Непогребенные - Сергей Антонов

В подсобке задерживаться не стали: она была слишком мала для того, чтобы комфортно разместиться на привал.

Боковой коридор находился всего в десятке метров. Шаман в задумчивости остановился перед ним. Тут уж не выдержал Аршинов:

— Э-э! Так мы собственной тени начнем пужаться, — воскликнул он. — Осторожность осторожностью, но ты, Шаман, явно перегибаешь палку. Нет здесь ничегошеньки!

Прапор вошел в коридор. Уверенно двинулся вперед, освещая себе путь фонариком. Толик и Вездеход последовали за ним, и Шаману ничего не оставалось, кроме как присоединиться к остальным.

Коридор оказался коротким. Он заканчивался поворотом и новым коридором. Аршинов свернул туда первым и удивленно воскликнул:

— Вот это да!

Коридор вел в тупиковую комнату. У стены валялись перевернутые вверх дном деревянные ящики зеленого цвета, а в дальнем углу громоздилась куча консервных банок. На ней, как на своеобразном троне, восседал скелет. Аршинов перепрыгнул через неглубокую выемку в полу, заменявшую порог. Поднял одну банку. Втянул носом воздух.

— Гадом буду — армейская тушенка. Баночки в солидоле. Я этот запах, можно сказать, с молоком матери впитал. Но этот запас не про нас. Кто-то все сожрал. Эх, люди, люди…

Пока прапор сокрушался о съеденной тушенке, Томский рассматривал скелет. Если бы не отсутствующие кости кистей рук и полусгнившая веревка на шее, он выглядел бы совершенно обычно. Мысленно произнеся слово «обычно», Толя поразился собственной черствости. Не могут человеческие останки выглядеть обычно! Были времена, когда он считал своим долгом похоронить каждого мертвеца. Фраза «тело должно быть предано земле» была для него законом. Но чем больше он путешествовал по Метро, тем чаще попадались на пути трупы. Похоронить всех просто не было физической возможности. Эмоции пошли на убыль, и вот результат: рутинная классификация останков на обычные и не очень.

Отругав себя, Толя сосредоточился на поиске кистей скелета. Поблизости их не было.

«Значит, тот, кто прикончил парня, унес его руки в качестве трофея…»

— Слушай, Алексей. Где мы, по-твоему, находимся? — поинтересовался, между тем, Шаман. Он не обращал внимания на скелет, а рассматривал выемку в полу.

— Ну, это что-то вроде армейского склада продовольствия. Предлагаю тут и остановиться. Позиция — лучше не придумаешь, все на виду. Если кто сунется, еще в коридоре на мушку возьмем, — Аршинов выбрал один ящик, ударил по нему ногой, собрал щепки в охапку. — А вот и дровишки! Сейчас костерчик разожжем, похлебочку сварганим…

— Значит, склад продовольствия? — не унимался Шаман.

— Ну да, склад. Такие хранилища под землей устраивали испокон веков и обновляли продукты время от времени. Стратегический запас на случай войны. А в чем дело-то?

— Дверь.

— Где? — завертел головой прапор.

— Вот и я думаю: где? Ты когда-нибудь видел склад без двери?

Томский начал понимать, куда клонит проводник. Кроме того, канава в полу была не единственной странностью этого склада. В стенах, но бокам канавы имелись желобки. От потолка до пола. Стоп! Это же не желобки, а… направляющие!

Послышался скрежет, и одновременно с этим отдельные фрагменты мозаики сложились в единое целое. У Томского было всего несколько мгновений, чтобы спасти Шамана. Он прыгнул к нему, вцепился в воротник и потянул к себе. Алтаец рухнул на упавшего Толика, а следом за этим выскользнувшая из потолка решетка съехала вниз по направляющим и грохотом ударилась о дно канавы. Точно там, где недавно стоял Шаман.

— Вот вам и дверь, — констатировал спасенный, поднимаясь и подавая руку Томскому. — А ты, Аршинов, говоришь, я палку перегибаю…

Прапор отшвырнул дрова, бросился к решетке и вцепился в прутья, пытаясь приподнять конструкцию.

— Я думаю, это бесполезно, Лёха, — вступил в разговор Вездеход. — Поднять ее можно только с той стороны. Кто-то нас запер…

Прапор в бессильной злобе ударил кулаком по прутьям:

— Вот ужо покажу я этому «кто-то» кузькину мать. Эй, парень, как там тебя?! Мы шуток не любим!

Шаман опустился на корточки, помогая Вездеходу разжечь костер.

— Зря кричишь, Аршинов. Твой парень сам объявится. Если, конечно, сочтет нужным. Нам остается только ждать.

