Падая за тобой. Книга вторая - Иман Кальби

–Нет, Лала… Ты украла у меня тебя…

Глава 13

Я не помнила, как оказалась на диване, у камина. Такая же голая, как стояла там, перед ним, на ветру. Просто завернутая в пушистый плед. Он лежал рядом, обнимая меня. Пил вино, поглаживая меня по бедру, оба смотрели на танцующие языки пламени.

–И мне…– тихо проговорила я, намекая, что тоже хочу глотка терпкой жидкости на языке.

–С тебя хватит,– отвечает бесстрастно.

Поднимаю на него глаза в немом вопросе.

–Впереди вся ночь, Лала. И я хочу, чтобы ты хорошенько ее запомнила.-снова этот взгляд. Густой, выдержанный, как вино, которое он перекатывал на языке, смакуя.

–Ты все еще боишься воя волков?-спросил, проведя нежно по подбородку.

–Да… Нет… Не знаю…-ответила рассеянно, я давно об этом не думала… Я давно не ночевала в горах… Я давно не слышала воя волков… Вернее, нет… Я все эти годы жила среди волков в человеческом обличии… Тех, кого стоит бояться посильнее, чем диких, но достойных животных…

Он усмехнулся. Молча поднял меня с дивана и понес в спальню, а я с удивлением и каким-то тупым равнодушием обнаружила, что спальня в этом доме теперь другая. Единственное, что он переделал- место, где я могла спать со своим бывшим мужем… Теперь здесь была другая мебель, другие шторы. Он пытался стереть следы Капиева… Вот кто бы так стер их с моей души измотанной, с сердца израненного…

Алмаз положил меня на кровать, почти кинул. Я бы даже сказала, бесцеремонно. Заметил удивление в моих глазах. А вот я в его- какой-то едкий, болезненный блеск. Оперся руками о два вертикальных столба по обеим сторонам кровати… Смотрит на меня не по-доброму. Это другой Алмаз. Не тот, который обнимал меня до хруста и шептал на ухо «Лала». И пусть тот мой Алмаз тоже грубый, но его грубость нежная… Она…медвежья… Так было всегда, так было в нашей юности…А вот этого Алмаза я не знаю…

Сгруппировалась. Отодвинулась к краю кровати…

–Детские игры закончились, Камила. Час назад ты отдавала долг влюбленному мальчишке, который был готов сдувать с тебя пылинки и целовать землю у тебя под ногами. Сейчас ты будешь отдавать долг мужчине, который выкупил тебя, которого ты предала, и не раз, которого ты бросила ради другого, побогаче, поуспешнее… Для этого Алмаза ты не богиня. Ты женщина, которую нужно наказать. И сегодня ночью я накажу тебя… Как ты заслуживаешь… И если ты покорно примешь свое наказание, возможно, я смогу усмирить чудовище внутри себя… Возможно я снова смогу посмотреть на тебя без презрения, не как на вещь…

Мне стало страшно и больно. Он уничтожал меня своими словами. И в то же время, я понимала, что в его глазах правда неизбежно была именно такой. Никуда мне от этого не деться… На секунду дыхание перехватило. Что он имел ввиду под наказанием? Но времени думать над этим не было. Алмаз молча схватил меня за щиколотку и притянул к себе, сильно, почти до боли раздвинув ноги. Долго смотрел на меня там, неотрывно, изучающе. Так, что по телу одновременно бежала и похоть, и смущение. А потом так же молча опустился на меня и вошел… Без подготовки, без предварительных ласк и расшаркиваний. Хотя они мне и не нужны были. Я для него была готова всегда…

Он брал меня почти до рассвета. Так брал, что я потеряла счет времени, забыла, где я, кто я… Я помнила только Его… Его губы, его руки, его крепость… Неопадающую, неустанную крепость, которая терзала меня, растягивала, погружала в новые и новые глубины порока и наслаждения, граничащего с агонией и болью… Он почти не выходил из меня, даже когда кончал, даже когда опадал ненадолго, не давал отстраниться, не давал свести ноги, заставляя чувствовать, как моя узость, влажность и непроизвольные сокращения снова делали его твердым и он пускал меня по очередному кругу сумасшествия. Между ног саднило и жгло, низ живота ныл от многочисленных спазмов. Это и было его наказанием. Он показывал мне, кто он и кто я в этой жизненной игре. Ставил меня на место- а мое место- под ним, на нем, сбоку, на спине, на четвереньках- в любой позе, главное, что только так, как он пожелает… Мои ладони и коленки болели от того, сколько он заставлял держаться на них, тараня меня сзади, сухожилия между ног мучительно ныли от того, как широко он разводил своими бедрами мои ноги, шея и губы горели от его укусов и грубых поцелуев, ягодицы были чувствительными от болезненных шлепков его рук и тела при жестких толчках. Я молча принимала его власть над собой, уставшая от оргазмов, уставшая от трения, уставшая от наполненности, уже страдающая в этого ощущения мужского превосходства… Я была его рабыней. Иначе назвать это было нельзя. Забрал меня всю. Заклеймил. Поставил на место…

Он занимался сексом почти молчком. Только в самые острые минуты из его крепко зажатого рта вырывались хриплые стоны или рокот. Зато я кричала. Сколько же я кричала. За все десять лет брака я столько не кричала, как за одну эту ночь… Мои сладостные стоны перешли в напряженное дыхание, которое сменилось сначала просьбой перестать и дать передохнуть. Потом просьбы перешли на протесты, а им на смену подступили мольбы и слезы. Но он был непреклонен Иногда мне казалось, что он меня не слышит, не понимает, не обращает внимания на мои слова, словно я рыба, которая только открывает рот, но звуков никаких из него не вылетает… Это было изнуряюще, это было больно, это было феерично, это было так, как могло быть для меня только с Алмазом…

Он оставил меня в покое только на рассвете, я даже помню этот момент плохо, только запомнила, как, наконец, мое тело почувствовало пустоту, продолжая инстинктивно содрогаться в спазмах… Я провалилась в тяжелый, но неизбежный сон и вынырнула из забытья только поздним утром с неизменно саднящим чувством между ног и в горле. Он спал, похожий на пресытившегося льва. А я смотрю на него и грустно усмехаюсь. Не мужчина со мной ночью был. Бог, а может Дьявол. Умелый, искусный, изощренный и требовательный в постели… Как он выбивал из меня наслаждение, как терзал до потери себя, упиваясь моей покорной готовностью принимать его… Где же ты всему этому научился, мой медвежонок… Сколько женщин отведал, когда успел так вкусить порок… Тогда, в нашу прошлую встречу,