Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая) - Джоанн Роулинг

Поезд дернулся; Гарри перекатился на бок. Теперь он смотрел не в потолок, а на пыльный низ сидений. Пол заходил ходуном — это, взревев, включился двигатель. «Хогварц-экспресс» отправлялся в обратный путь, и никто даже не догадывался, что Гарри все еще здесь…

Тут он почувствовал, как с него снимают плащ-невидимку, и знакомый голос сверху сказал:

— Салют, Гарри.

Вспыхнул красный свет, тело Гарри разморозилось, и он смог принять несколько более достойное положение: сел и тыльной стороной ладони быстро отер кровь с разбитого лица. Затем поднял голову и посмотрел на Бомс, стоявшую с плащом-невидимкой в руках.

— Нам лучше поторопиться, — сказала та. Окна запотели от пара, поезд начал движение. — Пойдем скорей, успеем спрыгнуть.

Гарри поспешил за ней. Бомс открыла дверь поезда и спрыгнула на платформу, казалось, скользившую внизу: поезд все сильней набирал скорость. Гарри прыгнул следом, немного споткнулся, приземляясь, но выровнялся и успел увидеть, как блестящий малиновый паровоз скрылся за поворотом.

Ночной воздух приятно холодил пульсирующий от боли нос. Бомс молча смотрела на Гарри; он злился, стыдясь, что его застали в таком нелепом положении. Бомс, ни слова не говоря, вернула ему плащ-невидимку.

— Кто это тебя?

— Драко Малфой, — резко ответил Гарри. — Спасибо за… ну…

— Не за что, — Бомс даже не улыбнулась. Гарри плохо видел в темноте, но, судя по всему, она была все такой же серенькой и печальной, как летом, в Пристанище. — Хочешь, я исправлю твой нос, только постой спокойно.

Гарри отнесся к ее предложению без восторга; он рассчитывал на мадам Помфри, школьную фельдшерицу, которой в вопросах целительства доверял больше. Впрочем, признаться в этом было бы жестоко, а потому он закрыл глаза и замер.

— Эпискей, — сказала Бомс.

Нос Гарри сначала стал очень горячим, потом — очень холодным. Гарри осторожно потрогал его рукой: вроде бы все в порядке.

— Спасибо большое!

— Лучше надень плащ, мы дойдем до школы пешком, — проговорила Бомс. Она так ни разу и не улыбнулась. Гарри накинул плащ; Бомс взмахнула палочкой. Из кончика появилось нечто огромное, серебристое, на четырех лапах и сразу исчезло в темноте.

— Это Заступник? — Гарри уже видел, как Думбльдор таким образом посылал сообщения.

— Да, надо предупредить, что ты со мной, чтобы в замке не беспокоились. Пойдем, мешкать не стоит.

Они зашагали по дороге, что вела к школе.

— Как ты меня нашла?

— Заметила, что ты не вышел из поезда. А у тебя плащ. Думаю: наверное, ему пришлось спрятаться. Потом смотрю: в одном купе шторы опущены, ну, и решила зайти проверить.

— Но что ты вообще тут делала? — спросил Гарри.

— Меня направили в Хогсмед для дополнительной защиты школы, — ответила Бомс.

— Ты одна или…?

— Нет, еще Шагмарш, Дикарс и Давлиш.

— Давлиш? Аврор, который в прошлом году пытался воевать с Думбльдором?

— Он самый.

Они шли вдоль темной пустынной аллеи по свежим следам карет. Гарри искоса поглядывал на Бомс. В прошлом году она всегда была очень любопытна (иногда — даже надоедлива), много смеялась, шутила. А теперь словно повзрослела, посерьезнела. Из-за происшествия в министерстве? Гарри с неловкостью вспомнил, что Гермиона предлагала ему поговорить с ней, утешить, сказать, что она не виновата в смерти Сириуса. К сожалению, Гарри не мог себя заставить, хоть совсем не винил ее; во всяком случае, ничуть не больше остальных и гораздо меньше, чем самого себя. Но он не любил без крайней необходимости говорить о Сириусе. Поэтому они брели молча; было холодно, тихо, и только длинный плащ Бомс шуршал, волочась по земле.

Раньше Гарри всегда доезжал до школы в карете и не думал, что «Хогварц» так далеко. Наконец показались два высоких столба с крылатыми кабанами наверху. Гарри замерз, проголодался, и ему не терпелось расстаться с новой, неприветливой Бомс. Он протянул руку, собираясь открыть ворота, но те оказались заперты.

— Алоомора! — Он уверенно указал волшебной палочкой на висячий замок. Заклинание не подействовало.

— Не выйдет, — сказала Бомс. — Их сам Думбльдор заколдовал.

Гарри огляделся.

— Я могу перелезть через ограду, — предложил он.

— Нельзя, — бесцветным голосом отозвалась Бомс. — Она защищена заклятием. Этим летом меры безопасности усилили раз в сто.

Она будто нарочно не хотела ему помочь! Гарри начал злиться.

