И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

В это время казаки и рейтары обходили все дома и изымали ценности у населения. Получилось даже больше чем в столице. Пётр сказал, что в пересчёте на вес монет получилось на миллион риксдалеров, а этот риксдалер даже чуть потяжелее рубля. Дак ведь ещё серебро и золото в посуде, подсвечниках, оружии. Только на пятый день всё погрузили на корабли и отчалили.

Без потерь не обошлось. Шведы не очень жаждали со своим добром расставаться. В уличных боях и при грабежах погибло семнадцать казаков, десять рейтар и четыре стрельца. Ну и раненых было прилично. Хорошо, что догадались с собой докторов взять.

Событие семьдесят шестое

Доктор Антуан ван дер Бодль был измотан этой войной сверх всякой меры. Они выехали из Вершилова 1 октября, а сейчас уже 15 марта. Почти шесть месяцев непрерывной дороги. Как всё‑таки велики эти северные страны, Что Россия, что Швеция. И как мало в них живёт народа, можно неделями ехать от одного поселения до другого. Как вообще можно управлять такими территориями? Послал русский император указ казакам в Сибирь, они его через два года получили, и год выполняли, а потом ответ Михаилу Фёдоровичу написали. И ещё два года. Да царь уже забудет за пять лет, что чего‑то там указывал казакам. И ведь не разваливается Россия, а только увеличивается и богатеет.

А ещё Антуан устал от общения с королевой.

Мария Элеонора фон Бранденбург была глупа, вшива, капризна и обладала ещё одним качеством, которое при других обстоятельствах можно было бы считать положительным. Она была деятельная непоседливая королева. С одним из недостатков пленной королевы удалось справиться в Стокгольме. Ван Бодль пожаловался князю Пожарскому, что на королеве тысячи блох и вшей.

‑  В Стокгольме должно быть русское подворье, а значит должны быть бани, ‑ подумав, сообщил Пётр Дмитриевич.

Подворье нашли, но вот русских там не было. Оказалось, что они уже два месяца сидят в тюрьме. Нашли бургомистра. Эрик Йенссон тут же получил десяток плетей и предупреждение, что если любой русский в ближайшие двадцать лет пожалуется, что на него в Стокгольме плохо взглянули, то Пётр повесит королеву и скажет королю Густаву Адольфу, что это произошло по вине его бургомистра. А ещё во фрейлины королевы была возведена старшая дочь Эрика. И почёт и заложница есть.

Русских всех отпустили, вернули всё имущество, заплатили штраф за "неправильное" обращение с купцами и завалили дровами. В бане прожарили все вещи королевы, её кормилицы и новой фрейлины, а самих потом избавили от вшей. Визг стоял такой, что слышно было в городской ратуше, что находилась от русского подворья в паре километров.

С королевой из Уппсалы был по её требованию прихвачен и королевский доктор Улоф Ханссон. Сил терпеть этого дурака и невежду у Антуана хватило только на два дня. На третий его по просьбе ван Бодля Пожарский отправил домой, несмотря на стоны и визги королевы. Потом ещё спасибо скажет.  Пять лет проведённых в Вершилово настолько изменили голландского врача, что он теперь просто боялся европейских докторов. В основной массе это были грязные, вшивые, тупые подражатели. Даже лучшие, те, кто приезжал в Вершилово по приглашению Пожарского, несмотря на все их дипломы и изданные книги годились только для того, чтобы влажной тряпицей протирать лежачих больных. Почему население Европы до сих не вымерло от эпидемий? Перед походом в Вершилово приехало ещё двое учёных из Франции и немецкого Марбурга. Йоханнес Франц Хартманн был профессором химии в университете Марбурга и в основном занимался фармацевтикой. Этот доктор и профессор знал фармацевтику в сто раз хуже любого пятиклассника в вершиловской школе и в тысячу раз хуже сына Антуана Томаса. Зачем он князю? Легче уже своих воспитать, чем переучивать этого упёртого немца. Отправили в первый класс школы для взрослых. А ведь ему уже почти пятьдесят пять лет. Второго звали Жан‑Жак Шиффле. Француз на самом деле был бургундцем и поехал в Вершилово вместе с женой директора монетного двора Пьера Вернье. Этот хоть моложе. Всего тридцать пять лет. Но тоже вшивый и упёртый. Как и королева Элеонора, визжал в бане.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В Уппсальском замке было холодно, и вовсю гуляли сквозняки, как они только не простудили грудного ребёнка. В доме бургомистра, куда сначала поместили канцлера, королеву с кормилицей и девочку было не лучше. Пришлось занять дом одного русского купца. У того хоть печь топилась по белому. На корабле тоже было промозгло. Поэтому лекарский крытый возок с железной печуркой подняли на борт целиком, в нём королеву и держали. Ох, намучаются они ещё с этими заложниками.

