Огни Небес - Роберт Джордан

Найнив не понимала, что делать: то ли головой качать, то ли глазами хлопать. Нет, мужчины точно сумасшедшие. Все до единого.

Люка тем не менее настоял, что проводит Найнив к фургону, и повел ее обратно, взяв под руку, словно они были на балу.

Шагая между суматошно мечущимися укротителями лошадей, торопливо запрягающими упряжки, сопровождаемая людскими криками, ржанием лошадей, рычанием медведей, кашлем леопардов, Илэйн поймала себя на том, что ее собственное ворчание мало отличается от звериного рыка. Уж не Найнив говорить, что она ноги напоказ выставляет. Сама хороша — Илэйн-то видела, как та вскинулась, когда появился Валан Люка. И задышала чаще. Как, кстати, и при появлении Галада. А это вовсе не то же самое, что ходить в штанах. Теперь-то Илэйн понятно, почему Мин предпочитает мужской костюм. Ну, почти понятно. Закавыка в том, что ей трудно смириться и свыкнуться с тем, что куртка — это платье, которое едва прикрывает бедра. Ну, пока девушке удавалось справиться с этим чувством. Но нельзя, чтобы об этом пронюхала Найнив. Ни за что, уж больно ядовитый у нее язык. Лучше бы Найнив понять, что Галад ни перед чем не остановится и исполнит свое обещание любой ценой. Будто Илэйн не твердила о нем так часто. А она еще и Пророка вмешала! Найнив попросту действовала абы как, ничуть не задумываясь, что творит.

— Ты что-то сказала? — спросила Бергитте. Одной рукой она подобрала юбки, без всякого стыда заголив ноги от голубых парчовых туфелек и гораздо выше колен, а гладкие шелковые чулки скрывали не больше, чем штаны в обтяжку.

Илэйн остановилась как вкопанная:

— Что ты думаешь о том, как я одета?

— Движения ничем не стеснены, — рассудительно ответила Бергитте. Илэйн кивнула. — Разумеется, такой костюм хорош, если зад не слишком большой. Ведь очень обтягивающие...

Разгневанно зашагав дальше, Илэйн принялась резкими движениями одергивать свою курточку. Да, у Бергитте язычок... Куда до нее Найнив. И в самом деле, надо было потребовать от нее какой-никакой клятвы подчиняться или выказывать хотя бы малость надлежащего уважения. Нужно зарубить себе на носу: не забыть об этом, когда придет время Ранда связать узами Стража. Через несколько шагов Бергитте нагнала девушку, причем на лице лучницы была такая кислая мина, будто ее чуть из терпения не вывели. Никто из них ни слова не сказал.

Светловолосая шончанка в зеленом платье с блестками стрекалом направляла огромного самца-с'редит, а тот головой толкал тяжелый фургон с клеткой черногривого льва. Укротитель в потрепанном жилете держал дышло, ведя фургон туда, где легче будет впрягать в него лошадей. Лев расхаживал взад-вперед по клетке, нервно ударяя хвостом и то и дело издавая хриплый кашель, который, казалось, вот-вот превратится в рык.

— Керандин, — окликнула шончанку Илэйн, — мне надо с тобой поговорить.

— Погоди минутку, Морелин. — Керандин была всецело поглощена серым животным, а манера говорить быстро и слегка невнятно сделала ее слова малоразборчивыми.

— Ни секунды, Керандин. У нас мало времени. Однако женщина оторвалась от работы не раньше, чем укротитель лошадей крикнул, что фургон стоит где надо. Тогда Керандин остановила средит и, повернувшись к Илэйн, нетерпеливо промолвила:

— Чего тебе надобно, Морелин? У меня еще полно дел. И я не прочь переодеться: это платье не для долгой дороги.

Животное с бивнями терпеливо ожидало распоряжений, стоя позади своей хозяйки.

Илэйн поджала губы:

— Мы уходим, Керандин.

— Да, я знаю. Бесчинства. Нельзя допускать беспорядков. Если этот Пророк вздумает нам зло причинить, то узнает, на что способны Мер и Сэнит. — Потянувшись назад, шончанка почесала стрекалом морщинистое плечо Мера, а тот коснулся ее плеча своим длинным носом — хоботом, как его называла Керандин. — Кое-кто в битве предпочитает лопара или гролма, но если с умом использовать с'редит...

— Помолчи и слушай, — твердо заявила Илэйн. Ей нелегко далось достоинство — шончанка вела себя как бестолочь, а Бергитте стояла в стороне, сложив руки на груди. Илэйн не сомневалась: Бергитте только и ждет момента, чтобы еще что-нибудь язвительное сказать. — Я имею в виду не зверинец. Я говорю о себе, о Нане и о тебе. Этим утром мы нашли корабль. Еще несколько часов — и Пророку до нас вовек не дотянуться.

Керандин медленно покачала головой:

— Морелин, мало какие из речных суденышек выдержат с'редит... Даже если ты отыскала такое, на которое их можно погрузить, что они будут делать? Что я стану делать? Вряд ли сама я заработаю на жизнь больше, чем у мастера Люка, даже если ты будешь по канату ходить, а Майрион из лука стрелять. Да и если Том жонглировать станет. Нет. Нет, лучше нам всем оставаться вместе со зверинцем.

— С'редит придется оставить, — признала Илэйн, — но я уверена, мастер Люка о них позаботится. Керандин, мы не будем выступать. Теперь это ни к чему. Там, куда я направляюсь, есть те, кто хотел бы узнать о... — Девушка заметила неподалеку укротителя лошадей — сухощавого парня с несообразно крупным носом картошкой. Он стоял близко и вполне мог их слышать. — Хотел бы узнать, откуда ты. Много больше, чем ты нам рассказала. — Нет, этот оболтус не слушал разговора женщин. Он пялился на них, бросая плотоядные взоры то на грудь Бергитте, то на ее ноги. Илэйн глядела на него до тех пор, пока нахальная ухмылка не превратилась в слабую улыбку. Через миг он вновь поспешно принялся за работу.

Керандин опять помотала головой:

— Чтобы я оставила Мера, Сэнит и Нерин на попечение людей, которые даже подойти к ним боятся? Нет, Морелин. Мы останемся с мастером Люка. И ты тоже. Так намного лучше. Помнишь, какими оборванными растрепами вы были в первый день, когда пришли сюда? Вряд ли тебе хочется опять так жить.

Глубоко вздохнув, Илэйн шагнула ближе к Керандин. Рядом, кроме Бергитте, никого не было, подслушать никто не мог, но девушка все равно не желала по-глупому рисковать.

— Керандин, мое настоящее имя — Илэйн из Дома Траканд, и я Дочь-Наследница Андора. Придет день, и я стану королевой Андора.

Памятуя о том, как Керандин вела себя в первый день, а еще более о том, что она понарассказывала о Шончан, сказанного должно было оказаться достаточно, чтобы в корне подавить всякое сопротивление. Однако Керандин в упор посмотрела Илэйн в глаза.

— В первый день, как только вы появились, ты объявила себя благородной леди, но... — Пожевав губами, она скользнула взором по штанам Илэйн. — Морелин, ты прекрасный канатоходец. Немножко практики, и ты, возможно, станешь настолько хороша, что когда-нибудь выступишь перед Императрицей. У каждого свое место, и каждый должен быть на положенном ему месте.