Путешествие Гнева - Константин Кузнецов

Я завороженно смотрел на старика, не в силах понять, пугает ли он меня, или все это чистая правда? Но пока я размышлял, Пирси продолжил рассказ:

— Бывало, что Потерянные — так мы называем летных, что попали в небесный капкан, — появлялись вновь… Только это были уже совсем другие люди. Голова вся седая как лунь, хотя со дня их исчезновения прошел день или неделя, да ко всему прочему плетут всякую чушь о летающих тварях, что способны пожрать само пространство.

Я почувствовал, как по коже побежал морозец. На материке, в отличие от свободных островов, ничего подобного не рассказывали. Даже Граничные торговцы, от которых всякое можно услышать, никогда не упоминали о потерянных кораблях и чем-то похожем.

— А островитяне знают, что творится в небесах?

— Думаю, да. — Рулевой прищурил глаза и покосился на ближайшие шалаши. — Этим хитрецам ведомо гораздо больше, чем нам. Все эти истории родились не на пустом месте, сынок. Да и на островах у них худого хватает. Ты думаешь, капитан по доброте душевной нам на берег запретил спускаться? Нет, я его хорошо знаю, не первый год с ним вместе летаем… Опасается он за нас. Дурное чует, вот и предупредил. Так бы я уж давно к местным мулаточкам в гости наведался. Я в этом деле знаешь какой… О-го-го! Только начну, не остановишь…

Обнажив пеньки старых, сгнивших зубов, Пирси хищно улыбнулся и ловко притопнул ногой.

Рулевой уже собирался перевести разговор в иное русло и поведать мне о своих любовных приключениях, но я вовремя остановил его, задав очередной вопрос:

— А бывали случае, что аборигены нападали на летных?

Старик мгновенно погрустнел. Обветренное лицо осунулось, и выцветшие глаза стали пронзительно синими. Подозвав меня ближе, он огляделся и тихо прошептал на ухо:

— Можешь не верить, но лично мне кажется: здешние поселенцы одержимы…

— Как это? — удивился я.

— Да очень просто. Есть тут поблизости один островок, называют его Серым поплавком, ну навроде удильной принадлежности. Когда к нему подлетаешь, создается впечатление, что он покачивается на волнах. Хотя о чем это я… Один штурман сболтнул — остров тот и правда двигается, смещается то в одну, то в другую сторону. Но не это самое странное. Приземлялись мы как-то на Поплавок, и знаешь, что там произошло?..

Рулевой заговорщически оглянулся и продолжил:

— Поначалу все шло вроде бы хорошо. Мы праздновали удачную вылазку в Стронцу, где продали весь табак из Лукретца. Веселье устроили знатное: ромус, дурманящий лист, южные фрукты. Но после полуночи — праздник закончился. Мы не сразу разобрали, что произошло, а когда, наконец, поняли, было уже поздно. Они накинулись на нас, словно пантеры… черные тени, способные только убивать… крик, кровь, боль — вот как нас встретили на Поплавке…

— Это были звери?

— Звери, а кто же еще, Итар их забери! — всплеснул руками Пирси. — Поджарые, низкорослые, с горящими глазами! Сущие твари, не иначе! И зубы такие острые — словно добинские иглы.

— А откуда они взялись?

— Знамо откуда, из деревни. Я же к чему и говорю: с аборигенами связываться себе дороже. Ходят слухи, что они специально выпивают какую-то дрянь и становятся одержимы, вот оно как…

Живая картина настолько отчетливо нарисовалась в моем воображении, что я едва не вздрогнул от ужаса. Люди рвали людей на части. Да как такое вообще могло произойти?!

— Почему они так поступили?

— Да кто ж его разберет? — пожал плечами старик. — Может, прогнать нас хотели, а может, полакомиться решили человечиной. Я же тебе о чем и талдычу: Небесные океаны — гиблое место, не заплутаешь, так в силки попадешь. Не погибнешь в небе, так на земле глотку перегрызут…

— Осторожнее! Смотрите, там!

— Куда он лезет! Совсем ополоумел!

— Хватай его! Помогай!

Десятки голосов обрушились на нас со всех сторон. Я резко повернул голову и ахнул. Один из наших — кажется, его звали Перстом — перемахнул через борт и, очутившись на берегу, беззаботно растянулся на песке. Но не это заметил дозорный со своей вышки. Рядом, всего в паре футов от берега, возле двух пальм показались черные тени.

Если бы не рассказ рулевого, я принял бы их за пару неподвижных валунов, но сейчас мне удалось уловить в сложной игре света и тени легкое движение.

Люди?

Точно — люди!

