Первый всадник - Джон Кейз

Но он удержался. Впрочем, когда мысли заняты другим, девяносто пять километров в час и лучше.

Трупов нет. Что бы это означало?

Да что угодно. Контейнеры могли переправить засекреченным рейсом. Или их задержали на норвежской таможне и перевезли уже в апреле. Или трупы разложились в какую-нибудь оттепель.

Или их сожрали медведи.

Миновав спортивную арену, Фрэнк влился в пробку вокруг Капитолия.

Энни говорила, что перед эксгумацией возьмут пробы льда над могилами, чтобы узнать, таял ли он за последние восемьдесят лет. Если да, то вирус погиб, и везти тела в Штаты бессмысленно, но почему Энни так и не сказала? Зачем эта скрытность?

Впрочем, биологи могли и не перевозить тела, а взять образцы тканей на месте. Энни однажды рассказывала, как это делается.

Вот только в декларации не было ни слова ни о каких «тканях», «образцах» и тому подобном. А все остальные варианты никак не объясняли ни участия Глисона и треста «Компас», ни того, что произошло в Хаммерфесте.

Вечером опять был назначен футбольный матч на крытом стадионе. Как обычно, вся команда вырядилась в совершенно разные футболки. Противниками были латиноамериканцы, по большей части работавшие в Международном банке[10]. У них была настоящая форма! С гетрами до колен!.. Футболки команды Фрэнка были… вроде как темные.

— Что значит «не синяя»?! Вот синяя полоска!

— Да вы посмотрите, es gris![11] Пусть переоденется!

— Какой еще грис, придурок? Сам ты грис!

Игра закончилась вничью, обе команды вместе отправились пить пиво и чесать языками. Как всегда, вечер прошел отлично — только в такие моменты и удавалось расслабиться и не думать ни о чем серьезном. В голову не лезли ни «Вашингтон пост», ни отец, ни Флетчер Гаррисон Коу, ни Нил Глисон, ни контейнеры для перевозки трупов. Футбол ничего особенно не значил, потому и был так важен. Просто несколько человек целый вечер с удовольствием дают выход энергии.

Около десяти часов Фрэнк неспешно пошел к «саабу». Ему было на удивление хорошо, учитывая, что он окончательно растерялся. Все возможности разузнать про Копервик исчерпаны, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Отношения с Энни тоже зашли в тупик.

Наступила прекрасная ночь, и Фрэнк остановился у машины, вглядываясь в звездное небо. По созвездию Ориона мучительно медленно ползла светящаяся точка — Фрэнк проследил за ней взглядом. Самолет. Или…

Корпорация спутниковой связи «Паноптикон» находилась в нескольких милях от аэропорта Даллес. Это была коммерческая компания, торговавшая наиточнейшими прогнозами погоды и снимками из космоса, которые пользовались большой популярностью у горнодобытчиков, «зеленых», рыболовецких и сельскохозяйственных компаний и стран «третьего мира», которым не хватало денег на собственный спутник.

Услуги «Паноптикона» стоили немало. Фрэнка мучила совесть, что он тратит средства фонда на сюжет, который ему велели оставить, но что делать…

Он сообщил секретарше координаты Копервика и дату, когда «Рекс мунди» должен был находиться на Эдже. Через несколько секунд та ответила:

— Нет проблем. Мы фотографируем Шпицберген два раза в день и храним снимки три года.

Спустя пару минут она принесла большую черно-белую фотографию, еще немного влажную, разложила ее на столе и прижала загибающиеся края папье-маше.

В правом углу снимка стоял штамп: дата, время, координаты. Фрэнк и секретарша вместе вгляделись в изображение.

— Смотрите! — внезапно рассмеялась секретарша и ткнула пальцем в правый край снимка.

— Куда? — не понял Фрэнк.

— Вот. — Она щелкнула длинным, искусно разрисованным ногтем в крошечный овальный контур, который больше напоминал простое пятно. — Это белый медведь, — объяснила секретарша, — я уже видела такие фотографии.

Действительно, медведь. А рядом — Копервик: несколько домиков, церковь и вертолет в снежном облаке. Видимо, когда делали снимок, его лопасти крутились.

Фрэнк разглядел среди домиков крышу колокольни, рядом с ней — россыпь черных точек. Энни, Киклайтер и, видимо, океанологи.

Они собрались на темном участке — здесь снег лежал неровно. Дейли, уже более-менее привыкший к взгляду с высоты птичьего полета, догадался, что это кладбище. Его окружала каменная ограда, различимая даже несмотря на снег. Взявшись за лупу, Фрэнк заметил пятнышки, равномерно заполнявшие квадрат, — скорее всего надгробные камни. Рядом — более темный, как бы смазанный участок. Не то бревна, не то ящики…

Гробы. Сваленные в кучу.

