Прийти, увидеть, покорить - Эйвери Блесс

   - Это ничего, что я при нем раздеваюсь? - и вот я уже стою в одном белье, а Ману, не скрывая своего восхищения вперемежку со страхом и любопытством, уже открыто рассматривает меня. Внимание такого красавчика тешило мое самолюбие. Не так часто это происходило. Точнее - никогда такого не было.

   Молодая женщина сначала непонимающе посмотрела на меня, а потом весело рассмеялась. Это первый раз, когда я слышала ее смех. Он был очень красивый и задорный. Не удержавшись, улыбнулась в ответ.

   - Ника, он хейджада и приставлен к нам, чтобы помогать и присматривать за нами. Он не мужчина.

   - Не мужчина? - я еще раз внимательным взглядом прошлась по фигуре Ману. Он точно не девушка. Они меня что, разыгрывают? Нахмурившись, я вопросительно посмотрела на Дарху в ожидании продолжения. А она, повернувшись к молодому человеку, приказала.

   - Покажи ей.

   Опустив голову, парень быстро скинул с себя намотанное на него воздушное одеяние. Несмотря на то, что он явно стеснялся, ослушаться приказа Ману не посмел. Я с удовольствием начала осматривать его стройную фигуру. Даже удивительно, что при такой хрупкой комплекции он смог донести тяжелый кувшин полный воды.

   Мой взгляд опускался все ниже и ниже, пока не остановился... а где? Последнее, по-видимому, я спросила вслух.

   - Я был еще совсем ребенком, когда на наше селение напали. Всех мужчин убили, а детей и женщин продали в рабство. Меня, как и большинство мальчиков, сразу же оскопили.

   - Но как? Зачем? - от шока и возмущения после услышанного и увиденного я не смогла нормально озвучить все те вопросы, что у меня проносились вихрем в голове. Как можно так поступить с человеком? С мужчиной? С ребенком? Как при этом он выжил? Ему же отрезали все, почти под ноль. Даже на Земле нет технологий, чтобы полностью восстановить удаленные ему части тела. Точнее, восстановить бы получилось, вот только детей у такого мужчины все равно не было бы.

   - Ножом. Чтобы я мог прислуживать женщинам и при этом не мог посягать на их честь, - отвечая сквозь стиснутые зубы, Ману стал быстро облачился в свое одеяние.

   - Извини.

   - Вы-то тут причем? Это же не ваших рук дело. Да и мне грех гневаться на богов. Так бы я всю жизнь работал в полях с утра до ночи, зарабатывая на тарелку еды для себя и своей семьи, и еще под вопросом, дожил бы до своих лет или умер с голоду. Сейчас же я служу господину Надкари и живу в таких условиях, о которых раньше не мог бы и мечтать. Я хорошо одет и всегда сыт. У меня есть постоянная не очень тяжелая работа и крыша над головой. При этом не я, а мой господин заботится о моей безопасности. Моя же задача ему преданно служить.

   Но ты несвободен и всегда будешь одинок. Последнее я не произносила вслух. В голосе парня и так чувствовалась горечь потери, и усугублять ее своими словами я не собиралась. Поэтому, полностью раздевшись, опустилась в снаан. Дарха также скинула свою одежду и, отрицательно покачав головой, пресекая мою попытки ополоснуться самостоятельно, принялась обтирать меня, смывая пот и пыль с моего тела, а Ману помогал ей поливая сверху из чаши.

   Спустя несколько минут я уже сидела на полу у столика, завернутая в яркую ткань, закрепленную на груди, и утоляла голод фруктами, а хейджада помогал ополоснуться матери Камала. По-хорошему, мне не помешало бы простирнуть мою одежду, тем более что в сундуке оказалась несколько кусков ткани, служившие здесь платьями, называемыми мандум-нерьядхум, но в таком наряде с непривычки неудобно ходить, того и гляди свалишься, про то, чтобы бегать ночью по лесу, вообще молчу.

   Закончив с Дархой, Ману принес нам рагу из тушеных овощей и несколько кусочков жаренного на костре мяса. А еще плоскую лепешку. Несмотря на большое количество пряностей и специй, еда оказалось довольно вкусной. Когда мы закончили ужинать, на улице окончательно стемнело. Лежа на подушках, я, прислушиваясь к звукам, раздающимся снаружи шатра, ждала, когда большинство народа в лагере отправится спать. Именно тогда я попросилась у хейджада, расположившегося на ночь на выходе из палатки, проводить меня в туалет. Мне надо было еще раз проверить расположение постов и дозорных. Я еще днем отметила для себя, где именно стоят стража и воины, но ночью могло что-то поменяться, и будет лучше, если я это замечу сейчас, а не во время попытки побега, когда уже будет поздно что-либо предпринять.

   Посты остались на тех же местах что и днем. Расположены они были так, чтобы защищать лагерь от внешней угрозы, а не для того, чтобы препятствовать кому-либо покинуть его. Что не могло не радовать. В центре стоянки народа уже почти не было. У костров сидело всего несколько воинов, тихо переговаривающихся между собой. Думаю, часа через два можно будет собираться в путь.

   Снаружи стало совсем тихо. Больше не слышно было даже тихой болтовни воинов у костра. Уже давно все, кто не на дежурстве, разошлись по своим палаткам. Поднявшись, я тенью проскользнула ко входу в наш шатер где мирно спал Ману. Надеюсь, он не будет на меня слишком долго обижаться, но свидетели побега мне не нужны. В отличие от его одежды. В сундуке все платья были мало того, что неудобные, так еще и светлых ярких цветов. Убегать в таком - все равно что махать флагом, сообщая всем преследователям: вот мы, берите нас тепленькими.

   Одного точного удара хватило, чтобы парнишка отключился, не успев даже проснуться. Утром у него будет довольно сильно болеть голова, но что уж поделаешь.

   Бесшумно раздев хейджада, на всякий случай запеленала его в одну из тряпок, найденных в сундуке, еще и заткнув кляпом рот. Шум раньше времени мне не нужен. Хотелось бы иметь фору по времени побольше размером, чем пара часов, в течение которых он будет лежать без сознания. Перетащив парня на подушки, где мне, вроде как, нужно было спать, тихо подошла к Дархе и, зажав ей рот рукой, разбудила. У меня нет желания привлечь внимание воина, оставшегося сторожить нас снаружи, посторонним шумом. Женщина моментально задергалась у меня в руках.