Райский (ЛП) - Сноу Э. М. "Э.М.Сноу"

Единственное, что связывает нас друг с другом, — это кровь и генетика. Здесь нет любви, и я сомневаюсь в том, что она когда — нибудь появится.

Для Элеоноры Мэллори единственное, что я представляю, это денежное состояние, и я не совсем уверена, как все это закончится.

Или что будет со мной, когда она его заберет.

Наконец, я больше не могу этого выносить.

— Как Дженн?

Уголок ее рта приподнимается, и в глазах появляется довольный блеск. Она рада, что я сломалась первой.

— С ней все в порядке. Я обещала.

Я скриплю зубами.

— Прости меня, если я не придаю большого значения твоим обещаниям. Мне нужны какие-то доказательства.

Ее бровь взлетает к линии волос, и я не могу сказать, раздражаю я ее или нет.

— Тебе нужны доказательства? Прекрасно.

К моему удивлению, она достает телефон из своей крошечной сумочки и набирает номер. Пока он звонит, она протягивает его мне через стол.

— Послушай сама.

Я осторожно подношу телефон к уху, и в следующий момент он щелкает, и скрипучий голос курильщика говорит: — Нора? Разве ты сейчас не с Мэллори?

У меня перехватывает дыхание.

— Мама, это я.

Я не обращаю внимания на то, как Нора втягивает воздух сквозь зубы, когда слышит, как я называю Дженн так, но мне плевать.

Эта женщина вырастила меня. И чем больше я узнавала о ней, чем больше я копалась в короткой жизни Александры Мэллори, тем больше я понимала, в какой оболочке я выросла.

Наступает пауза, а затем Дженн шепчет: — Мэл? Что ты делаешь? Где Нора?

Ее голос звучит приглушенно, потому очень сложно разобрать слова. Видимо, она несчастна так-же как и я. Или очень спокойна, что заставляет меня думать, что если она сейчас не под кайфом, то очень скоро будет.

— Она здесь.

Я бросаю взгляд через стол на Нору, которая, скорее всего, проведет остаток вечера, швыряя наркотики в свою сестру просто для того, чтобы успокоить ее, и ненависть горит жарко и глубоко в моем нутре. Как будто она точно знает, о чем я думаю, она слегка пожимает плечами. Зажмурив глаза, я прижимаю телефон ближе к уху.

— Мне просто нужно было знать, что с тобой все в порядке, — шепчу я Дженн.

Снова тишина. Мой разум начинает сходить с ума от всех возможных способов, которыми Нора могла причинить боль Дженн, и теперь она слишком боится что-либо сказать мне прямо сейчас.

Затем она шепчет: — Со мной все в порядке. Правда. Моя сестра никогда бы не причинила мне вреда. Просто … просто послушай Нору, хорошо? Она хочет только лучшего для тебя. Тогда мы все будем вместе, счастливы и в безопасности.

Дженн так наивна, что это причиняет боль, но я не делюсь своими сомнениями вслух. Я не хочу ее напрягать, потому что знаю, что она просто ударит по тому, с чем ей труднее справиться.

— Ладно. Я ее выслушаю. Я просто … Я просто рада, что с тобой все в порядке.

— Да, — уверяет она меня, хотя я ей не верю. Дженн никогда не бывает в порядке. По крайней мере, теперь я знаю, почему. — Тебе нужно пойти и вернуться к своему ужину с ней. У нее не так уж много терпения, ты же знаешь.

Именно тогда я слышу страх в голосе Дженн, и что-то сжимает мою грудь. То ли это страх за мою безопасность, то ли просто общий страх перед Норой, я не могу сказать наверняка, но я не хочу волноваться, поэтому я делаю глубокий вдох и прощаюсь.

Как только Дженн вешает трубку, Нора выхватывает телефон у меня из рук, прежде чем я успеваю запомнить номер.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает она с фальшивой улыбкой. — Александра в безопасности и здорова, и просто рада, что смогла помочь нам воссоединиться.

В этот момент официант возвращается с нашими заказами, что приносит облегчение. Мне нужна минута, чтобы обдумать, как я собираюсь провести остаток этого вечера с ней.

Как только мы снова остаемся одни, она начинает есть, не глядя на меня, и этот холод все еще скрывает нас. Я дрожу и ковыряюсь в своей тарелке, хотя у меня нет настоящего аппетита, о котором можно было бы говорить.

