Балтийская трагедия. Катастрофа - Игорь Львович Бунич

их можно числить? — переспросил Трибуц, накладывая резолюцию. — Только пропавшими без вести.

29 АВГУСТА 1941 ГОДА, ПЯТНИЦА

00:05

Капитан 3-го ранга Горбачёв — командир лидера «Ленинград» — и его старший помощник капитан-лейтенант Проказов с тревогой всматривались в непроглядную темноту августовской ночи, плотным, почти непроницаемым одеялом окутавшей Финский залив.

По последнему определению места они находились примерно в десяти милях к западу от острова Вандло.

Лидер стоял на якоре, монотонно покачиваясь на встречной волне. С палубы постоянно доносились нервные, предупреждающие крики матросов о появлении вблизи корабля плавающих мин. Некоторых сгрудившиеся вдоль бортов матросы провожали настороженными взглядами, когда мины, подпрыгивая и покачиваясь на волнах, медленно проплывали мимо корабля; некоторых отгоняли от борта нежными ударами футштоков, передавая их по цепочке и отправляя за корму.

Всё светлое время суток «Ленинград», находясь в составе главных сил, шёл, держась на расстоянии примерно в полутора кабельтовых в кильватер крейсеру «Киров», впереди бригады подводных лодок капитана 1-го ранга Египко.

Орудия лидера приняли участие в отражении пары робких налётов немецких бомбардировщиков на корабли отряда главных сил, а в основном время вначале текло достаточно монотонно, отмечаемое лишь сменой вахт и звоном склянок.

С мостика лидера не видели ни перископов подводных лодок, ни грозных белых усов несущихся в атаку торпедных катеров.

Опыт подсказывал Горбачёву, что в подобных условиях вряд ли возможна атака подводных лодок и торпедных катеров противника.

Главную опасность представляли авиация и мины. Но немецкая авиация всё светлое время суток 28 августа действовала как-то нерешительно и неорганизованно. А мины вскоре дали о себе знать.

Обстановка осложнялась ещё и тем, что корабли главных сил следовали за тральщиками в режиме главным образом среднего и малого ходов. На такой скорости режущие механизмы параван-охранителей были не в состоянии подрезать минрепы вражеских мин даже в том случае, если в них не были вплетены звенья якорь-цепей. А потому подтягивали мины вместе с параванами к борту, резко увеличивая вероятность подрыва.

Сначала стали попадаться плавающие мины, видимо, подсеченные и не уничтоженные идущими впереди тральщиками.

— Прямо по носу мина! — постоянно кричал вперёдсмотрящий сигнальщик Веричев, дублируя свой крик резкими короткими свистками.

На ходовом мостике взвизгивали ревуны машинного телеграфа и капитан 3-го ранга Горбачёв давал короткие отрывистые команды на руль, где почти бессменную вахту нёс лучший рулевой «Ленинграда» старшина 1-й статьи Николай Мухин.

В одном случае, когда мина проходила всего в метре от борта, с полубака доложили, что прямо на лидер идёт ещё одна мина. Маневрировать в таких условиях, казалось бы, совершенно невозможно. Одна мина направлялась прямо к левому борту «Ленинграда», вторая — шла на форштевень. При манёвре уклонения вправо левый борт лидера неизбежно должен был ударить по мине. При повороте влево существовала опасность подрыва сразу на двух минах. Между тем, мина, идущая к борту, как бы обладая разумом, уклонилась от вытянутых в её сторону футштоков, закрутилась вокруг своей оси, как бы готовясь к последнему броску на корабль. На одно мгновение на «Ленинграде» наступило полное оцепенение. Все смотрели на приближающуюся смерть, с каким-то массовым фатализмом ожидая её.

В этот момент капитан 3-го ранга Горбачёв увидел, как один из стоявших на палубе матросов, передав футшток стоявшему рядом, прыгнул за борт. Отталкивая мину руками, он поплыл прочь от корабля.

— Лево руля! — скомандовал Горбачёв, и лидер в последнюю секунду уклонился от идущей прямо на его нос мины, оставляя её в полутора метрах по левому борту.

Когда неожиданно остановился «Киров», затралив параванами обоих бортов по мине, Горбачёв остановил лидер. Бросившегося за борт матроса, который даже не обвязался концом, удалось втащить обратно на палубу и отправить в лазарет, чтобы согреться. Командиру доложили, что фамилия матроса Козлов.

Последовательность взрывов, которые в течение нескольких минут отправили на дно «Яков Свердлов», подводную лодку «С-5» и тяжело повредили «Гордый», волной ужаса накрыла всех на борту «Ленинграда».

Опомнившись от шока и потрясения при виде переламывающегося пополам «Якова Свердлова», Горбачёв, дав команду на руль, повёл лидер на помощь погибающим, но в этот момент услышал отчаянный крик сигнальщика: «В правом параване мина!» Через секунду новый доклад: «В левом параване мина!»

Горбачёв остановил корабль, а затем дал задний ход. Параваны всплыли вместе с минами.

Приказав обрубить параваны, Горбачёв задним ходом вывел «Ленинград» из опасной зоны, остановил корабль и приказал поставить новые параваны.

И в этот момент по лидеру, стоявшему без хода, открыла огонь батарея противника с мыса Юминда.

Командир БЧ-2 лидера старший лейтенант Нефёдов и артиллерийские офицеры — лейтенанты Белый и Свирин, накопившие за время осады Таллинна большой опыт в контрбатарейной борьбе с артиллерией противника, быстро засекли вражескую батарею. Во время обороны Таллинна, когда немецкие войска вошли в зону обстрела корабельной артиллерии, лейтенант Свирин почти все время проводил на башне «Длинный Герман», научившись по дымкам и вспышкам точно и быстро засекать артиллерийские позиции немцев и передавать полученные координаты на лидер. Сейчас управляемые им пять стотридцаток «Ленинграда» открыли беглый огонь по берегу.

Пока «Ленинград» менял параваны и сражался с немецкой береговой батареей, остатки отряда главных сил ушли далеко вперёд.

Лидер шёл малым ходом, то и дело уклоняясь от плывущих навстречу мин, обнаруживать которые с каждой минутой становилось все труднее. С мостика лидера наблюдали вспышки взрывов вдали. Порой ветер доносил рокочущий гул разрывов.

Горбачёв уже вторые сутки не покидал мостика. Впрочем, идти ему было некуда. В его каюте обосновался заместитель начальника политуправления КБФ бригадный комиссар Корякин, в салоне — полковой комиссар Вишневский, а каюту старпома занимал нарком коммунального хозяйства Эстонии Радек. В кают-компании находились тридцать пять лётчиков и техников, которые не могли улететь из Таллинна из-за повреждённых машин, уничтоженных при эвакуации.

Впрочем, все они теперь высыпали на верхнюю палубу, чтобы не быть блокированными внизу в случае подрыва корабля. Лётчики, вооружившись футштоками, шестами и досками помогали матросам отталкивать мины от корабля. Некоторые встали к орудиям на подачу снарядов или влились в число наблюдателей.

Что касается сановных пассажиров, то они стояли на юте, выглядя несколько комично от одетых поверх шинелей спасательных поясов, напоминая в сумерках больших императорских пингвинов, случайно попавших на корабль. Полковой комиссар Вишневский даже поднимался на кормовой мостик, где справлялся у старшего помощника Проказова, всё ли готово к спуску шлюпок в случае «аварийной обстановки». И каков порядок посадки в шлюпки лиц из числа руководства КБФ? Капитан-лейтенант Проказов хотел отшутиться: мол