Миллионер: Исповедь первого капиталиста новой России - Артём Тарасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Госплане ненавидели Госснаб, смеялись и издевались над ним – и поэтому без всякого зазрения совести сокращали представленные потребности сначала вполовину, а затем еще и еще, сколько понадобится. Сколько на ум придет!
Впрочем, были святые потребности, которые не сокращались никогда. Явно завышенные, временами нелепые и просто сумасшедшие, они удовлетворялись в первую очередь. Это были потребности ЦК компартии и военно-промышленного комплекса.
Такие бумаги выделялись из общей массы специальными разноцветными полосами вдоль документа из верхнего угла в нижний.
Все же остальные, порядочно изуродованные, основательно перекроенные, снова возвращались в Госснаб.
Существовал анекдот, явно сочиненный кем-то из Госснаба:
«На военном параде перед правительством по Красной площади проходят вооруженные части, демонстрируя свою мощь. Сначала идут танковые части и бронемашины с артиллерией, потом везут тактические ракеты с ядерными боеголовками, наконец – стратегические межконтинентальные ракеты со множеством ядерных головок. И вдруг, как бы завершая парад, по площади в окружении сотрудников КГБ идет один человек с портфелем в руке. Иностранные наблюдатели спрашивают министра обороны: „В чем дело? Кто этот человек и как он связан с ядерным вооружением?“ „Это представитель Госплана СССР, – отвечает министр. – А Госплан обладает наиболее мощной разрушительной силой в мире!“»
Что мог поделать Госснаб, если Госплан уже рапортовал в Совет Министров и в ЦК КПСС о выполненной работе? Получив бумаги назад, Госснаб приступал к распределению фондов.
Фонды – это было что-то, не существующее в реальности, типа привидений. Однако это «что-то» давало право предприятию рассчитывать на получение определенного количества благ – от кнопок до денег, – на существование в следующем году…
Все министерства и ведомства ненавидели Госснаб и Госплан. Все главки и управления ненавидели свои министерства. А все предприятия ненавидели главки и управления, которые выделяли на эти предприятия фонды, полученные из Госснаба, и навязывали невыполнимые планы производства, навязанные Госпланом.
За годы одиннадцати пятилеток и семилеток в СССР по всем основным показателям планы не были выполнены ни разу. Но система продолжала работать.
Были еще два класса чиновников, выполнявших важнейшую работу. Для облегчения жизни на всех предприятиях, в ведомствах, главках и министерствах содержались специальные люди – снабженцы и плановики.
Снабженцы: армии этих предприимчивых людей осаждали отделы и управления Госснаба и Госплана круглый год, выбивая наиболее приемлемые условия для работы своих предприятий. Многим удавалось в течение года производить корректировки планов и выделенных средств. Эта деятельность так и называлась: выбивание фондов.
Цель у снабженцев была простая – получить как можно больше фондов на все, что требуется и не требуется. Самым главным в их лексиконе было слово «достать».
Плановики: старались уменьшить производственный план, а заодно доказать, что прошлогодний план был выполнен и перевыполнен, поэтому обязательно нужно всех поощрить и премировать. Эта работа называлась: «пробить».
Порой эти люди совершали настоящие чудеса, проявляя поистине выдающиеся организаторские и предпринимательские способности…
Кроме безропотно подчиненного Совета Министров у ЦК было еще несколько органов, позволявших управлять всем и каждым в СССР. Главными были сами отделения коммунистической партии на местах – комитеты КПСС.
На каждом советском предприятии, в каждой общественной организации, в любом городе, районе и в деревне были официальные представительства Коммунистической партии СССР.
Они бесплатно размещались в самых лучших офисах, состояли из миллионов высокооплачиваемых работников, целью которых было осуществление контроля за работавшими людьми и наказание их.
Наместники ЦК в регионах беспрекословно исполняли любые поручения вышестоящих органов коммунистической партии – это называлось «провести идеи партии в жизнь».
И поскольку даже в Конституции СССР была указана ведущая и определяющая роль коммунистической партии во всех сферах жизни людей, то представителям этой партии позволялось делать все, что угодно. Они могли снять с работы большого начальника и назначить нового. Они могли нарушать законодательство. Они могли лишить человека будущего или облагодетельствовать его за счет государства.
Конечно, для себя эти работники получали блага в первую очередь, и чем выше пост занимал чиновник от компартии, тем больше благ он получал. Сами же члены ЦК КПСС, а особенно члены Политбюро ЦК, жили при коммунизме: они не пользовались деньгами. Все им доставалось бесплатно.
Стать членом коммунистической партии было очень трудно. В партию принимали по разнарядкам, выделяемым для предприятий, и в основном брали рабочих, солдат и колхозников.
Для интеллигенции, куда автоматически зачислялись все граждане, окончившие высшие учебные заведения, устанавливалась отдельная квота.
Мне вспоминается одна история, которая произошла с моим товарищем, захотевшим вступить в партию. После окончания Горного института он специально устроился на работу в Метрострой.
Поскольку там было много рабочих, Метрострою давалась большая квота на прием в партию. Существовало соотношение: на пятерых рабочих, принятых в партию, можно было принять одного инженера-интеллигента.
Через три года работы, когда подошла очередь моего приятеля, ему нужно было сначала дождаться вступления в партию пяти рабочих. А им членство в партии ничего не давало – кроме обязанности каждый месяц платить партийные взносы.
Мой товарищ ждал полгода, пока наконец четверо рабочих были приняты в компартию. А пятого никак найти не могли.
Тогда приятель решил ускорить процесс и в качестве претендента сам выбрал Героя Социалистического Труда, беспробудного пьяницу Ивана Ивановича. Мой товарищ регулярно стал проводить с ним беседы, уговаривая вступить в партию. Он обещал Ивану Ивановичу платить всю жизнь вместо него партийные взносы, водил его в кабаки, покупал водку…
Когда Иван Иванович напивался, все было хорошо: он сразу давал обещание вступить в партию. Но стоило ему выйти из запоя, как он тут же отказывался это сделать.
И вот наступил решающий день, когда надо было идти в райком. Иван Иванович пришел трезвым, постоял там у дверей и, слегка смущаясь, решительно отказался вступать в КПСС. Мой товарищ предвидел такой поворот событий, поскольку за прошедшее время изучил Ивана Ивановича как родного.
– Ну и не надо, Иваныч, бог с ней, с этой партией, – задушевно сказал он. – Давай выпьем за окончательное разрешение этого вопроса и забудем!