— Значит, останусь здесь до утра, — буркнул он.

— За тобой идут, смотри, — показала Бомс.

Вдалеке, у подножья замка, бодро подпрыгивал маленький огонек. Гарри так обрадовался, что даже не испугался Филча. Он, конечно, непременно изругает за опоздание, а потом начнет одышливо разглагольствовать о том, как способствует выработке пунктуальности регулярное применение тисков для больших пальцев, но это все ерунда. Фонарь был уже на расстоянии десяти футов. Гарри снял плащ, чтобы стать видимым — и узнал подошедшего Злодеуса Злея. Он с ненавистью и презрением посмотрел на длинные сальные волосы и подсвеченный снизу крючковатый нос.

— Так, так, так, — Злей хмыкнул, достал палочку и дотронулся ею до замка. Цепи расползлись; ворота, заскрипев, отворились. — Мило, что ты все-таки решил почтить нас своим присутствием, Поттер. Но ты, очевидно, посчитал, что школьная форма отвлечет внимание от твоей необыкновенной внешности?

— Я не мог переодеться, у меня не было… — начал Гарри, но Злей его не слушал.

— Незачем ждать, Нимфадора. Со мной Поттер в полной… э-м… безопасности.

— Я думала, мое сообщение получит Огрид, — нахмурилась Бомс.

— Огрид опоздал на пир, совсем как наш юный друг Поттер, поэтому сообщение получил я. Кстати, — добавил Злей, отступая назад, чтобы пропустить Гарри, — видел твоего нового Заступника.

Он с грохотом захлопнул ворота прямо перед ее носом и еще раз постучал палочкой по цепям. Те, звякая, вползли на место.

— По-моему, старый был лучше, — с нескрываемым злорадством сказал Злей. — Этот какой-то хлипкий.

Он повернулся, чтобы идти, и его фонарь на секунду высветил потрясенное, разгневанное лицо Бомс. Гарри зашагал к школе рядом со Злеем, потом обернулся и крикнул:

— До свидания, Бомс! Спасибо за… все.

— До встречи, Гарри.

Минуту-другую Злей молчал. Гарри так жгуче его ненавидел, что даже удивлялся: как это Злей ничего не чувствует? Гарри невзлюбил этого человека с самой первой встречи, но окончательно, навсегда поставил на нем крест, когда увидел, как тот относится к Сириусу. Пусть Думбльдор говорит что угодно, но у Гарри было целое лето на размышления, и он пришел к выводу, что Сириуса погубил Злей. Его ядовитые упреки — дескать, весь Орден Феникса борется с Вольдемортом, один только Сириус отсиживается в тишине и покое — сыграли самую роковую роль. Сириус бросился в министерство на помощь своим товарищам и погиб. Такая версия давала Гарри моральное право винить во всем Злея, что само по себе было очень приятно, но кроме того, он знал: если есть на свете человек, который нисколько не жалеет о смерти Сириуса, то этот человек шагает сейчас в темноте рядом с ним.

— Думаю, надо снять с «Гриффиндора» пятьдесят баллов за твое опоздание, — прервал молчание Злей. — И еще двадцать за мугловую одежду. Даже не помню, чтобы какой-то колледж был в таком минусе в самом начале семестра — мы еще и к пудингу не приступали. Это безусловный рекорд, Поттер.

Ярость Гарри дошла до предельной точки, но… лучше было остаться в поезде парализованным и уехать обратно в Лондон, чем признаться, почему опоздал.

— Ты, как всегда, рассчитывал на эффектное появление? Понятно, понятно, — продолжал Злей. — Летающего автомобиля не нашлось, вот ты и решил явиться прямо на пир.

Гарри упорно не отвечал, хотя всерьез опасался, что у него разорвется грудь. Он знал: Злей пришел именно ради того, чтобы всласть поиздеваться над ним без свидетелей.

Наконец они подошли к огромным дубовым дверям замка; те распахнулись, и взгляду открылся необъятный вестибюль, вымощенный плитами. Из открытого Большого зала доносились обрывки разговоров, взрывы смеха, звон посуды. Гарри подумал было надеть плащ-невидимку и пробраться за гриффиндорский стол (который, на беду, стоял дальше всего от двери) незаметно, но Злей, словно прочитав его мысли, сказал:

— Никаких плащей, Поттер. Пусть все на тебя посмотрят — чего, я не сомневаюсь, ты и добивался.

Гарри повернулся на месте и решительно вошел в Большой зал: все что угодно, лишь бы поскорей избавиться от Злея. В воздухе над длинными столами, как всегда, плавали свечи; посуда искрилась красивыми бликами. Но для Гарри весь зал слился в единое световое пятно — он шагал так быстро, что проскочил хуффльпуффский стол раньше, чем его успели заметить, а когда там все повскакали, чтобы лучше рассмотреть его, он уже отыскал глазами Рона и Гермиону, стремительно пробрался между скамейками и втиснулся между ними.