Новые праздники-2 - Макс Гурин

Так и получается, что эта простая мысль, в общем, доступная их пониманию, совершенно, в то же время, недоступна им для постижения, а это безусловно разные вещи. Словом, такие люди, обыватели-потребители, хоть и стоят на чуть более высокой ступени развития, чем просто лишённые эстетических потребностей быдляки, так же будут аннигилироваться в случае неиспользования ими трёх шансов на исправление, каковые, в свою очередь, обязательно должны быть им предоставлены. (Об этом позаботится Особый Отдел (смайлик надевает пенсне).)

Так что ты, сука, блядь, толстопузая (это я о критиках всё:)), научись сначала посуду за собой мыть, носки менять своевременно и человеком стань, с которым хоть в чём-то дело можно иметь, а потом, блядь, уже используй словечки всякие, типа «дискурса», «универсума», «интертекстуальности/интерактивности», не говоря уже, блядь, о прочем «гуле языка».

И вот поделал я пару месяцев какие-то домашние семейные дела, пиша неспеша, извините, то, что потом назвал «Я-1» (http://www.raz-dva-tri.com/JA-1.doc) про дурку, да героин и сочиняя потихоньку вопросики для игровой программы «Обратный отсчёт» на канале ТВ-6, где я тогда штатно начал работать, а потом пошёл как-то в магазин за водкой, чтобы вечером употребить её с Да (она любит выпить, за что мне иногда её убить просто хочется:)) и… придумал новый перформанс.

После «69» мне показалось, что рафинада, пожалуй, пока достаточно, а то слипнутся у интеллектуалов попоньки (а как же они тогда будут в жопу ебаться — многие ведь из них без этого никуда, уж и не интеллектуалы как вроде:)), а захотелось мне, напротив, чего-то жгучего, чего-то пролетарского.

Название нашлось тут же: ПРАВДА-МАТКА! А хули, блядь?

И тут должна уже была вестись совсем иная игра. В какой-то степени, возможно, в самой этой идее, сделать всё по пролетарски, содержалось корневое для души всякого, блядь, интеллигента болезненное стремление к постоянному и редко при том реально уместному заигрыванию с братом-народом. Опять такой себе подсекс, ёпти. А хули, народ — мужчина, интеллигенция — женщина — им никогда не понять друг друга, но взаимная ебля мозгов только-то их обоих и развлекает. Короче, виделось мне это так.

Пятеро поэтов с несколько более мужской внешностью, чем это зачастую бывает, должны были читать поочерёдно свои тексты, нарочито изобилующие так называемой, блядь, инвективной лексикой, то есть попросту матом, но при этом довольно сложно и профессионально организованные с чисто технической точки зрения. В отличие от «69», состоявшем из 5-10-минутных выступлений каждого отдельно взятого пиита, «Правда-матка» была организована как постоянное экспрессивное чтение по кругу и каждый раз строго по одному стишку. Конкретно это должно было выглядеть, и действительно выглядело в итоге, так: крепкие ребята лет 25–30, кто в телогрейке, кто в ватнике, кто в другой рабочей одежде, натурально бухают на импровизированном столике, коим служил, разумеется, перевёрнутый ящик из-под бутылок; закусь, ясен хуй, на газетке и самая простая. Время от времени кто-то из них отходит от стола, берёт натуральный мегафон (рафиевская идея) и читает (читает — это, конечно, мягко сказано) свой стишок в зал. Как только он заканчивает, следующий правдоруб выхватывает у него мегафон, передавая предыдущему оратору взамен пластиковый стаканчик с водярой и начинает горланить своё. И такой вот перманентный весёлый и грубый кипеж происходит примерно 45 минут — час. Но… это ещё не всё. Была ещё одна и, собственно, главная фишка.

