Конан в цитадели мрака - Джон Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хватит об этом, — прикрикнул Конан. — Чем пускаться во всеобщие дрязги, лучше сразу преподнести сокровища Торгут-хану. Каждый может убедиться, что вся эта огромная груда здесь, разве это не прекрасно?
С этим все согласились.
— Теперь, — продолжил киммериец, — мы просто должны придумать, как запрятать их подальше, так, чтобы и казна, и мы сами оказались вне пределов досягаемости Торгут-хана и его пса Загобала.
— Мы не можем украсть других верблюдов? — спросил Осман.
— Нет, — сказал Ауда. — Сейчас по всей округе любой, у кого есть хоть один верблюд, неустанно охраняет свою скотину. Для похитителей верблюдов теперь на долгие месяцы воцарились трудные времена.
— Более того, — указал Конан, — стражники Загобала пустятся на поиски. Скоро они выйдут на деревню, откуда были похищены верблюды, и не потребуется великого ума, чтобы сообразить, кому понадобилось схоронить столько верблюдов в потайном уголке. Те пастухи могут привести их прямо сюда. Долго мы здесь оставаться не можем.
— Хочешь сказать, что мы должны бросить основную часть? — проревел Чемик. — Просто ускакать с той малой толикой, что можно погрузить на коня? Да я скорей печенку тебе вырежу!
Толстопузый коринфиец схватился за рукоять меча, остальные последовали его примеру. Осман и Ауда встали бок о бок с Конаном.
Послышался мелодичный смех Лейлы:
— Рычащие псы грызутся над дохлой лошадью! Никто ни забрать не может, ни смотреть, как другие отрывают кусок. Никогда больше не поверю сказкам о красивой и свободной жизни разбойников. В жизни не видела подобных идиотов!
— Успокойся, дочка, — тихим голосом попросил Волволикус. — Это не слуги, чтобы распекать их.
Однако ее слова задели за живое уже готовых поднять бунт негодяев и заставили их вновь задуматься о своей судьбе.
— Что же тогда делать? — спросил одноглазый Убо. — Мы должны спрятать все здесь, — убежденно заявил Ауда, — до того времени, пока не сможем вернуться и унести сокровища. А с собой возьмем лишь необходимое на жизнь до того момента.
— Где? — осведомился Конан, обводя руками голые окрестности.
— Недалеко отсюда есть разрисованная пещера, — сообщил Ауда. — Я обнаружил ее как-то раз, когда скрывался здесь, а враждебная банда заняла этот оазис. Много дней я лежал там и лишь ночами выходил за водой. Они ни разу не заметили меня.
— Что еще за разрисованная пещера? — спросил Конан.
— Они скрываются в самых уединенных местах, — объяснил Ауда. — Их всегда трудно найти, и у них маленькие входы. Эту я обнаружил, когда туда шмыгнул заяц, за которым я гнался. Внутри ее стены разрисованы фигурками людей и животных. Должно быть, там укрывались охотничьи племена, но было это давным-давно, потому что многих из тех зверей никто в этих местах не видел.
— Покажи мне эту разрисованную пещеру, — сказал Конан.
Они последовали за воином-пустынником в боковой каньон, затем в следующий, и каждый был настолько схож с прочими, что лишь долгий опыт не позволял человеку заблудиться в них. Разбойники взобрались по разломанной глыбе, и Ауда указал на неровное отверстие под нависающей скалой, совершенно невидимое буквально в нескольких футах. Взрослый мужчина мог проникнуть туда лишь ползком.
— Там могут быть ядовитые змеи, — предупредил Ауда.
— Несколько человек пойдут и сделают нам факелы, — распорядился Конан. — Поблизости ничего не трогайте и не ломайте живых кустов. Мы не должны оставить ни малейшего следа.
Через несколько минут двое разбойников вернулись с сухими ветками, связанными в длинные факелы. Осман, выдающийся поджигатель, воспламенил ветки искрой, высеченной кремнем и сталью. Затем, держа перед собой факел, Конан нырнул и с трудом протиснулся в отверстие. Остальные последовали за ним. Замыкали шествие Волволикус и Лейла.
Внутри они обнаружили помещение неправильной формы, двадцати шагов длиной и восьми или десяти шириной. Не было здесь никаких боковых ответвлений, а пол был засорен лишь животными, находившими здесь приют: разными веточками для гнезд, перьями, яичной скорлупой и тому подобным. Если человеческие существа и разводили здесь огонь, то это было так давно, что не осталось даже золы или сажи.
— О Сет! — воскликнул разбойник, поднявший факел, дабы осмотреть стены и потолок. — Что это за существа?
Грубый камень покрывали изображениями людей и животных. Человеческие фигуры были лишь намечены палочками так, как рисуют дети, зато животные были исполнены просто великолепно, настолько детально и умело, что художники уловили не только внешний вид, но и движение, и самую сущность этих созданий.
— Это же слон, клянусь Митрой! — воскликнул один из разбойников. — Но глянь, как завиты их клыки и какой длинной шерстью они покрыты!
— Я видел несколько таких в далеких северных лесах, — сказал Конан, — хотя сейчас их почти всех перебили, и они очень редки.
— А вот это носорог, — сказал житель Кемана. — И тоже волосатый.
— А здесь жирафы, — указал Конан. — Но окраска и рожки не такие, как у тех, что мне попадались. А вон те — зубры или бизоны, что-то вроде того.
— А это лошади? — спросил Осман. — Если тут правильно нарисовано, как эти человечки охотятся за ними, то, похоже, эти кони не больше собак. Чародей, что означают эти рисунки?
— Прежде всего то, что мир — это древнее и чудесное место. Пойди в песчаную пустыню и просей сквозь пальцы песок. Вскоре ты обнаружишь осколки акульих зубов, ибо пустыня когда-то была дном морским. — Маг прохаживался вдоль стен, любуясь рисунками. — Пашня когда-то была джунглями, а там, где на плоской равнине стоит город, когда-то возвышалась гора, пока ветер и влага не сточили ее до основания. Горный склон в ледяной северной пустыне обнажает тепловодный коралл, что когда-то вырос в тропическом море. Все меняется. Что до этих, — он указал на рисунки животных, — осмелюсь предположить, что рисовали их люди из племени охотников, оказавшиеся вдобавок и одаренными художниками. Они делали эти изображения не ради удовольствия, но творили магическое действо, призванное помочь им в охоте. Приглядитесь — и вы увидите следы от стрел и дротиков, выпущенных в изображения в надежде, что это поможет в стрельбе по живым существам. Они шли на все, дабы завладеть самой сущностью своей жертвы, улавливая в этих творениях каждый штрих, жест и оттенок. Заметили, что себя они изображают фигурками из палочек, неотличимыми друг от друга? Это потому, что они боялись пасть жертвой собственной магии, ибо полагали, что изображение способно захватить дух самой модели.
Разбойники дивились на странные, загадочные рисунки, пока слова вожака не вернули их к действительности.