«Эффект истребителя».«Сталинский сокол» во главе СССР - Сергей Артюхин

Драгомиров и Берия слушали Старика - человека, за сведения о котором вполне можно было бы получить Медаль Почета от Конгресса США. Или пожизненное пэрство в Британии.

Что самое забавное, об этом человеке ни британцы, ни американцы, ни кто-либо другой не знали ничего. Островитяне, эти мастера тонких интриг и искусных дипломатических шагов, гении - без всякого сарказма - разведки, о его существовании догадывались. Но не более того.

Старик был одним из самых больших секретов советского государства. Человек, решивший работать на партию большевиков еще тогда, когда она была горсткой идеалистов, имеющих разве что призрачный намек на шанс прорыва к власти.

А начинал он еще в царской разведке. Впрочем, идя по стопам отца. И деда. И прадеда. Есть, знаете ли, военные династии. Есть династии врачей. Иногда - художников. Старик был из династии профессиональных шпионов - его предки проворачивали операции стратегической сложности еще тогда, когда на дворе царил феодализм в далеко не самой высшей своей точке развития.

Будучи полукровкой - отцом был русский, а матерью татарка - он еще в детстве вращался в двух мирах. В мире православном, когда отец возвращался из долгих поездок, и мире мусульманском, подолгу живя с родителями матери. Мать свою, как и родителей отца, он не знал. Последние покинули этот мир задолго до его рождения, а мать… мать умерла, давая ему жизнь. Не самое редкое явление в Российской империи образца девятнадцатого века.

Отец погиб в девятьсот четвертом году, в Лондоне. Вроде бы ограбление - но Старик всю жизнь был уверен, что его убили. Потому что он что-то узнал про Японию и ее планы. Убили, прежде чем русский разведчик сообщил домой о надвигающейся войне.

Именно от отца Старик с самого детства слышал, что: "Восток восстанет, и за ним будет сила". Восток тогда был жалким ковриком для ног великих европейских держав, и такая прозорливость, несомненно, была чем-то из ряда вон выходящим.

Как бы то ни было, с самого детства Старик учил языки. Он знал татарский, английский, французский, немецкий, турецкий, арабский, китайский, японский… Он знал все о культуре народов Востока и Запада, об их обычаях и манере разговора, о том, как и чем они живут.

Первую Мировую войну он застал в Турции, на землях курдских племен, готовя их к восстанию против султана. И его сердце разрывалось на части, когда он видел крушение империи, за которую так долго сражался его отец и предки его отца, когда он видел ее уничтожение руками либералов вроде Керенского.

Но несмотря на это он верил, что так и надо. Феникс должен был сгореть, чтобы возродиться в новом, еще более прекрасном обличье. И Старик ждал. Он дождался Октября. Затем - победы большевиков в кровавой войне, войне гражданской, где не было правых и виноватых. В войне, в которой кровью, страшной братской кровью были измараны все стороны.

Он был уверен, что к власти придет тот человек, которому суждено стать русским Наполеоном. Человек, который превратит революционную диктатуру в империю, которой еще не видел мир.

Старик оставался в стороне. Он ждал. И - в то же самое время - создавал свои собственные сети. Агентурные, аналитические и даже боевые. Он не гнушался создавать преступные сообщества - оправдывая себя тем, что для создания действительно мощной силы, способной помочь любимой России нужны деньги и ресурсы,.

Он дождался. И вышел на связь. Ему не верили. И это было понятно: по всем данным Старик умер еще в разгар Империалистической, а к иностранным агентам в раннем - и не только раннем - Союзе относились с большим подозрением.

Но он делал свою работу. Делал ее по-разному. И тогда, когда передал СССР документацию на французский танк "Сомуа" в настолько полном объеме, что там присутствовала даже копия дневников одного из конструкторов. И когда сообщил о продаже сотни этих красавцев Польше в тридцать седьмом. И когда проинформировал Сталина о трудностях швейцарского "Заурера", купленного впоследствии Советами на корню. Трудности, впрочем, он ему создал сам.

В тридцать седьмом его деятельность стала давать неожиданные даже для самого Старика результаты. Волна репрессий, прокатившихся по Союзу, стала для него неприятным сюрпризом. Нет, количество агентов и недовольных и вправду было велико, но столь жестокая реакция в их отношении и в отношении даже частично с ними связанных лиц была неожиданна.

Но до конца все равно не доверяли. До самого сорок третьего, до самого успеха "Смерча".

