Внуки лейтенанта Шмидта. Политический детектив - Бернард Задунайский

Вот послышался звон разбитой витрины, теперь в жандармов летели бутылки из водочного, куда только что завезли товар. Широкий ассортимент напитков различной крепости обрушился на головы стражей порядка, и многим удавалось ловить бутылки портвейна.

К открытию магазина весь товар уже разлетелся. По бульвару Ильича стекало, обещанное им изобилие: ручьи коньяка и водки, а за ними мутные потоки портвейна. Молодцы в студенческих шапочках выносили на улицу целые ящики этого демократичного напитка, что и снизило градус напряжения на площади. Когда подтянулись основные силы войск в крытых грузовиках, конфликт уже перешёл в стадию братания.

Но неожиданно в густых парах продукции со знаком качества появились доблестные воины таджикского стройбата. Покидав лопаты и кирки в недорытую траншею трёхлетней давности, личный состав бросился к магазину нарушать устав.

Какое-то время внук наслаждался картиной революционной массовки анархистов, где не хватало только комиссаров и балтийцев с маузерами.

Краснопогонные войска решительно блокировали бульвар и вытесняли пьяную толпу в парк, где уже строилась конная милиция. Отступая к гостинице в составе роты таджикских бойцов, внук услышал за спиной голос Казакова: – Миша, давай сюда, нам пора! Там уже ждут.

Замзав провёл парочку сквозь армейский кордон во двор отеля, где укрылась их серая восьмицилиндровая «Волга», прозванная спецами «дублем».

– Еле спас честь императора! – Он протянул тёзке открытую бутыль «Camus Napoleon», шофёр, тем временем, грузил в багажник целый ящик с профилем Бонапарта.

В парке у монумента жертвам революции 1905 года студентов по традиции встречали дубинками. Здесь же выводили из толпы подозрительных и зачинщиков, которых грузили в фургоны. Пострадавших увозили в госпиталь военные медики.

Седой пояснил: – Это они протестуют против новой программы по русскому языку. В школах и ВУЗах резко увеличили число часов.

В этот момент, запив французский «Камю» родным «Агдамом», таджикский стройбат пошёл на прорыв. Бурлящий поток телогреек увлёк за собой коллег с архитектурного. С криками «Аллаху акбар» нападавшие смяли слабый заслон опьяневших курсантов, и походным порядком ринулись по канаве в казармы. Подходило время утреннего намаза. Этот порыв архитекторов вскоре нашёл признание: после исключения из института их ждал стройбат.

Поглядывая на волнения, Казаков подтвердил жёсткие санкции органов ГБ: – Парней по специальности в строительные части, там, глядишь, и русский язык подучат. Вероятно, вместе с туркменским. А девочек на объекты народной химии, куда-нибудь за Полярный круг.

В эти минуты на бульваре заканчивали работу погрузчики мебели, и отдельная бригада мойщиков приводила в порядок фигуру вождя. Здоровенные работяги смывали добротную советскую «Радугу» с лысины и усов вождя. Крепкий финский растворитель лился рекой.

В потоках розовой пены уже проступали хорошо знакомые черты, а из зашторенных окон за процессом наблюдали побледневшие первые лица республики.

Канадцев давно и с нетерпением ожидали в мятежном художественном институте, где открывалась выставка работ студентов и выпускников архитектурного факультета. Шерман увидел макеты помпезных сталинских высоток, запланированных у ворот старого города в конце 40-х. К счастью, для средневекового Таллина, эти зиккураты в сотню этажей остались только на бумаге.

Фотографии студентов бунтарей уже исчезли с доски почёта, а в опустевшие рамки институтские юмористы вставили случайные фото юных Леннона, Харрисона и Джаггера.

Казаков первым оценил шутку, напомнив декану намалёванные им в оккупации портреты Гитлера. Их было только два, но за каждый дали по пять лет лагерей. Там он оттачивал мастерство на другом вожде.

К сожалению, следующий из представленных на выставке проектов, уже воплощался в жизнь на окраине города. Судя по фотографиям, прямо в промзоне выростали железобетонные коробки громадного спального района.

