Многоточие сборки - Юлия Андреева

– И вот тут я увидел субстанцию поэта. Поэт без кожи, – говорит Николай Якимчук. – Бродский все время извинялся, потому что что-то его не устраивало в сборнике, в жизни…

И я заметил, что если у всех людей линейное мышление, у него оно по радуге.

– Как помочь России?

Его не устраивало качество бумаги, на которой были напечатаны его стихи. Да, в стране в это время были проблемы с бумагой.

Бродский прекрасно понимал свою миссию.

– Как помочь фонду? У меня много знакомых шведских бизнесменов, они приезжают в Россию, их там все время обманывают. Вот если бы вы, поэты, ходили по фирмам и спрашивали, честные они или нет. И тогда шведы из чувства благодарности давали бы вам бумагу!

Замечательная идея! Хотя и чисто фантастическая.

– Я представил себе, как Владимир Иосифович Уфлянд с палочкой начнет ходить по фирмам, наивно заглядывая в холеные рожи бизнесменов и спрашивая, честные они или нет, – смеется Николай. Но в том-то и дело, что Бродский не мог фантазировать более приземленно.

Все по радуге…

Предложение, от которого невозможно отказаться

Мамина знакомая попросила помочь ей, подежурить недельку в ее офисе на одной из многочисленных Советских улиц. Офисик крошечный, грязненький, тетка снимала его под туристическую фирму, подготавливающую загранпаспорта и торгующую турами.

– У меня такие проблемы, такие проблемы. Взяла сдуру деньги у бандюков, а отдавать нечем, сестра сперва обещалась мотануться в Китай за товаром, а потом отдать. Но ее с остальными челноками тормознули на таможне, кукует там теперь, пока погранцы прикидывают, сколько с кого стрясти.

– Ну, а я чем могу помочь? – не выдержала неизвестности я. – У меня явно нет таких денег.

– Да не в деньгах дело, деньги сестра привезет или я у бывшего мужа подзайму, нужно недельку в конторе посидеть, пока там опасно. То есть пока я буду мотаться по городу в поисках денег или других бандитов, которые разрулят ситуацию, офис по-любому должен работать. Клиенты заплатили за паспорта, и их нужно выдавать под роспись. В общем, не сочти за хамство, брать на работу девочку с улицы, убьют – жалко. Словом, посиди, пожалуйста, у меня в офисе!

Какое-то время я хлопала глазами, прокручивая в голове полученное предложение. Новоявленная работодательница явно так до конца и не поняла, что брякнула.

Ничего себе, девочку с улицы пожалела, а меня.… Впрочем, а ведь если я сейчас откажусь от ТАКОГО предложения, больше уже никто и ничего подобного не предложит.

То есть втихомолку, втайне подставить – это без проблем, а вот так в открытую послать человека под пули…

Разумеется, я тут же согласились и целую неделю затем просидела в странном месте, читая интересные книги и пописывая стихи.

В верхнем ящике рабочего стола лежали несколько паспортов, которые я должна была отдавать под расписку заказавшим их людям.

В среднем лежал, по словам хозяйки, заряженный пистолет, старый, тяжелый, с крутящимся барабаном, как для «русской рулетки».

От греха подальше я старалась не заглядывать в этот ящик и не брать в руки опасное оружие. Все-таки в офисе было так скучно… так скучно…

Перестройка-перестрелка

Работа моей мамы в торговой фирме имела неожиданный гангстерский финал, превратившись из доброй буржуазной сказки в вестерн.

О том, что, возможно, придется отступать и выводить людей, руководство фирмы узнало загодя и приготовило забитый прежде досками и заваленный картонками и плакатами собачий лаз.

Всем находящимся в бухгалтерии и иных помещениях работницам было заранее указано, куда следует двигаться в случае «наезда». Начальник охраны специально инструктировал каждого сотрудника по отдельности, особо упирая на то, что сигареты в курилке должны быть потушены, все электроприборы отключены, после чего… а, впрочем, если будут стрелять, сначала нужно было упасть на пол и закрыть голову руками, чтобы не пораниться осколками.

Собачий лаз проведывали в обязательном порядке. Бухгалтерша должна была забрать с собой оказавшиеся у нее в этот момент на столе документы и ключи от сейфа.

Впрочем, никто особенно не пугался, а о предстоящем говорили чуть ли не в шутку.

Не испугались даже тогда, когда раздались выстрелы и посыпались стекла. Находящиеся в этот момент в бухгалтерии тетки, как и было оговорено заранее, попадали на пол, устроившись под прикрытием своих столов. Затем вслед за охранниками все, хохоча и повизгивая, под непрекращающимся огнем поползли на карачках к заветному лазу.

Почему смеялись?

А как тут не смеяться, когда в этот день, как по заказу, ни одна из работниц не явилась на службу в брюках. Все были одеты в юбочки, из-под которых то и дело мелькали трусики и резинки чулок.

– А я вижу! Вижу! – надрывалась от хохота приемщица товара. – У нашей Ольги Дмитриевны голубые трусишки в горошек!

– Ой! – взвизгивала стоящая раком бухгалтерша, поспешно одергивая юбку. – А у Тамарочки вообще панталоны допотопные! Вот!

Ползущая перед бухгалтершей экспедиторша от хохота чуть было не начала движение по-пластунски.

– А у секретарши шефа… у секретарши шефа…

Все вытянули головы, силясь разглядеть запретное…

Тра-та-рах, гремели выстрелы, весело рассыпалось стекло, летела щепа от столов…

Умирающие от смеха сотрудницы некогда процветающий фирмы выползали из собачьего лаза, волоча за собой продуктовые сумки, недоделанные отчеты, недоеденные в обед бутерброды.

– Знаешь! А нас сегодня расстреливали! – весело сообщила мама, перешагнув порог дома. – Так интересно было!!!

«Сайгон» и его обитатели

Много раз, гуляя по Невскому, я невольно притормаживала на углу Владимирского проспекта, косясь на странных волосатых, одетых в драные джинсы и кожаные потертые куртки людей. В «Сайгон» входили люди с гитарами и иными музыкальными инструментами, появлялись персонажи с живыми крысами на плече, или художники с мольбертами. Все они знали друг друга, шутили, разговаривали, убегали и возвращались, пили кофе прямо на улице. В общем, мирок «Сайгон» жил своей собственной жизнью.

Он-то жил себе и жил, а вот я ходила вокруг да около, мечтая попасть внутрь. С одной стороны, казалось бы, что может быть проще – есть ноги, войди. Но почему-то именно такой простой выход, точнее вход, мне и не приходил в голову. Или приходил, но казался неправильным.

Хотелось войти в «Сайгон» если и не как своя, то хотя бы с кем-то из «аборигенов». Чтобы вот так же весело болтать, непринужденно обмениваясь новостями, просить кого-нибудь из стоящих в очереди взять тебе маленький двойной или…

Возможность попасть в «Сайгон» нашла меня сама собой. Юра Самерханов (Юрий Хан[30]), с которым я поступила в «До-театр» [31], предложил зайти куда-нибудь после тренировки попить кофе и вдруг нежданно-негаданно привел именно сюда.