А до того был сорок первый. Старик узнал про план "Барбаросса" довольно-таки быстро - нити сплетенной им паутины можно было найти почти везде. Сообщил. Узнал первоначальную дату - 15 мая. День, когда Германия, к тому моменту ставшая не просто силой, но силой ужасающей в своей мощи, собиралась атаковать. Сообщил. И получил приказ на переворот в Югославии.

Именно тогда он до конца осознал, насколько гениален Сталин. Ему не хватало всего-то года, чтобы закончить в массе своей перевооружение. А у Гитлера было всего сто двадцать дней на "Барбароссу". С середины мая до середины сентября. Раньше нельзя - дороги еще раскисшие, позже тоже - дороги уже раскисшие.

Ровно сто двадцать дней на то, чтобы осуществить невозможное. И даже этого их количества хватало едва-едва, впритык по самым оптимистичным прогнозам.

Переворот в Югославии - это было совсем не сложно, тем более что нечто подобное Старик давно уже замышлял - забрал у Гитлера полтора месяца. Оставив вместо четырех месяцев менее трех.

Нападать в таких условиях на Союз было самоубийством. Старик, имевший хорошие данные по экономике Германии, думал, что все. Пронесло. Не приняв - как и сам Сталин - в расчет еще один фактор. Авантюризм немецкого фюрера, пошедшего ва-банк.

Разведчик узнал про двадцать второе число первого летнего месяца - и успел об этом сообщить. Но и сам не очень-то верил в нападение в таких условиях. И тем страшнее и больнее ему было позже осознавать свою ошибку.

Но так или иначе СССР выстоял. Выстоял там, где рухнула Российская империя. Выстоял против врага, с легкостью сломившего сопротивление считавшейся до того сильнейшей французской армии. Выстоял в войне против всей Европы, до последнего дня работавшей на Рейх. Выстоял, потеряв миллионы своих граждан, тысячи деревень и сотни городов. Выстоял - и стал сильнее.

Он вернулся в Россию только после смерти вождя, не быв в ней сорок с лишним лет. Вернулся просто потому, что устал, безумно устал - как и тот единственный человек, который знал его настоящее имя.

Теперь это имя знали двое - к Берии присоединился Драгомиров.

Мальчишка разведчику понравился. Старик хорошо разбирался в людях - иначе в его профессии было нельзя - и сразу понял, что в нем увидел Сталин. Он буквально чувствовал, насколько великим правителем сможет стать Богдан. Чувствовал его страсть, его силу, его ум, его волю, его решимость.

Еще несколько лет - и цветок его таланта раскроется, раскроется на все сто, триста, тысячу процентов. Вот почему Берия и решил их друг другу представить. Чтобы дать Драгомирову шанс эти годы прожить.

Сам нарком умирал - и это Старик тоже видел. Нарком был на последнем издыхании, даже в глазах его уже сквозило понимание, что теперь - все. Больше не протянуть. Свой отсчет начали последние недели, и даже стальная воля железного министра была не в состоянии замедлить этот процесс.

- Не могу с вами не согласиться, - Богдан кивнул и отпил из высокого стакана в серебряном подстаканнике. Когда он поднял голову, Старик увидел, как в глазах генерального секретаря отразился свет лампы, на мгновение напомнивший отблеск адского пламени.

Вся фигура пилота, затянутого в неизменный темно-зеленый мундир без знаков различия, давила на окружающих. От нее буквально веяло властью. И угрозой.

"Пока что мальчик еще не до конца научился пользоваться этим… Но когда научится - одно его появление будет вызывать тишину", - Старик улыбнулся своим мыслям. С каждой минутой он все больше одобрял выбор Сталина. Перед ним сидел настоящий лидер страны, способный повести ее за собой. И пусть он еще не стал тем, кем ему суждено - Драгомиров уже более чем серьезный соперник. Для любого.

- Я вообще считаю, что в Европе нам следует перейти к обороне. И начать серьезное наступление в Азии. Вьетнам под американцами уже загорается - и нам следует помочь Хо Ши Мину. Да и Южный Китай мы от американцев оттянули, похоже, уже окончательно, - генсек сделал паузу. - Но не это меня занимает больше всего. Иран - вот где нас ждут самые большие проблемы. Потому что нам нужен выход в Индийский океан. Нам нужен Бендер-Аббас.

Московский Государственный Университет имени Ломоносова, лучший ВУЗ СССР и один из лучших в мире, стоял на ушах. Приближалось большая конференция, призванная обозначить для России и мира эффективность Драгомировской реформы финансовой системы СССР и его экономики и рассказать студентам и гостям о ее тонкостях.