Глава 12

РУКА СЛАВЫ

Угли затухающего костра бросали багровые отблески на хмурые лица людей. Даже Шестера, уловив общее настроение, не резвилась, как обычно. Свернувшись калачиком у ног Вездехода, она изредка поднимала голову и вглядывалась в темень за решеткой. Зверек чувствовал там присутствие постороннего, что, впрочем, не было новостью для остальных. Время от времени из-за поворота коридора доносились разные звуки: шорохи, постукивание, бормотание. Руки пленников всякий раз тянулись к фонарикам и автоматам, но ничего не происходило. Неизвестный, приведший в действие подъемный механизм решетки, то ли просто играл со своими жертвами, то ли вообще не видел необходимости вступать с ними в контакт.

Толик, наверное, в сотый раз оценивал решетку на прочность и в сотый раз приходил к неутешительным выводам. Конструкция была очень добротной и продуманной. Верхний и нижний концы решетки были утоплены в массивные железобетонные параллелепипеды. Поперечные и продольные прутья образовывали ячейки, в которые могла пролезть разве что Шестера.

Ожидание затягивалось. Становилось невыносимым. Угли костра подернулись серым налетом пепла. Утративший словоохотливость Аршинов потянулся к своему вещмешку и вытащил пластмассовую бутыль. Плеснув в банку из-под тушенки машинного масла, Алексей свил из тряпки фитиль. Прапор как раз подносил к нему спичку, когда из темноты послышалось что-то похожее на шлепанье босых ног.

Томский поднял фонарик. Луч света уперся в серую стену коридора. Но если там что-то и было, то оно успело скрыться за поворотом. Примерно с минуту все было тихо, а потом послышался шлепок, и о решетку ударилось что-то влажное. На горизонтальном пруте висела освежеванная, сочащаяся кровь тушка крысы. Тот, кто ее швырнул, опять скрылся за углом.

— Эй, там, на палубе! — крикнул прапор. — Может, хватит забавляться? Выходи и скажи, чего хочешь!

Тишина. Мертвая крыса соскользнула с решетки, упала на пол. Вокруг нее растеклась лужица крови.

— Чего хочу? А чего же я хочу-то? Дайте-ка подумать…

Тихое, даже сонное бормотание закончилось взрывом хохота, оборвавшегося так же внезапно, как и начался. Опять воцарилась тишина. Тут уже не выдержал Толя:

— Покажись, метатель дохлых крыс! Подумаем вместе, чего ты можешь хотеть!

— О да! Вспомнил. Вы исполните мое желание!

Из-за поворота показалась ладонь. Очень грязная, блестящая то ли от пота, то ли от жира. С давно не стриженными, обломанными ногтями.

— Вы для того и здесь, чтобы исполнить мое желание. Самое сокровенное.

Метатель крыс наконец-то соизволил выйти в коридор. Томский поморщился от отвращения: большего урода вообразить было трудно. Мужчина неопределенного возраста в длинном синем свитере грубой вязки и шортах цвета хаки до колен шел к решетке вприпрыжку — совсем как ребенок, выпущенный матерью погулять во двор. Босые ноги чужака были покрыты коркой грязи, а лицо… Оно как бы состояло из двух половин. Если первая поражала обилием растительности — грива спутанных волос, бородища до груди, то на второй волосы отсутствовали вообще. Причиной тому была экзема. Ее уродливые, красно-серые пятна оккупировали голову, пройдясь по лбу, щеке, превратили губы в незаживающую, воспаленную рану и расплылись на подбородке, а правое веко распухло, почти целиком закрыв глаз.

Приблизившись к решетке, человек прикрылся ладонью от света фонарика.

— Раз, два, три. Помножим на два. Шесть рук. Целых шесть. Боги мои, боги! Какая удача!

— Ты кто, математик? — Аршинов недвусмысленным жестом вскинул автомат. — И какого хрена запер нас здесь?

Глаза метателя крыс, как видно, привыкли к свету. Он опустил руку и осклабился, демонстрируя рот, в котором почти не было зубов.

— Хи! Ты целишься в меня из автомата? Дурак, да? Ну давай, стреляй! Никогда не выйдешь отсюда.

— Кто ты? — прапор опустил ствол «калаша». — Отвечай, хватит лыбиться!

— Для тебя я — Диггер, Великий и Ужасный. Великий потому, что только я могу выпустить вас наружу, а Ужасный потому, что заклинил шестерни подъемного механизма. Вы не сможете поднять решетку. Анденстенд?

— Донт антестенд, — неожиданно вступил в разговор Шаман. — Вижу, ты парень образованный. Уверен, мы сможем найти общий язык.

— Общий язык — мое второе имя, — Диггер расселся на полу, выставив на обозрение свои грязные пятки. — Мы обязательно договоримся.

— Сначала выпускай нас! — рявкнул прапор. — Договариваться после будем!