Стратегия любви - Ли Майклс

Она отложила ручку и скептически посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Не говори только, что ты не замечала. Он выражает свое недовольство всякий раз, когда я называю тебя Котенком, да он и обращается с тобой как с котенком, как с маленькой, мягкой женщиной, которая только и знает, что быть беззащитной.

Он дожевал бутерброд.

— Это совершенно нелепо.

— Ты считаешь, что именно ты планируешь все, что связано с вашей свадьбой?

— Ну, конечно, советуюсь с Маркусом, но…

— И я готов поспорить, что он разрешает тебе делать что-то, пока это не затрагивает его собственных планов. Что не так, он тут же топает ногой. Возьмем, к примеру, ваш медовый месяц…

— А что тебе известно о нашем медовом месяце, Пенн?

— Ты даже не знаешь, куда вы едете! А я знаю. Маркус уже принял решение. Я спросил его вчера вечером, не напрямик, конечно, и он мне сказал.

Кэтлин это страшно не понравилось. Каким это образом он выудил такую информацию у Маркуса?

— Я считала, что ты больше не будешь вмешиваться в нашу жизнь.

— А я и не вмешивался. Холостяцкая вечеринка, которая проходила вчера в соседней комнате, вдохновила Маркуса рассказать нам всем, как надо провести медовый месяц. Может быть, тебе следует взять его в партнеры, Котенок? Прямо так и вижу: «Социально-корректные свадьбы. Вейнрайты». Твоей маме он, между прочим, не нравится.

— О, ты занимаешься чтением мыслей?

— Нет. Она мне сказала.

— Очень приятно, что вы так близки. Но я должна тебя предупредить, что позднее мама была слегка смущена. Она только вчера сказала мне: ты держишь коттедж, для того чтобы однажды клан мог там воссоединиться. Я спросила у нее: какой клан?

Это сорвалось у нее с языка прежде, чем она подумала, и, только когда она увидела, как у него изменилось выражение глаз и из серых они стали почти черными, она поняла всю жестокость своих неосторожных слов, напоминающих ему, что он остался совсем один.

— О Пенн, прости меня, — прошептала она. — О Боже! Прости меня!

— Зачем извиняться, если ты сказала правду? От нее никуда не денешься, — сказал он. — А ты не хотела бы узнать от меня, где вы собираетесь проводить свой медовый месяц?

— Ну конечно, хотела бы. — Она старалась придать голосу беспечность и нарочно не отрывала глаз от приглашений, которые собирала.

Пенн пересек кухню, подошел к Кэтлин и нежно приподнял обеими ладонями ее подбородок, чтобы она посмотрела на него. Он внимательно вглядывался в ее лицо.

Она не пыталась отвести взгляд.

— Но я вовсе не собираюсь тебя поцеловать за эту информацию, — любезно сказала она. — Я спрошу у Маркуса.

— А что, ты и в самом деле думаешь, что он скажет тебе? — насмешливо спросил Пенн. Он слегка коснулся указательным пальцем кончика ее носа. — На Бермудах.

— В феврале? Там еще довольно прохладно. — На какое-то мгновение ее голос повысился до визга. Потом волнение улеглось. — Наверное, он разыграл тебя.

— Нет. Маркус не способен на такого рода шутки. Ты не собираешься поблагодарить меня? Во всяком случае, ты теперь будешь знать, какие вещи брать с собой. — Он начал сооружать себе еще один сандвич. — Правда, Маркус, возможно, не намерен выпускать тебя из «люкса» для новобрачных, поэтому не имеет значения, нужна ли тебе будет вообще какая-нибудь одежда.

— Пенн, пожалуйста. Ты невыносимо груб.

— Ну да, я, конечно, не должен был так говорить.

Он открыто посмотрел на нее, держа в руке толстый сандвич из черного хлеба с индейкой и сыром, и Кэтлин почувствовала холодок где-то внутри. Однажды она мечтала о том, чтобы разделить «люкс» для новобрачных с Пенном. И ее тогда не беспокоило, какой вид будет открываться из окна этого «люкса».

— Если я и найду кого-то, в кого влюблюсь и как чокнутый буду готов жениться, то поступлю так же, — мимоходом добавил он.

Кэтлин подождала, пока сердце стало биться спокойнее…

— Ну, это маловероятно, — сдержанно заметила она. — Потому что в этом случае недостаточно, чтобы влюблен был только ты.

Пока еще у нее никогда не было репетиции, на которую бы все пришли вовремя. И репетиция Лауры Мак-Карти не явилась исключением. Обычно это не составляло никакой проблемы. Если участники церемонии опаздывали, они задерживались дольше, пока не отрепетируют свои роли. И, по существу, наказывали только самих себя, потому что на более позднее время откладывался их обед, который подавали после окончания репетиции.

Но сегодня надо было спешить. Кэтлин предстоял после репетиции обед с Маркусом, и она хотела обязательно прийти туда вовремя. Она была не готова к еще одному разговору с Маркусом — о своей работе на будущее. Во всяком случае, не сейчас, а после того, как она все обдумает.

И когда главный шафер явился в церковь святого Мэтью с опозданием на целых двадцать минут, она быстро поздоровалась с ним и снова повернулась к шаферам, чтобы закончить свой инструктаж.

— У каждого взрослого должна быть свеча вместе с программой церемонии, прежде чем он или она сядет на скамью. И будьте благоразумны, — просила она. — Если кто-нибудь не хочет принимать участия в церемонии, не поднимайте из-за этого шума. В конце церемонии, сразу после брачного обета, Лаура и Джек зажигают большую общую свечу и задувают две маленькие боковые свечки. Потом вперед выходят четыре шафера и зажигают тонкие восковые свечи от этой общей свечи. После этого они идут по центральному проходу, зажигая по одной свече в каждом ряду, а гости передают пламя дальше по ряду, пока не будут зажжены все свечи.

— Какая бездарная чепуха, Лаура, — пробормотала ее мать.

Лицо Лауры слегка напряглось. Кэтлин сделала вид, что не слышала.

— По завершении церемонии вы возвращаетесь и тушите свечи, после того как проводите гостей. Не забудьте об этом. Хотя церковь святого Мэтью и облицована снаружи камнем, здесь все равно может вспыхнуть пожар. Кстати, раз я вспомнила о камне — будьте осторожны на каменном полу в церкви. Каменные плиты скользкие, а мы не хотим, чтобы завтра кто-нибудь оказался в гипсовой повязке. Отлично, теперь все по местам для молитвы.

Потребовалось несколько репетиций, для того чтобы каждый оказался на своем месте, все точно совпадало по времени, подружки невесты шли не слишком быстро, а твердо держали ровный шаг.

Кэтлин уже прямо тошнило от свадебного марша, прежде чем она закончила репетицию. Под конец она собрала всех вокруг алтаря и пошла сказать священнику, что теперь его очередь.

У нее болели ступни, горела стертая пятка, и она испытала острое желание отбросить всякий шик и надеть просто брюки и туфли без каблука, в которых легко и быстро пойдет по церкви, будет объяснять и показывать. И в такой одежде ей было бы очень удобно. Все равно она, конечно, не почувствует себя свежее и бодрее к тому времени, когда ей придется ехать в клуб. Тем более с такой репетиции, как эта.