос наполнился кровью и стоит себе тополем на Плющихе, ждет, значит, внимания. Мне за бедрышками дамы ничего не видать но законы жанра вещь объективная. А вот и доказательство этому. Зиночка подходит к Лидочке и задушевно так говорит: «Я тоже хочу!» Лидочку это, конечно, не — очень радует, по она не знает, что сказать и Зиночка ну безо всякого на то разрешения забирается на лидочкиного возлюбленного и поглощает его член без остатка.

Я кладу Зиночкины руки на Лидочкины груди, прижимаю ее за спину к Лидочкиной спине и мы едем дальше. Лидочка начала раньше, но Зиночка едет шибче, думаю приедут одинаково. Но эта Зиночка, такая непоседа, говорит Лидочке: «Давай пересядем!» Лидочка пока хлопала ушами, энергичная Зиночка ее перетащила и лично усадила на мой кол, а сама, значит, мне под нос свои прелести. Хорошо хоть, что запах у них был не мерзопакостным, а если бы это? Ну, как бы то ни было, доскакали мы до чего-то.