Неотразимый Кавалер - Барбара Картленд

— Ваши значки, джентльмены, — спросил человек в форме, затем добавил: — Вас я знаю, мистер Вернон.

Но к сэру Джеральду он протянул руку, и тот, достав что-то из нагрудного кармана, показал охраннику.

Они пошли по необычному коридору, который, как догадалась Кларинда, был выдолблен в известковой скале. Вдоль стен в почтительном ожидании стояли слуги.

Хотя стены коридора были завешаны красным бархатом, а пол устлан коврами, потолок оставался белым и время от времени на красном ковре Кларинда замечала кусочки мела, упавшие сверху, словно напоминающие идущим по коридору, что они спускаются в самые недра земли.

Дорогу освещали свечи, вставленные в канделябры, или сделанные в форме устрашающих чудовищ, или изображающие такие отвратительные сцены, смысла которых Кларинда не могла понять.

Коридор круто вел вниз. Послышались голоса, и Николас свернул налево в проход, завешанный шторой, за которой оказалось довольно просторное помещение.

В середине этого зала стояла женщина, и у Кларинды блеснула искра надежды, когда она увидела, что на ней одежда монахини. Но, услышав, как Николас фамильярно обратился к этой женщине, Кларинда присмотрелась и увидела, что лицо мнимой монахини напудрено и нарумянено, брови подведены, а губы ярко накрашены.

— Добрый вечер, Молл, дорогуша, — сказал Николас. — Надеюсь, времени у тебя вполне достаточно. Я привел тебе самую прекрасную Венеру, которую ты только когда-либо видела.

С этими словами он подтолкнул Кларинду вперед, и женщина оценивающе оглядела девушку.

— Довольно хорошенькая! — просто ответила женщина. — Но они все начинают с этого.

— Подготовь ее к церемонии, — приказал Николас. — Скажи ей, что ее ожидает, и предостереги, чтобы вела себя должным образом. Если начнется истерика, дай лекарство.

С этими словами он обернулся к сэру Джеральду, стоявшему за его спиной.

— Зелье у тебя, Джеральд, — сказал он, — дай его Молл.

— Я так и думала, что сегодня вечером сэр Джеральд прибудет к нам, — чуть ли не с вызовом сказала Молл. — Какую роль вы собираетесь играть в сегодняшнем действии, мой дорогой джентльмен, или мне не следует задавать этого вопроса.

— Увы, сегодня моя роль лишь вспомогательная, — ответил сэр Джеральд. — Магистр настаивает на своих правах. Правда, возможно, к концу вечера он проявит большее великодушие.

— Нет, — твердо ответил Николас, — я объяснял тебе, почему должен быть первым. Но сейчас нет времени на разговоры. Приступай к своим обязанностям, Молл. Мне же нужно многое проверить. Сегодня будет самая незабвенная ночь нашего клуба, ночь, которая запомнится нам всем до конца жизни.

И снова в его голосе прозвучала безумная экзальтированность. Николас повернулся и вышел. Сэр Джеральд, задержавшись на мгновение, сунул в руку Молл темный флакон с зельем и тихо произнес:

— Если сможешь, не трать дурман на девушку. Возможно, он сегодня мне самому понадобится.

Послышался звон монет, и Кларинда заметила, что вместе с флаконом рука Молл схватила несколько соверенов.

— Будь хорошей девочкой, — сказал сэр Джеральд Кларинде, — и делай то, что прикажет тебе наша аббатиса. Будет жаль, если ей придется одурманить тебя. Предстоящая церемония очень просветит тебя.

Казалось, его рот под маской при этих словах исказился ехидной гримасой, и Кларинда, инстинктивно отпрянув назад, почувствовала прикосновение черной одежды аббатисы.

Когда сэр Джеральд удалился, Кларинда испуганно зашептала:

— Помогите мне… пожалуйста, помогите мне… если у вас в сердце еще сохранилась частица доброты… пожалейте меня, ибо меня привезли сюда помимо моей воли. Если вы поможете мне бежать, я дам вам денег… много денег. Пятьсот фунтов… тысячу — не имеет значения. После смерти моего дяди… он — отец мистера Вернона… я буду очень богатой. Я дам вам все, что вы только попросите, если вы поможете мне… бежать отсюда.

Молл посмотрела на нее, и Кларинда увидела, что ее накрашенное лицо стало чуть мягче. Аббатиса была женщиной средних лет, и образ жизни, который она вела, явственно отпечатался на ее лице.

Когда-то, довольно давно, она была красивой. Ее внешность еще хранила слабые воспоминания об этом, хотя они и были почти полностью скрыты загрубевшей кожей, мешками под глазами и отвисшими щеками.

— Знаю, что ты сейчас испытываешь, дитя, — сказала женщина. — Я сама прошла через это много лет назад, когда была еще моложе тебя — всего тринадцати лет, чистая и непорочная, хотя за мной многие ухаживали. Но меня забрали в пещеры в Западном Уайкомбе. Помню, как стояла на коленях перед сэром Френсисом Дэшвудом, умоляя его пощадить меня.

— Тогда вы понимаете! — страстно воскликнула Кларинда. — Пожалуйста, помогите мне… пожалуйста.

Женщина по имени Молл покачала головой.

— Нет никакой надежды, милочка, — ответила она. — Даже если бы ты предложила мне миллион золотых гиней, я не смогла бы вызволить тебя отсюда. И дело вовсе не в том, что я отказываюсь от денег; просто ни одна женщина не сможет покинуть пещеры, если ее не сопровождает джентльмен.

— Вы в этом уверены… абсолютно уверены? — спросила Кларинда; ее голос, казалось, застревал у нее в горле.

— Уверена так же, как и в том, что я стою здесь, — ответила Молл. — А джентльмены приходят сюда только ради одного, и тебе это известно.

— Нет, я ничего не знаю, — ответила Кларинда. — Mистер Вернон сказал, что вы расскажете мне, чего мне… следует ожидать. Я бы предпочла… все знать.

— Тебе бы лучше ничего не знать, — ответила Молл. — Послушай моего совета, выпей из этого флакона, чего бы там не говорил сэр Джеральд. По правде говоря, я не выношу этого человека, хотя он и щедро расплачивается золотом, если ему угождают.

— Я не хочу быть одурманенной, — возразила Кларинда.

— Тогда выпей, милочка. Уверяю тебя, от джина станет легче. Сейчас я принесу рюмку.

— Нет!.. Нет!.. — вскричала Кларинда. — Я не хочу… ничего! Только скажите мне, что… мне придется делать?

— Наверное, ты слышала о Черной Мессе? — спросила Молл.

Кларинда подсознательно всегда чувствовала, что в пещерах творилось именно это. Она вспомнила, что читала в свое время про то, как французская королева Екатерина Медичи, жена Генриха II, служила Черную Мессу, пытаясь уничтожить любовь своего мужа к Диане Пуатье.

Она прочитала описание происходившего на французском, и решила, что этот язык был более выразительным, более откровенным, чем английский, пропущенный через цензуру.

Черная Месса! Теперь ей не надо было объяснять, какую роль ей предстояло играть. Венерой была обнаженная женщина, лежащая на алтаре, к которой богохульственно возносилась Месса.