Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

— Я слушал твой доклад инспекторам, — ответила Криша-Ангел. — Я желаю знать твои умозаключения касательно знака и всего остального.

Хотя он ни на секунду не забывал, где он и с кем разговаривает, ничто не могло польстить самолюбию Ган Ро Чина больше, нежели просьба объяснить свои умозаключения и выводы. Кому угодно, даже Ангелу.

— Довольно, — изрек наконец Ангел. — Однако я пока что не располагаю достаточными данными для принятия решения относительно дальнейших действий. Я должен поразмыслить и проконсультироваться с советом мне подобных. Разумеется, мы знаем о распространяющейся порче. Мы ожидали этого сразу же после того, как разведка перехватила доклады Биржи об обнаружении Кинтара. Однако новым, неожиданным и тем менее радостным для нас известием является освобождение Четверых Князей и их господина. Впрочем, я склонен видеть в этом Вышнее произволение. Что касается вас, капитан, то ваши знания и служба Мицлаплану более чем удовлетворительны. Вам известно больше, чем большинству моих жрецов, и ваш рассудок не так скован. Я буду советоваться с моими собратьями, дабы обрести мудрость и верный путь. Рассмотрев то, что хранила память моей верной служительницы Криши, я обнаружил не ересь, но выдающиеся деяния и верную службу. Да будет она с этого момента носить звание Святейшей и отвечать лишь передо мной. Кроме того, я считаю, что ваша пара более не должна быть разделена. Она завершит твое рукоположение и станет твоим духовным наставником. Вы оба свободны.

Ему удалось низко поклониться, повернуться и самому закрыть за собой дверь, но, оказавшись в приемной, он чуть не потерял сознание.

Следующие несколько дней не отложились в его памяти. Из всего, что он пережил в комнате пыток, ему запомнились только отдельные образы и врезавшиеся в сознание фразы. Его разум оказался неподвластен прямому программированию Ангела, но зато вполне доступен для его технических эквивалентов.

Как ни странно, когда он очнулся с легкой головной болью и понял, что все позади, он не почувствовал себя как-то иначе. Интересно, изменили ли ему точку зрения? Он определенно помнил все, что с ним произошло — абсолютно все, — и сожалел лишь о том же, о чем и раньше. Хуже того, он по-прежнему любил Кришу, по-прежнему мечтал о сигаре и по-прежнему находил Святых Ангелов одними из уродливейших созданий во Вселенной. Внезапно ему пришла в голову одна мысль. Он наклонился и с облегчением обнаружил, что все на месте.

В комнату вошла Криша. Она выглядела просто ослепительно; краски вернулись на ее лицо, тот угрюмый, опустошенный взгляд бесследно исчез. А еще на ней была рыже-золотая мантия, такая же, как у распорядителя, но на ней она смотрелась куда лучше. На ее пальце сверкало крупное золотое кольцо с драгоценными камнями, выложенными в священный треугольник острым углом наружу.

— Привет, — поздоровалась она, взяла его руку и пожала. — Как ты себя чувствуешь?

— До смешного нормально, только голова побаливает, — честно ответил он. — А что случилось? Они передумали?

— Нет. Ты теперь жрец, Гани. — Она никогда его так не называла; он всегда был для нее «капитаном», но ему понравилось. — Ган Святой Ро Чин. Осталось провести несколько ритуалов, но это все формальности.

— Звучит непривычно, — ответил он. — Но если я больше не капитан, то пусть будет «Гани». Впрочем, должен тебе сказать, что вовсе не ощущаю себя жрецом. Я чувствую себя старым безработным капитаном грузовика, прожженным шельмой.

— Ну, с тобой обошлись помягче, чем с большинством новообращенных, — заметила она. — Мне дали совершенно недвусмысленные инструкции, что в тебе не должно измениться ничего, что может повлиять на твой стиль мышления или действий. Все могло обернуться крайне плохо, просто ужасно, если бы ты не победил эту жуткую Минь на ее собственном поле.

— Спасибо Манье и еще нескольким таким же, как она, — именно у них я научился тому, как с ними держаться. А ты — как мне тебя теперь хоть называть-то? Первый раз в жизни говорю со Святейшей.

— Ты будешь называть меня Кришей, — строго сказала она. — Это ужасно: все теперь называют меня «Святейшая». Я очень смущаюсь, но, может быть, когда-нибудь и смогу привыкнуть. Однако я не желаю и слышать, как это произносишь ты. Я хочу, чтобы рядом со мной был хоть один человек, который будет разговаривать со мной по-человечески, даже если я выше его саном. И не забывай об этом! — неожиданно игриво добавила она.

— Ни за что, мэм, — отозвался он с улыбкой.

— Оказывается, я пользуюсь здесь большим авторитетом, — сказала она, опуская руку в потайной карман. — Ни один терранин еще не носил золотой мантии, так что им пришлось перешить одну специально для меня, и я добавила к ней кое-что от себя, вроде этих карманов, — добавила женщина, вытаскивая три толстые сигары.

Его глаза полезли на лоб.

— Где ты их раздобыла?

— Здесь останавливался грузовой корабль, и когда я узнала, что капитаном там терранин, послала ему весточку. Оказалось, он тебя знает. Кажется, его зовут За Чжу.

— Ах, да! Крепкий парень. Поперек себя шире. Не видел его уже сто лет.

— Так, здесь не курить! И рядом со мной тоже! Я ни за что не собираюсь терпеть этот запах. Кури на воздухе и один.

— Слушаюсь, шкипер, — отозвался он. — А разве священникам можно грешить? Я думал, нельзя.

— Вообще-то курить у нас не принято, но я специально попросила главного библиотекаря порыться в книгах, и, как выяснилось, нигде не сказано, что это грех.

Криша была вполне собой, и Ган Ро Чин вздохнул с облегчением. Сам капитан — «Гани» — тоже остался почти таким же, как был, однако теперь он был жрецом, принесшим обеты. В нем изменилось очень мало, и преимущественно на уровне подсознания. Его любовь к ней превратили в преданность, в непоколебимый союз тверже стали. Больше его никогда не соблазнят другие женщины, и он никогда не предаст ее. Он просто не сможет этого сделать. Однако в их союзе, в отличие от обычного мицлапланского брака, ведущую роль играла она. Он по-прежнему мог спорить с ней, убеждать ее, заставляя ее передумать, но теперь он всегда будет повиноваться ей так же, как она повиновалась своим владыкам — Святым Ангелам. Единственным смыслом ее жизни было служить им всем сердцем и душой, выполнять все их пожелания и приказы. Это было величайшее благословение, ниспосланное ей, их дар, и даже если бы они забрали назад Чина, она осталась бы верной им и служила бы так же пылко, ничего более не прося.

— Как дела во внешнем мире? — спросил он, отгоняя мысли о произошедших в ней изменениях.