— И так, как дела в школе?

Это не случайный вопрос обеспокоенной матери, а острый вопрос амбициозного инвестора.

— Все в порядке. — Затем, взглянув на нее, я спрашиваю: — Что бы ты сделала, если бы я не приняла приглашение поехать в Ангелвью?

Она игнорирует меня и вместо этого говорит: — Знаешь, важно поддерживать свои оценки.

— Я знаю. Почему ты не приехала ко мне, когда я была в Джорджии?

— Какой твой любимый предмет?

— История.

Когда ее не преподаёт парень, от которого я забеременела.

— Как долго ты планируешь держать Дженн в плену?

— Мистер Уоллес все еще преподает химию? Он был одним из любимчиков твоего отца и…

— Ты просто собираешься не отвечать на мои вопросы весь вечер? — огрызаюсь я, теряя остатки терпения.

Она смотрит на меня, в ее взгляде ясно читается раздражение.

— Ты собираешься продолжать задавать мне глупые вопросы, на которые тебе не положено знать ответы?

— Я думаю, что это мое дело, — возражаю я, — учитывая, как ты манипулировала всей моей жизнью, чтобы привести меня сюда и удержать здесь.

— Ты молода и ещё незрела, — легкомысленно говорит она. — Ты не понимаешь всего, что я для тебя сделала, но когда-нибудь поймешь. А пока мне просто нужно, чтобы ты была хорошей девочкой и делала то, что тебе говорят. Я не хочу наказывать тебя, но я это сделаю, если ты вынудишь меня.

Мысль о наказании от рук Норы ужасает. Эта сучка сумасшедшая, и если она сможет удержать свою сестру накачивая ее наркотиками, чтобы она была послушной и податливой, кто знает, что она была бы готова сделать со мной.

— Я не твоя марионетка, — огрызаюсь я, маленькая часть меня все еще хочет восстать против нее, несмотря на знание потенциальной опасности. — Я твоя дочь.

Она встречает мой пристальный взгляд в упор.

— Марионетка для меня полезнее.

Ее слова обжигают, хотя и не должны были. Мне должно быть все равно, что она думает, и все же я чувствую, что она только что дала мне пощечину.

После этого я замолкаю, наклоняю голову и притворяюсь, что сосредоточена на своей тарелке, чтобы она не видела, что мне больно. Остальная часть нашей трапезы мучительна.

Я проглатываю столько еды, сколько могу, просто чтобы не разозлить ее, но когда официант возвращается, чтобы осторожно спросить, хотим ли мы десерт, я быстро говорю ему — Нет.

Он протягивает Норе чек, и мне не терпится встать и уйти, когда она расплачивается двумя хрустящими стодолларовыми купюрами.

Как только официант снова уходить, мне не терпится убраться оттуда к чертовой матери.

Однако, прежде чем я успеваю встать, Нора шокирует меня, говоря: — Я хочу, чтобы это было обычным явлением.

Я замираю, мое сердце колотится от страха.

— Что ты имеешь в виду?

Она улыбается, и на мгновение она выглядит почти безмятежной. Почти как мать в том биографическом фильме, который я смотрела на втором курсе в драматическом классе, до того, как она набросилась на своего ребенка с проволочной веревкой.

— Мы будем ужинать вместе каждое второе воскресенье с этого момента и до конца учебного года, — объявляет Нора.

А вот и веревка.

— Зачем? — выпаливаю я, прежде чем успеваю остановиться.

Теперь выражение ее лица такое фальшивое, такое ядовитое, что мне тошно смотреть на нее.

— Я просто хочу не отставать от своей малышки, — говорит она.

И я просто хочу подтолкнуть ее к правде.

— Врешь, — плюю я, поднимаясь на ноги. — Ты можешь заставить меня встретиться с тобой, Нора, но не веди себя так, как будто я глупая.

Ее улыбка исчезает.

— Отлично. Я не буду вешать тебе лапшу на уши. В обмен ты будешь делать то, что я тебе скажу, без жалоб.

— Я встречусь с тобой за ужином…

— Не только это, — перебивает она, растягивая последнее слово, как истинный социопат.

— Что еще? — стискиваю я зубы.

Она медленно встает и скрещивает руки на груди.

— Держись подальше от Сэйнта Анжелла, — говорит она.