Приезжие строители возводили на пустырях целый город-спутник с развёрнутой социально-бытовой инфраструктурой, которая по обыкновению запаздывала. В каменном плато ударно прорубался специальный канал для скоростного трамвая. Изучая картонный макет города будущего, Шерман вспомнил грустную судьбу похожих кварталов Детройта:

– Из ваших бетонных джунглей выйдут несчастные и озлобленные троглодиты, а при малейшем спаде производства вы получите социальный взрыв.

Казаков снисходительно посмотрел на макет:

– Видел бы ты бараки, где проживают будущие новосёлы. А спада производства в СССР не предвидится – в стране плановая экономика.

Обиженный декан издалека приветствовал майоров:

– Заходите, здесь все свои! Располагайтесь, будьте как дома. Барак на поверку построен!

Но седой не одобрил сомнительного профессорского юмора: – Кто здесь свои? Ты же, сволочь, служил у немцев в Люфтваффе!

Очередной макет ошеломил Майкла грандиозностью замысла: на территории механического завода строился современный Сити, с небоскрёбами, транспортными развязками и вертолётными площадками. А на соседнем столе авторы представили футуристический макет нового здания родного института, которое виделось на старом месте небоскрёбом в 90 этажей.

Судя по размерам корпусов, здесь могла бы учиться четверть жителей Таллина. Надо сказать, идею частично воплотили в жизнь уже в новом тысячелетии. Обитель художников поспешно снесли, оставив на месте котлован долгостроя, где уже угнездились утки.

В кабинете ректора гостям представили макеты основных олимпийских объектов, возводимых к Таллинской парусной регате. Затем канадских комсомольцев удивили моделями гоночных болидов и электромобилей на солнечных батареях.

Программу завершали студенты консерватории концертом классической музыки, в финале которого прозвучали мелодии «Битлз» и «Роллинг Стоунз».

В очередной раз бунт золотой молодёжи вызвал кадровые перестановки в Таллине. Весна 69-го, чемпионат мира по хоккею, который после чехословацких событий перенесли из Праги в Стокгольм. В решающем матче «красная машина» Тарасова уступает команде Сухи и Черны 3:4, но все равно выигрывает золото. Тогда капитан чехов Голонка дал из клюшки воображаемую очередь по советским хоккеистам, а Недомански и Голик напали во вратарской на Зингера.

Прага отметила победу над Советами погромами представительств «Аэрофлота» и «Совинкниги».

В таллинских общагах эстонские студенты болели против русских, а значит за чехов, и, как правило, целыми группам. Драка хоккеистов на льду вызвала ответные действия русских студентов, которые прошлись по кампусу как цунами. Молодёжные беспорядки в студенческом городке мигом обросли политическими лозунгами. Причём не самыми мирными.

Ровно через год на баскетбольном турнире в Таллине сошлись сборные СССР и США, и, вероятно, нет смысла объяснять, за кого и как болело коренное население в зале. После победного финала русская молодёжь отлупила безродных космополитов прямо на улице. Милиция не вмешивалась.

А в 73-м под окнами общаги политеха, где обитали вьетнамские студенты, неизвестные заводили сирены гражданской обороны.

Приученные к ночным тревогам братья по оружию, выпрыгивали из окон третьего этажа. Шутников нашли и осудили. Условно, но сурово!

И каждый раз на помощь эстонским товарищам Токареву и Шпагину, вызывали Мишу Казакова из Москвы. А этой весной замзав прибыл для усиления группы, опекающей канадскую делегацию. Всю серьёзность намерений принимающей стороны подтвердила встреча с руководителем балтийского информбюро, представляющим службу военной контрразведки.

Для этого Лору и Шермана скрытно доставили в особо охраняемую зону олимпийского центра, в котором спецслужба занимала весь этаж. Русские, словно, готовились к отражению атак дивизии боевых пловцов и нашествию бригады подводных лодок.

Полковник

На пороге объекта их дожидался высокий блондин, чья спортивная фигура только подчёркивала его профессиональный статус журналиста. Усадив молодёжь в мягкие кресла, руководитель проекта, не спеша, перешёл к делу:

– Я, Владимир Николаев, тот самый, которым вас пугали при подготовке операции в Лэнгли. Я командую информационной службой в Прибалтике. Звание и круг обязанностей вам известны. Хотелось бы поговорить о наших общих теперь задачах. – всё сказанное произносилось на безукоризненном английском, словно полковник ГРУ работал советником в Лэнгли.