Событие семьдесят седьмое

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский Меньшой бился головой о стену. Как так можно? Вон подсчитал же, что Наполеон не мог иметь армию в триста пятьдесят тысяч человек, а свою, почему не подсчитал? Шестьсот вершиловцев одвуконь ‑ это тысяча двести коней. Триста возов обоза ‑ это ещё шестьсот коней. Итого тысяча восемьсот. Добавим триста казаков. Пусть у них не у всех две лошади. Считаем плюс пятьсот лошадей. Плюс сорок лошадей князя Разгильдеева. Получаем примерно две тысячи триста пятьдесят лошадей. Вопрос. Сколько нужно кораблей, чтобы перевезти такую прорву не меленьких и не всегда смирных животных? Ответ. До хрена!!!

И что теперь делать? Имеем шесть захваченных военных кораблей и семнадцать купцов, в основном мелочь. Ну и плюс семь кораблей иностранных купцов, которых "уговорили" принять участие в переправке коней. Уговор двух французов, голландца, немца и трёх англичан вылился больше чем в десять тысяч марок. Но ведь это дало дополнительно только сто восемьдесят лошадей. Пётр даже с риксадмиралом и фельдмаршалом Карлом Карлссоном Юлленъельмом от безысходности посоветовался. Ожидал, что услышит, что ни будь типа: "бросьте коней и бегите", но неожиданно получил очень разумный совет.

‑ Оставьте Нарву в покое и плывите на Готланд. Он датский, а значит, союзники должны вас принять.

Обрадованного Петра ровно через секунду огорчил присутствующий при разговоре канцлер Оксеншерна.

‑  К сожалению коней, князь, тебе придётся бросить. Готланд мы захватили два месяца назад. Сейчас в Висбю стоит наш гарнизон.

Пётр задумался. Все корабли могут перевести чуть больше тысячи лошадей. Даже если на Готланд сплавать два раза, то ещё около трёхсот животных останется в Стокгольме. Жалко было до слёз. Пять лет потрачено на закупку и выращивание коней для полка, и теперь бросать? Коней казаков оставлять нельзя. Им ещё чёрте куда добираться, да и не расстанутся они с боевыми товарищами добровольно. Только гражданской войны ему и не хватало. Пожарский ещё раз внимательно осмотрел карту. В ста километрах от Стокгольма есть ещё один шведский порт Нючёпинг. Может там есть ещё корабли? Сам замок и город пусть стоят себе спокойно, а вот корабли если захватить, то может быть и хватит тогда для перевозки всех лошадей из Стокгольма до Готланда за две ходки. Или лучше сделать три ходки. Плыть до Готланда примерно сутки. Сутки на разгрузку и сутки назад. Получается три ‑ четыре дня на вторую ходку и ещё столько же на третью. А ведь через день должны подойти шведские войска. Засада.

А ведь ещё есть почти шестьсот лошадей, которых реквизировали в Финляндии и Швеции. Тоже ведь бросать не очень хочется, есть вполне достойные представители на племя. И загвоздочка в виде шведского гарнизона Висбю. Получается, что нужно оставить часть полка охранять лошадей в Стокгольме и нужно на Готланде захватить крепость. Прямо как в загадке про волка, козу и капусту. Стоп. А мы пойдём другим путём. Мы не будем "козу" туда‑сюда возить. То есть, свои войска. Мы отвезём из Висбю шведов в Стокгольм.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На уговоры графа Оксеншерна Пётр потратил больше часа. Всё ни как не хотел риксканцлер давать гарнизону крепости в Висбю команду сдать её без боя и добровольно переправиться в Стокгольм. Пришлось навести две большие пушки на полуразрушенный кусок стены старой крепости и жахнуть.