Корона мечей - Роберт Джордан

И еще одна странность. Найнив неожиданно очень погрустнела, она стиснула зубы, будто исполнилась решимости прошибить каменную стену.

Бергитте бросила на Илэйн нежный взгляд, но слова ее были обращены к Мэту:

– Я все сделаю. Слово чести.

Мэт, испытывая неловкость, натянул куртку. Он до сих пор не мог в точности вспомнить все, что наговорил Бергитте, когда они вместе выпивали. О Свет, эта женщина впитывает вино, точно сухой песок воду. Но, несмотря на вспыхнувшие в сознании связанные с ней воспоминания, Мэт, принимая ее ручательство, ответил в духе барашанданского лорда:

– Честь, оплаченная кровью, слово, скрепленное кровью.

Бергитте кивнула, и по изумленным взглядам Найнив и Илэйн Мэт понял, что она по-прежнему хранит его тайну. О Свет, если хоть одна из Айз Седай узнает о воспоминаниях давно умерших людей, оживших в его сознании, они наверняка заподозрят, что именно он трубил в Рог. И никакая лисья голова не спасет его от бесконечных «как» и «почему», с помощью которых они уж докопаются до истины.

Когда Мэт повернулся, чтобы уйти, Найнив схватила его за рукав:

– Помни о буре, Мэт. Она надвигается и вскоре разразится, я знаю. Береги себя, Мэт Коутон. Слышишь? Тайлин расскажет тебе, как добраться до фермы, когда ты вернешься с Олвером.

Кивнув, Мэт наконец сбежал – кости в голове грохотали, словно эхо его шагов. Что она имела в виду, говоря о том, чтобы он берег себя? Опасности, подстерегавшие его во время поисков, или те, что могут возникнуть при разговоре с Тайлин? Найнив и ее способность Слушать Ветер. Неужели она думает, что он сахарный и растает от небольшого дождичка? Подумать только, едва они пустят в дело Чашу Ветров, снова начнутся дожди. Казалось, минули годы с тех пор, как прошел последний дождь. Что-то спутало его мысли, что-то связанное с погодой и с Илэйн, в чем не было, конечно, никакого смысла, и Мэт тут же выкинул все из головы. Сейчас его волновал только Олвер.

Его ожидали в длинной комнате около конюшни, где располагался отряд. Все были на ногах, за исключением Ванина, который валялся на постели, сложив руки на животе. Ванин любил повторять, что человек должен отдыхать, как только выпадет возможность. Когда появился Мэт, он задрал ноги вверх и сел. Ванин беспокоился об Олвере не меньше остальных; если Мэт чего и опасался, то лишь как бы Ванин не научил мальчишку воровать коней и ловить в чужих угодьях фазанов. Семь пар глаз тут же уставились на Мэта.

– Риселле сказала, что Олвер надел красную куртку, – сообщил он. – Время от времени он раздаривает их, и любой мальчишка в хорошей красной куртке, который попадется вам на глаза, скорее всего, знает, где был недавно Олвер. Разойдемся в разные стороны. Сделайте круг, начиная от Мол Хара, и постарайтесь вернуться через час. Прежде чем отправляться снова, дождитесь остальных. Это чтобы, если кто-то найдет его, другие не продолжали искать до завтра. Все понятно?

Они кивнули.

Иногда это просто ошеломляло Мэта. Долговязый Том, седовласый и седоусый, который когда-то был любовником королевы, причем явно по собственному желанию, в отличие от него самого, и даже больше чем любовником, если верить хоть половине его рассказов. Гарнан, с квадратной челюстью, с густой татуировкой на щеках, и не только там, который прослужил солдатом всю свою жизнь. Джуилин, с бамбуковым посохом и мечеломом у бедра, воображавший о себе не меньше какого-нибудь лорда, даже если идея носить меч самому пока не слишком привлекала его, и толстый грубоватый Ванин, по сравнению с которым Джуилин казался просто обходительным. Тощий Фергин и Гордеран, почти такой же широкоплечий, как Перрин, и Метвин, в чьем бледном лице типичного кайриэнца проглядывало что-то неистребимо мальчишеское, хотя он был старше Мэта. Некоторые пошли за Мэтом Коутоном, потому что считали его удачливым, потому что его удача могла помочь им уцелеть, если дело дойдет до мечей, а некоторые по причинам, которых он до конца не понимал, – но они пошли за ним. Однако даже Том редко позволял себе лишь слабый протест против его приказаний. Может, Ренейле еще очень повезло. Может, то, что Мэт та’верен, не только снова и снова ввергало его в пучину треволнений и тревог. Внезапно его пронзило чувство... ответственности... за этих людей. Ощущение не слишком приятное и безусловно обременительное. Мэт Коутон и ответственность – ха! Когда это они шли рука об руку? Очень странное ощущение.

– Будьте осторожны и не хлопайте ушами, – сказал Мэт. – Вы знаете, что может случиться. Буря надвигается. – Интересно, почему у него вырвались эти слова? – Ну, пошли. Нечего терять время, пока светло.

По-прежнему сильный ветер гонял пыль по площади Мол Хара, посреди которой, установленная над фонтаном, возвышалась статуя, изображающая давно умершую королеву; никаких других признаков бури не наблюдалось. Королева Нарайне была известна своей честностью – явно недостаточное основание для того, чтобы изображать ее с обнаженной грудью. Яркое послеполуденное солнце пылало в безоблачном небе, но люди пересекали площадь с такой же скоростью, с какой они это делали, когда стояла утренняя прохлада. Прохлада, несмотря на ветер, казалось, тут же уходила в землю. Каменная мостовая под ногами пылала, как раскаленная сковорода.

Бросив через площадь взгляд на «Странницу», Мэт зашагал к реке. Олвер гораздо реже удирал к уличным мальчишкам, когда они жили в этой гостинице; его вполне устраивало, что служанки и дочери Сеталль Анан обхаживали его. И с какой стати кости подталкивали Мэта перебраться во дворец? Все, что он делал с тех пор, как покинул гостиницу – все, что делал по своей воле, поправил себя Мэт, вспомнив о Тайлин и ее глазах, и ее руках, – все это могло бы с тем же успехом произойти, останься он здесь. Игральные кости вертелись в голове и сейчас, и Мэт от всей души пожелал, чтобы они наконец исчезли.

Высматривая красную куртку, он спешил по улицам, нетерпеливо петляя среди карет и повозок, посылая проклятия вслед лакированным паланкинам и экипажам, которые то и дело едва не сбивали его с ног, но уличная суета мешала двигаться быстро. Что вполне естественно, по правде говоря. Жалея, что держал Типуна не в дворцовых конюшнях, Мэт хмуро поглядывал на снующих мимо людей; всадник вряд ли двигался в такой толпе быстрее пешехода, но он хоть видел дальше. С другой стороны, расспрашивать людей из седла не слишком удобно – по городу мало кто ездил верхом, и некоторые пугливо шарахались от всадника.

Все время одни и те же вопросы. В первый раз это произошло на мосту, сразу за Мол Хара. Мэт обратился к продавцу запеченных с медом яблок на лотке, подвешенном на обхватывающем шею ремне.