Всем известно, что в народе о поэтах бытует мнение как о слабохарактерных тонконогих вежликах, в сущности, не знающих настоящей жизни, у которых ещё, как правило, и руки из жопы растут. И безусловно, к большому моему сожалению, это мнение имеет под собой очевидные, блядь, основания. Но… таковыми уёбками в поэтической пиздобратии являются не все. Не таков, например, блядь, я; не таков, скажем, Вадик Калинин; не таков Володя Никритин; не таков Лёша Рафиев, коего я тоже туда позвал и с коим мы учились некогда в Литинституте. Я, например, было дело, и шпалы под Нижним Тагилом клал, и ремонты в 90-е делал. И чтоб, короче, доказать такую простую вещь, что некоторые из поэтов — и впрямь высшая каста Универсальных Истинных Людей; доказать то, что мнение о том, что кто-то там, де, талантлив в одном, кто-то в другом, кто-то в третьем — это всего лишь тупая обывательская соплятина-пошлятина, а на самом, де, деле всё обстоит совершенно иначе и жёстче: если у Человека высокая тактовая частота работы мозгового процессора и приличный объём оперативной памяти, то какую программу на него ни поставь — для писания ли стихов, сочинения ли музыки, делания ли ремонтов или валки леса — она будет нормально, корректно, работать, не выдавая то и дело сообщений об ошибках Системы, блядь, а если же частота низка и оперативка не очень, то хуёво работать на таком человеке будет даже Wordpad. Программы же «Поэт», «Композитор», «Аранжировщик», «Режиссёр» изначально можно поставить только на хорошую машину, и если ваша машина нормально тянет «Поэта», то уж руки у вас никак не могут из жопы расти. А если же они у вас всё же оттуда растут, то либо вы — ленивый, и вам просто надо переставить эту нехитрую программку ещё раз и повнимательней, заглянув предварительно в «Read me», либо же вы обольщаетесь на свой счёт в принципе, и стихи ваши скорее всего, если присмотреться, тоже говно. И вот это вот всё и хотелось мне доказать. А как это доказать? Только делом, ёпти!

Поэтому-то в ходе акции «Правда-матка» помимо распития водяры в рабочей одежде и горланинья матерных стишков в мегафон (в итоге нам удалось нарулить целых два) должен был, по моей задумке, обязательно быть создан нормальный такой себе Материальный Объект. Не художественный, заметьте, объект, в роли которого в наше время может порой выступать и кусок говна, что мы зачастую реально и наблюдаем, а… именно материальный.

Я думал-думал, что ж это может быть, и решил тупо построить из деревянного бруса кровать как конечную цель всех мужских потуг, и потом кого-нибудь красивого в эту кровать, например, уложить, что уже, в принципе, необязательно.

Кроме прочего я прекрасно знал, КАК это сделать, и знал, что среди читающих будет по крайней мере хотя бы ещё один человек, помимо меня, у которого руки точно растут не из жопы, а именно Володя Никритин, на которого в то время ещё можно было иногда всерьёз опереться, не переваливая, разумеется, на него всю ответственность, как это, блядь, часто у нас тут и там происходит. Потому как, несмотря на то, что я тут только что писал про нормальные, де, «машины» — это, конечно, правда — но у меня не было в то время уверенности, что из всех участников, кроме нас с Никритиным, у кого-либо ещё корректно, а не криво установлена программа «Работа руками»; что не пиратская, скажем, версия (смайлик по неосторожности вдребезги разбивает себе фиолетовым молотком собственную фарфоровую залупу:)).

И вот Рафиев откликнулся на эту мою инициативу, пожалуй, быстрее и восторженней всех. Он, этот Рафиев, неплохой парень, хотя в конечном счёте наши отношения с ним и пришли к полному упадку. Хуй его знает, возможно, всё дело лишь в том, что я — Водолей, а он — Рыба. Возможно, я на его вкус шибко умный, он на мой — шибко скандальный и истеричный. Неважно. Тогда же всё ещё было нормально, и ему очень понравилась моя идея. Он тут же сказал, что кровать — это гениально и всё такое, и у него есть замечательный друг Максим-дизайнер, который может круто помочь в этом деле.

Тогда я ещё недостаточно разуверился в людях, верил во всякие чудеса и вообще, для укрепления контактов с Рафиевым (он — пробивной, собака, а такие люди, подумалось мне, «Лапуте» нужны), решил я до некоторой степени пойти у него на поводу. Но, понятное дело, я совершил ошибку.

В нашу первую встречу Максим-дизайнер скорее понравился мне. У меня был к тому времени нехуёвый опыт поэта-песенника, у него — дизайнера дорогих интерьеров — так что мы нашли друг друга вполне друг другу соответствующими.

Он, конечно, сразу сказал, что деревянный брус — это говно, а вот металлоконструкции — это сила; что он всё знает, как всё разметить и где заказать; где взять металлические трубы и вообще всё знает. На словах всё действительно выглядело лучше некуда — в самом деле, для данного перформанса металл, конечно, годился больше, чем дерево, ибо это и более шумно, что хорошо бы передавало рабочий накал вкупе с матерными покрикиваниями «прораба», роль коего должны были попеременно играть мы с Максом, и вообще это чисто-тупо показалось нам всем более стильным (заметьте, блядь, никаких телевизионных реалити-шоу, типа «Дом» тогда ещё и не намечалось — ведь это был самый конец 2001-го года!) — да, охуительно было всё и на словах и на первый взгляд… кроме одного. Как работать с брусом, я знал хорошо, а в случае передачи этой части перформанса Максиму-дизайнеру, я как бы терял контроль над ситуацией, потому что с металлом работать я не умел и мог лишь тупо полагаться на его честное слово, что, конечно же, в последний момент вышло мне боком.