Любовь. Свобода. Одиночество. - Бхагаван Раджниш

Вы пожимаете руки так торопливо. Вы не наблюдали? Едва вы коснулись рук друг друга, как рукопожатие уже окончено. Вы не держитесь за руки, не обнимаете друг друга; вы боитесь. Помнишь ли ты, чтобы тебя обнимал твой отец? Помнишь ли ты, чтобы тебя обнимала твоя мать после того, как ты стал сексуально зрелым? Почему нет? Возник страх. Молодой человек обнимает мать? - может быть, между ними возникнет какой-то секс, какая-то идея, фантазия. Возникает страх: отец и сын, отец и дочь - нет. Брат и сестра - ... нет; брат и брат - ... нет!

Людей держат в изолированных коробках, окруженных толстыми стенами. Каждого классифицируют, и между людьми устанавливают тысячу и один барьер. Да, однажды, через двадцать пять лет этой тренировки, тебе будет позволено заниматься любовью со своей женой. Но теперь эта тренировка проникла в тебя так глубоко, что внезапно ты не знаешь, что делать. Как любить? Ты не научился этому языку. Это все равно что двадцать пять лет не давать человеку говорить. Просто представь: двадцать пять лет ему не разрешали сказать ни слова, а потом внезапно его выводят на сцену и говорят: "Прочти-ка нам хорошую лекцию". Что произойдет? Он упадет на месте. Он может упасть в обморок, может умереть... двадцать пять лет молчания, и тут внезапно от него ждут, чтобы он прочел хорошую лекцию? Это невозможно.

Происходит именно это! Двадцать пять лет антилюбви, страха, и вот внезапно закон тебе разрешает - выдана лицензия, и теперь ты можешь любить эту женщину. "Это твоя жена, а ты ее муж, и вам разрешается любить друг друга". Но куда денутся эти двадцать пять лет тренировки? Они останутся с вами.

Да, ты будешь "любить"... ты будешь изображать и жестикулировать. Это не будет взрывным, не будет оргазмическим; это будет очень крошечным. Именно поэтому вы разочаровываетесь, когда занимаетесь любовью - девяносто девять процентов людей разочарованы после того, как занимаются любовью, более разочарованы, чем когда-либо раньше. И они чувствуют... "Что это такое? В этом ничего нет! Это неправда!"

Сначала политик и священник устраивают так, чтобы ты не мог любить, потом приходят и проповедуют, что ничто не может быть важнее любви. И конечно, их проповеди кажутся правильными, их проповеди выглядят так, словно полностью соответствуют твоему опыту. Сначала они создают опыт бесполезности, разочарования - потом проповедуют. И то и другое вместе кажется логичным, целостным. Это великий трюк, величайший трюк, который только когда-либо играли с человеком.

Эти пять целей можно осуществить посредством одной - наложить табу на любовь. Этих пяти целей можно достичь, так или иначе помешав людям любить друг друга. И это табу устраивается очень научным способом. Это табу - великое произведение искусства: в него вложено великое искусство и коварство. Это действительно шедевр! Это табу нужно понять.

Во-первых: оно не прямое, оно скрытое. Оно не очевидно, потому что когда табу очевидно, оно не работает. Табу должно быть очень скрытым, чтобы ты не видел, как оно работает. Табу должно быть настолько скрытым, чтобы ты не мог даже вообразить, что такое возможно. Табу должно идти глубоко в бессознательное, не оставаться в сознательном. Но как сделать его таким тонким и косвенным?

Вот в чем состоит трюк: сначала учить, что любовь великая ценность, чтобы никто никогда не подумал, что священники и политики против любви. Продолжай учить о том, как велика любовь, что любовь самое правильное, и в то же время не допускай никакой ситуации, в которой любовь могла бы случиться. Не допускай ни малейшей возможности. Не давай возможности и продолжай учить, что еда замечательна, что есть очень радостно: "Ешьте как можно лучше" - но не давай никакой еды. Удерживай людей голодными и продолжай говорить о любви. Поэтому все священники без конца говорят о любви. Любовь восхваляется, объявляется выше всего, ставится рядом с Богом, и в то же время любая возможность того, чтобы она случилась, уничтожена. Прямо ее поощряют; косвенно же обрубают самые ее корни. Это шедевр.

Никакие священники не говорят о том, как они причинили этот вред. Это все равно что продолжать говорить дереву: "Будь зеленым, цвети, радуйся", и в то же время обрубать его корни, чтобы дерево не могло быть зеленым. И когда дерево не зелено, ты набрасываешься на него и говоришь: "Слушай! Ты не слушаешь. Ты нас не слушаешься. Мы все тебе говорим: "Будь зеленым, цвети, наслаждайся, танцуй"..." И тем временем вы продолжаете обрубать его корни...

