Искатель. 1963. Выпуск №6 - Борис Ляпунов

— Значит, действительно не зря болтают! — воскликнул Игнасио. — Будем наступать! — И, взяв в руки кувшин с вином, протянул его Педро. — Прополощи рот, Педро. Наверное, пока шел, наглотался пылищи.

Советник послушно принял поррон, поднял его на вытянутую руку. Потом передал поррон Хезусу, и тот тоже сделал несколько глотков.

— Располагайся, советник, — пригласил Игнасио, считая, что командир батальона специально привел его в их роту.

— Не радуйся, Игнасио, я советника у тебя не оставлю. Не сберег в прошлый раз.

Игнасио нахмурился. Его маленькие глазки почти исчезли под кустистыми бровями.

Выстрелы и крики из фашистских окопов прервали разговор. Игнасио и бойцы его экипажа бросились к танку. Хезус и Педро остались в окопе, чтобы не мешать им стрелять. Для двух лишних людей места в машине не нашлось бы.

Окопы фашистов располагались выше по склону, и стрелять по ним было не особенно удобно, надо было, прицеливаясь, брать много ниже. Бойцы не знали этой тонкости, и франкисты почти не несли потерь. Они вышли из своих окопов нестройной толпой и, громко ругаясь, стали спускаться к траншеям республиканцев.

— Опять перепились, — сказал негромко Хезус. — Это не атака. Ерунда. Идиоты! Ведь почти всех перебьем.

Со стороны республиканцев сначала раздалось несколько нестройных залпов. Потом стрельба стала методичной. Педро слышал, как командир в окопе командовал: «Огонь!» — и вслед за залпом в цепи франкистов падали солдаты. Но остальные шли.

Когда ударили пулеметы танка, фашисты залегли. Им оставалось пройти метров двести до республиканских траншей. Педро про себя похвалил Игнасио — у того были хорошие нервы. Ои открыл огонь вовремя.

Крики фашистов смолкли. Потом они снова закричали, подбадривая себя, и стали продвигаться короткими перебежками. Республиканцы открыли теперь беглый огонь. Танк Игнасио огрызался короткими очередями. Рядом стреляли другие машины.

Педро почувствовал радость: бой велся по-настоящему, по всем правилам, и фашисты несли большие потери. Но они продолжали двигаться вперед. Когда франкисты оказались метрах в ста, Педро заметил в траншее какое-то движение: несколько бойцов отошли в ходы сообщения.

Советник приподнялся, чтобы лучше видеть. «Отходят?!» Но тут же успокоился. Ему хорошо был виден ход сообщения, идущий в тыл, и он заметил, как бойцы остановились, достали из-за пояса тонкие ремни с кожаной пластинкой посередине. Боец, который отошел первым, вложил в пращу гранату и, раскрутив ее, метнул в наступающих.

Педро обратил внимание, что граната была брошена не куда попало, а приземлилась точно в группе фашистов и тотчас взорвалась, разметав их. Так же поступали и другие гранатометчики.

Фашисты снова прижались к земле.

Педро переложил парабеллум в левую руку. Правая затекла, а он не сделал еще ни одного выстрела: враг был слишком далеко, а тратить патроны зря не хотелось.

— Молодцы гранатометчики!

— Пастухи из Эстремадуры, — отозвался Хезус. — Они с такими пращами на кроликов охотятся. Только не гранатами, а обыкновенными камнями. Снайперы!

— Молодцы! — повторил Педро.

В это время франкисты бросились в последний рывок. Они свалились с горки прямо к траншеям, и Педро и Хезус замолчали, потому что надо было стрелять.

Пулеметы танков захлебывались от ярости. Фашисты залегли и стали отползать, бросая убитых и раненых.

— Идиоты! — сказал Хезус. — Кретины! — Он, прищурившись, смотрел на склон, усеянный трупами врага. — Столько людей положить ни за что…

— Пусть кладут как можно больше, — сказал Педро. — Тебе-то какая печаль?

— Это испанцы, — проговорил Хезус негромко. — Такие же испанцы, как и я, как Игнасио, как Антонио…

— А если бы это были немцы или итальянцы? — спросил Педро.

— Все-таки это другое дело.

— Не знаю… — задумчиво проговорил Педро. — Мне все равно, на каком языке говорит мой враг. И твой тоже. Наш враг.

Хезус не ответил. Он вложил парабеллум в кобуру и, не оглядываясь, пошел обратно к траншее танкистов. Игнасио был молчалив, грустен и смотрел на советника добрым и немного виноватым взглядом. Видно, принял очень близко, к сердцу замечание Хезуса, что не уберег Педро в том бою под Леридой. Утешился он только после того, как Педро выпил с ним поррон легкого и светлого вина и выслушал длинную исповедь командира роты о том, как он страдал, узнав о тяжелом ранении консехеро.

Хезус не участвовал в разговоре.

Вечером в блиндаже Хезус вместе с советником наметил действия танков на завтра, но по-прежнему был задумчив. Сказал только:

— Очень спокойный день. Плохо. Фашисты берегли силы. Значит, они знают об утреннем наступлении. Или догадываются.

— Пожалуй, — согласился Педро.

Потом они все трое легли спать. Антонио был очень доволен и весел. До «отбоя» он ходил по ротам и разговаривал с бойцами. Настроение у всех боевое, никто не сомневается в успехе завтрашнего наступления.

Когда командир, комиссар и советник вышли поутру из блиндажа, солнце еще было розовое, мягкое. Легкий туман, натянувший с реки, пластался по самому дну долины и прикрывал траншеи республиканцев. В этот час утренняя дымка казалась сиреневой. А над ней поднимались рыжие склоны холмов с белыми вершинами, которые подсветил восход.

Было прохладно и сухо. Педро даже показалось — холодно, и белая пыль, припорошившая редкую сухую траву, напомнила ему иней, что выпадает в России прозрачными и звонкими утрами поздней осени.

Над головой послышался тугой шелест и тут же вдогонку ему — звук орудийного выстрела. Потом снаряды летели через их головы беспрестанно и ударялись в холмы, на которых засели франкисты. Земля подрагивала.

Педро поднял к глазам бинокль. Республиканские батареи били хорошо, снаряды ложились кучно. Раза два он отметил прямое попадание в окопы. И скорость стрельбы была хорошей.

Фашисты отвечали вяло, как-то вразброд, но Педро знал, что это еще ничего не значит. Важно одно: если наступление внезапно, то артиллерийская подготовка достигнет цели — уничтожит живую силу в окопах. А если фашисты знали о наступлении, огонь ведется по пустым окопам, тогда стоит начаться атаке, франкисты вылезут из пор — и сопротивление их будет очень активным.

Когда смолкли залпы, Педро посмотрел на часы. Артиллерийская подготовка продолжалась тридцать минут.

— Снарядов мало, — сказал Хезус и выстрелил из ракетницы.

Три красные ракеты, оставляя белесый дымный след, повисли над холмами. Они еще не успели погаснуть, когда тапки вышли из укрытий и двинулись к траншеям франкистов. За танками поднялась пехота. Бойцы шли в атаку, стараясь держаться журавлиным клином, используя машины как прикрытие от огня.