Фрэнк нахмурился. Именно этого он и ожидал, но… Что-то было не так.

Несколько минут он барабанил пальцами по столу и водил над снимком лупой, однако фотография отказывалась выдавать секреты Копервика. Бросив взгляд на проставленную в углу дату, Фрэнк покачал головой.

Три дня пути. Значит, это последний день на Эдже. Иначе бы они просто не успели. Видимо, эксгумация заняла меньше времени, чем ожидалось. Палаток не видно, их уже свернули и отвезли на корабль. Как и остальное оборудование.

Фрэнк снял с углов папье-маше, и фотография начала сворачиваться в трубочку. Привычным движением секретарша скрутила ее, засунула в картонный цилиндрик с логотипом «Паноптикона», закрыла крышкой и выписала счет на двести восемьдесят шесть долларов сорок шесть центов.

На полпути домой его осенило. «Минутку!» — подумал он у поворота на Чейн-Бридж-роуд и нажал на тормоза.

Позади парень в кабриолете разразился многоэтажной тирадой, но Фрэнк уже перешел на соседнюю полосу и на полной скорости рванул обратно.

— Мне нужен еще снимок, — выпалил он.

— Какой?

— Те же координаты, месяцем раньше. Давайте двадцать восьмое февраля.

Она пожала плечами и забарабанила по клавиатуре.

Полчаса спустя перед ним лежал второй снимок, точно такой же, как первый, минус вертолет и Энни с компанией.

На кладбище ямы и куча гробов. Фрэнк перевел взгляд на дату, чтобы лишний раз перепроверить: одиннадцать сорок семь, двадцать восьмое февраля девяносто восьмого. Энни с Киклайтером еще в Штатах.

Шахтеров уже нет, гробы свалены в кучу.

Вот что не так! Энни невесть сколько переписывалась, чтобы выяснить имена шахтеров, связаться с их родственниками и получить разрешение на эксгумацию, потом убедить лютеранскую церковь, что экспедиция пойдет на благо людям. Завершив исследования, Национальный институт здоровья должен был перезахоронить тела.

После стольких проволочек невозможно и представить, что гробы свалят в кучу, как дрова.

Значит, кто-то добрался на Копервик первым и забрал шахтеров.

С этой мыслью он снова подошел к секретарше:

— Сделайте еще один, на месяц раньше. Двадцатое января подойдет.

Та удивленно подняла глаза:

— Знаете, я еще не видела, чтобы на это подсаживались. — Пробежавшись пальцами по клавиатуре, она добавила: — Кстати, январь я вам не советую, не та широта. Разве что вам подойдет инфракрасный снимок?

— Почему?

— Там полярная ночь. На фотографии будут видны только отдельные огни…

— Нет, поселение заброшено. Давайте двадцатое ноября девяносто седьмого.

На все про все ушло три часа и почти две тысячи восемьсот долларов.

Откручивая назад по месяцу, Фрэнк скоро обнаружил, что искал: белый чистый снег, нетронутые могилы. Двадцатое августа девяносто седьмого года.

Значит, в течение месяца после этой даты трупы выкопали.

Еще несколько снимков, и дата эксгумации: девятое сентября.

На кладбище вырисовывались небольшой подъемный кран, пара снегоходов и четкий контур палатки. За церковью пристроился вертолет. Фрэнк насчитал на снимке полдюжины людей-точек. Но, как ни вглядывайся в лупу, лиц не разглядеть.

Он переключился на вертолет, напоминавший стрекозу. Его размер тоже не позволял различить детали. Дейли долго рассматривал фюзеляж… ни одной зацепки. Не хватало разрешения. Устав, он откинулся в кресле и потер заболевшие глаза.

Мгновение спустя, вновь посмотрев на снимок, он заметил — или показалось? — то, чего там раньше не было: решетку или что-то очень похожее на решетку на задней части вертолета.

Что бы это ни было, под лупой оно расплывалось и исчезало.

Бросив в раздражении лупу, Фрэнк записал расходы на свой счет и вышел с толстой картонкой фотографий под мышкой, тщетно пытаясь переварить полученную информацию.

Теперь хотя бы ясно, что, где и когда. Кто-то добрался на Копервик раньше Энни с Киклайтером. Поэтому и появился Глисон. Поэтому экспедиция вернулась с пустыми руками. Поэтому все и засекретили.

Осталось всего два вопроса.

Кто? И зачем?

Глава 14

Кто-то их опередил. Экспедиция опоздала на несколько месяцев.

Дейли сидел в машине на мосту Чейн-Бридж и даже не слушал музыку, которую сам включил. Габаритные огни отражались в мокром асфальте, как лужи крови. Пробка не двигалась. «Дворники» размазывали по лобовому стеклу все новые и новые капли, в черных облаках то и дело вспыхивали молнии.