Заставь меня жить - Your Personal Boggart

- Как вам известно, Том действительно продолжил обучение в Албании, но я не смог поехать с ним: мир слишком велик и интересен, чтобы останавливать свой выбор на одной стране. Наши пути разошлись, но мы не прекращали переписку - до тех пор, пока семь лет назад странная идея не посетила его голову. Как следовало ожидать, он решил поделиться ею со мной, тем более остальные, с кем он так тесно общался, в том числе и мои сёстры, не поддержали его. Конечно же, я не мог ему отказать. Профессор, если бы я тогда знал, что задумал Том…Мы встретились здесь, в Англии, в 1989 году.

Далее Регулус подробно рассказывает о том, что Реддл предложил ему обрести бессмертие и продемонстрировал первый крестраж - змею, доказывая тем самым, что его задумка реальна. Реакция Блэка очевидна: шок и недоверие, сомнение, хотя доказательство было более чем очевидным.

- Он был на грани отчаянья, - напряжённо вздыхает Регулус и одним движением опрокидывает остатки коньяка, отчего складывается впечатление, будто он вновь переживает те события. Гораций, обеспокоенный и поражённый историей, подливает в его бокал ещё напитка. - Том так и сказал: «Меня предали абсолютно все. Остался только ты». Что я мог на это ответить? Передо мной стоял друг, лучший и самый близкий. Том был ближе, чем родной брат Сириус. Том, с которым нас объединяла всепоглощающая страсть к новым открытиям и знаниям. Том, ступивший на столь опасный путь. Что кривить душой, мы увлекались тёмной магией, но никогда не опустились бы до убийства ради бессмертия, потому что то и другое - противоестественно.

- Ты же не согласился? - уточняет Слизнорт, и мы со Снейпом взволнованно переглядываемся.

Регулус отрицательно качает головой и осушает второй по счёту бокал. Откинув голову на спинку дивана, он некоторое время молчит, глядя в потолок, и всё во мне переворачивается от любопытства, пока волшебник не заговаривает вновь:

- Я не смог уйти, так же как забыть идею отговорить его, попытаться переубедить. Том откуда-то узнал про города, в которых отмечена самая большая концентрация тёмных сил, и загорелся желанием побывать там. Я отправился вслед за ним, и мы на время забыли обо всех разногласиях: видимо, ему было достаточно того, что я был рядом. Моя ошибка заключалась в уверенности, что им ведёт исключительно научный интерес.

- Что же произошло? - Гораций отставляет бокал, когда я медленно обхожу диван, чтобы лучше видеть лицо Регулуса. Снейп выглядит так, будто уже обо всём догадался, хотя я тоже уверен в том, что услышу дальше.

- Он тайно создал новый крестраж и спрятал его в одной пещере в Праге. Я был в ярости, и наши «войны» возобновились, но всё было тщетно: мне не хватало уверенности покинуть его, а Том… даже не представляю, что вело им. Он был уже не тем человеком, каким я знал его, изменился в худшую сторону, хотя иногда случались проблески былого светлого разума. Возможно, именно это держало меня: вера в то, что не всё потеряно. Мы оказались во Франции, и вновь я не смог уследить за ним. Так появился третий крестраж. Однако Том внезапно пошёл на уступки: он обещал спрятать его так, что никто не сможет отыскать, и забудет про него. Либо предлагал мне собственноручно уничтожить медальон, но я не смог. С одной стороны, это была опасная, злая вещь, с другой - часть души Тома. Я не нашёл в себе силы поднять палочку.

Сделав паузу, Регулус покидает диван и, пройдя мимо нас, останавливается возле камина. Облокотившись на полку, он сжимает пальцами виски и продолжает упавшим голосом:

- Турин был последней остановкой - Том появился там для того, чтобы создать последний крестраж. Он поставил меня перед выбором: либо я с ним, либо без него. Я больше не мог оставаться с ним…

Регулус вновь замолкает и, кажется, надолго. К счастью, Гораций придумывает, как разрядить обстановку: он приглашает бывшего студента на кухню, куда левитирует продукты, и ставит чайник на плиту. Когда на обеденном столе появляются две чашки с чёрным чаем и блюдо с вишнёвым пирогом, а заботливая рука Слизнорта добавляет пару ложек ароматного ликёра в чай, к Регулусу возвращается способность говорить:

- Хоть он и обещал, что отпустит меня, я был уверен: это не так. Не знаю, был ли он способен на убийство лучшего друга, проверять не хотелось. Дело даже не в том, что я так сильно цеплялся за жизнь - конечно, цеплялся, но истинная причина заключалась в другом. Никто, кроме меня, не способен вразумить Тома. Я осознавал это так же чётко, как то, что он на этом не остановится.

- Что ты предпринял? - взволнованно интересуется Гораций, размешивая ликёр в чае, пока Блэк перекладывает кусочек пирога на блюдце.

- Инсценировал собственную смерть. Не спрашивайте, как, - он предупредительно выгибает брови, заметив вспышку шока во взгляде волшебника, - главное, он поверил. И не только он: Сириус, Нарцисса, Андромеда - все без исключения. Это было лучшее решение и давало мне поистине безграничные возможности в наблюдении за Томом.

Слизнорт делает глоток, морщась от, очевидно, слишком большой порции ликёра, и окидывает Регулуса быстрым взглядом.

- Тогда почему я вижу тебя, и вижу только сейчас, в девяносто шестом году? Что-то случилось?

Ложка, занесённая над кусочком пирога, замирает в руках Блэка.

- Случилось. Пророчество, говорящее о пришествии могущественного тёмного мага и мальчике, который сможет его остановить. Да-да, вы не ослышались, именно мальчике, - уточняет он, видя замешательство на лице старшего волшебника, - родившемся на исходе седьмого месяца шестнадцать лет назад: в год, когда могущественный маг ступил на путь тёмной магии.

Так вот почему именно эта дата: тысяча девятьсот восьмидесятый год. Год моего появления на свет и второй год пребывания Реддла в Албании.

Они переглядываются, и Гораций опускает чашку на блюдце. Он касается усов кончиками пальцев и произносит тоном, неожиданно похожим на особенный тон Дамблдора, когда тот говорит мудрыми словами:

- Всё в мироздании уравновешено, и на всякое зло обязательно находится лучик добра, пускай, слабый и не внушающий особого доверия, но неизменно указывающий путь к спасению. Думаю, этот мальчик станет путеводным маяком для всех нас.

Картина залитой солнечным светом кухни начинает рябить, пока не растворяется в сизом тумане, и мы не выныриваем из чужого воспоминания, пролившего свет на истоки длинной и запутанной истории.

Позже, когда все собираются на кухне, Нарцисса, Андромеда и Барти раскрывают остальные тайны.