Любовь так отвергаема, а любовь - это редчайшая в мире вещь; ее нельзя отвергать. Если человек может любить пять человек, он должен любить пять человек. Если человек может любить пятьдесят человек, он должен любить пятьдесят человек. Если человек может любить сто человек, он должен любить сто человек. Любовь так редка, что чем более ты ее распространяешь, тем лучше. Но это великие трюки - тебя загоняют в узкий, очень узкий угол. Ты можешь любить только свою жену, ты можешь любить только своего мужа, ты можешь любить только это, только то - условий так много. Это все равно что закон, что ты можешь дышать, только когда ты со своей женой, ты можешь дышать, только когда ты со своим мужем. Тогда само твое дыхание станет невозможным! Тогда ты умрешь, и даже тогда не сможешь дышать только со своим мужем или со своей женой. Тебе придется дышать двадцать четыре часа в сутки или не дышать вообще.

Будь любящим.

И вот еще один трюк: они говорят о "высшей любви" и разрушают "низшую". Они говорят, что низшую любовь нужно отвергнуть: телесная любовь плоха, духовная любовь хороша.

Но видел ли ты когда-нибудь дух без тела? Видел ли ты когда-нибудь дом без фундамента? Низшее служит высшему основанием. Тело - твое жилище; дух живет в теле, с телом. Ты воплощенный дух, одухотворенное тело - ты то и другое вместе. Низшее и высшее не отдельны, они одно целое - ступени одной лестницы. Низшее нельзя отвергать, низшее нужно трансформировать в высшее. Низшее хорошо - если ты застрял в низшем, в этом виноват ты, не низшее. Нет ничего плохого в нижней ступени лестницы. Если ты застрял на ней, застрял ты: это что-то в тебе самом.

Двигайся.

В самом сексе нет ничего плохого. Плох ты, если ты в нем застрял. Двигайся выше. Высшее не против низшего; низшее делает возможным существование высшего.

Все эти трюки создали многие другие проблемы. Каждый раз, когда ты влюбляешься, ты чувствуешь себя виноватым; возникло чувство вины. Если есть чувство вины, ты не можешь тотально двигаться в любовь - тебе мешает чувство вины, оно продолжает тебя сдерживать. Даже занимаясь любовью с женой или мужем, ты чувствуешь вину: ты знаешь, что это грех, ты знаешь, что делаешь что-то нехорошее. "Святые этого не делают" - ты грешник. Поэтому ты не можешь быть тотальным, даже если тебе разрешается - на поверхности - любить свою жену. Внутри тебя, в этом чувстве вины, прячется священник; он помыкает тобой изнутри, дергает за веревочки.

Когда возникает чувство вины, ты начинаешь чувствовать, что с тобой что-то не в порядке; ты теряешь собственное достоинство, теряешь самоуважение. И возникает другая проблема: когда есть чувство вины, ты начинаешь притворяться. Матери и отцы не позволяют детям узнать, что они занимаются любовью, они притворяются. Они притворяются, что секса не существует. Рано или поздно дети узнают об их притворстве. Когда дети узнают об этом притворстве, они потеряют все доверие. Они почувствуют себя преданными, они почувствуют себя обманутыми.

Отцы и матери говорят, что их дети их не уважают, - вы сами тому причина, как они могут вас уважать? Вы обманывали их всеми возможными способами, вы были нечестными, вы обошлись с ними подло. Вы говорили им не влюбляться - "Остерегайтесь!", а сами все это время занимались любовью. И рано или поздно придет день, когда они осознают, что даже их отец, даже их мать не были с ними честными. Как они могут вас уважать?

Прежде всего чувство вины создает притворство. Затем притворство создает отчужденность от других людей. Даже ребенок, твой собственный ребенок, не будет чувствовать себя с тобой сонастроенным. Есть преграда - твое притворство. И когда ты знаешь, что каждый притворяется... Однажды ты узнаешь, что притворяешься не только ты, но и другие. Если притворяются все, как ты можешь общаться? Если фальшивы все, как ты можешь с кем-то общаться? Как ты можешь быть другом, если всюду вокруг только притворство и обман? Ты становишься очень, очень скептичным в отношении реальности, ты наполняешься горечью.

И каждый носит фальшивое лицо, никто не подлинный. Каждый носит маску, никто не показывает своего оригинального лица. Ты чувствуешь себя виноватым, чувствуешь, что притворяешься, и знаешь, что притворяются все остальные. Каждый чувствует себя виноватым, и каждый становится точно как уродливая рана. Теперь очень легко сделать всех этих людей рабами - превратить их в клерков, станционных смотрителей, сборщиков налогов, священников, губернаторов, президентов. Теперь очень легко этих людей отвлечь. Они отсечены от своих собственных корней.