Догадка оказалась еще кошмарнее рассказа Пирси. В ночи возникли горящие огнем буркала и угловатые формы худощавой фигуры распрямились… Миг! При всем своем умении и помощи команды Перст не успел среагировать — нападавшие оказались быстрее молнии.

Жадно чавкая, они впились в его тело, разрывая его в клочья. Захлебываясь собственной кровью, летный попытался отползти к воде, но не тут-то было. Одержимые не собирались отпускать жертву.

Я стоял, замерев на месте и четко осознавая, что не могу сделать и шага. Все тело сковало такой ледяной коркой, словно я превратился в одну из статуй первых механикусов, стоявших в летнем парке Пара-винта.

— Пошли прочь! — один из летных, высокий бородач в широких штанах и жилетке, ловко спрыгнул за борт и, обнажив кривую саблю, стал приближаться к аборигенам.

— Стоять! Не сметь!

Голос старпома обрушился на нас сверху как раскат грома.

Команда замерла в исступлении, и только бородач не остановился, продолжая осторожно двигаться вперед.

Несчастный уже не орал, а тихо постанывал. Его тело непроизвольно содрогалось под напорами ненасытных ртов. Чавкающее хрюканье стало отчетливо слышно даже на корабле, а вскоре раздался хруст ломающихся костей.

— Будьте вы, прокляты, итарово отродье! — взревел бородач и занес саблю для удара. В этот самый миг его запястье оплел кнут старпома.

— Не сметь!

Тело летуна дернулось и повалилось на землю. Барибала оказался возле бородача и, прижав того коленом к земле, одним ловким движением отобрал оружие. Затем он повернулся к нам и, указав на одержимых, произнес:

— Напасть на них — значит умереть! Помочь жертве — значит умереть! Попытаться спасти — умереть! Варус, выпускай…

Летный отсалютовал и отпустил с цепи огромного пса, на котором, будто на гирлянде, висели связки каких-то весьма вонючих плодов. Пленник припустился прочь, а старпом задорно присвистнул.

Одержимые отвлеклись, и заводили носами, будто голодные волки. А уже через мгновение они на четвереньках помчались вслед за четвероногим.

Дождавшись, пока одержимые не исчезнут в ночном сумраке, старпом подошел к безжизненному телу летуна и повязал ему на запястье красную ленту — в знак воздушной традиции. Именно такой дар должен был принести мертвец, попав на суд к воздушному покровителю Икару.

Утром мы отвязали концы и стали медленно набирать высоту, оставляя за спиной прекрасный пейзаж опасного острова. Аборигены весело кричали, улюлюкали, провожая нашу летающую крепость. С наступлением солнца их неведомая болезнь исчезла без следа, оставив после себя лишь неприятный привкус крови и багровые следы на песке.

* * *

— Чего застыл? Живо к капитану! — рявкнул мне на ухо старпом и, смерив меня злобным взглядом, толкнул в спину.

Недавние воспоминания в одну секунду рассеялись, словно дымка над водой, и я поспешил в верхнюю каюту.

На мой неуверенный стук послышался слегка хрипатый голос одноногого. За долгий месяц путешествия мне так и не удалось перемолвиться с ним словом. Райдер не часто появлялся на палубе, проводя время в уединении, как мой бывший наставник виртуоз Босвел.

— Проходи, садись, — холодно произнес одноногий.

Сам он расположился возле небольшого секретарского столика.

Прикурив трубку, капитан долго изучал какие-то пожелтевшие бумаги, а затем, не глядя на меня, поинтересовался:

— Та история, что ты рассказал мне… Могу ли я верить твоим словам?

— Мне нет выгоды врать, тэр, — не раздумывая, ответил я.

— Стало быть, ты действительно какое-то время был в услужении у гнома-великана и даже умудрился побывать с ним в Ржавом городе…

— Так и есть, — кивнул я в ответ.

Капитан отложил исписанный лист в сторону. Затем глубоко затянулся и выпустил наружу клубы сизого дыма.

— Ты говорил, его рука была механической. Верно? Точно ли ты запомнил: правая, а не левая.

— Безусловно, — вновь откликнулся я.

Оказавшись возле стола, одноногий уткнулся в небесную карту, по которой осторожно со скрипом передвигались металлические конструкции облаков и воздушные караваны тянулись с запада на восток, создавая настоящий небесный тракт, отмеченный тонкой красной нитью. Подобное чудо техники, созданное искусными кранксами, мне не раз приходилось видеть на материке, но здесь, в свободных землях, где презирали технический прогресс и любое изобретение механикусов, подобная вещь была явна в диковинку. Я искренне удивился, но спросить капитана о ее происхождении так и не решился.