Форель и Фемида - Найо Марш

— Грустная история! — сказал Фокс.

— Да уж, грустнее некуда.

— Не кажется ли вам, мистер Аллейн, что этот мистер Финн-старший слегка того…

— Не в своем уме?

— Да нет, просто чудаковат.

— Да, его вчерашнее поведение, бесспорно, было странным. Он был напуган, Фокс, мне это ясно. А вы как считаете?

— У него была возможность убить, — сказал Фокс, обращаясь к первому правилу полицейского расследования.

— Да, была. Кстати, Бейли проверил отпечатки пальцев. Очки принадлежат мистеру Данберри-Финну.

— Ага! — удовлетворенно воскликнул Фокс.

— Но из этого еще ничего не следует. Он мог потерять их там на несколько часов раньше. И все-таки он едва ли охотно признает их своими.

— Ну… — скептически протянул Фокс.

— Вот именно. У меня есть кое-какие соображения о том, когда и как туда попали очки.

Аллейн изложил изумленному Фоксу свои предположения.

— А что касается возможности совершить убийство, — продолжал Аллейн, — то она, Фокс, была и у жены Картаретта, и у всех троих Лакландеров, и, к слову сказать, даже у сестры Кеттл.

Фокс открыл было рот, но, заметив насмешливый взгляд своего начальника, так ничего и не ответил.

— Конечно, — заметил Аллейн, — мы не можем полностью отказаться от гипотезы о бродяге или подозрительном индусе. Но прошлой ночью выявилось одно обстоятельство, Фокс, которым мы не можем пренебрегать. Дело в том, что сэр Гарольд Лакландер умирая, препоручил полковнику Картаретту свои мемуары. Полковник должен был надзирать за их публикацией.

— Хорошо, — перебил его Фокс, — но я…

— Это, возможно, несущественное обстоятельство, — остановил его Аллейн. — С другой стороны, не исключено, что оно служит мостиком между Лакландерами и мистером Октавиусом Финном, а связь между ними устанавливается через полковника Картаретта, ставшего хранителем мемуаров.

— Как я понимаю, — как всегда неторопливо произнес Фокс, — вы допускаете, что в мемуарах дано полное описание того, что натворил младший Финн, и думаете, что его отец мог узнать об этом и пожелал предотвратить публикацию.

— Звучит довольно неубедительно, не так ли? Куда же приводит нас эта теория? В двадцать минут восьмого Картаретт спускается вниз, застает Финна на месте преступления и вступает с ним в яростную перепалку — ее слышит леди Лакландер. Финн и Картаретт расходятся в разные стороны. Картаретт направляется к леди Лакландер, беседует с ней минут десять, а потом уходит к ивняку и ловит там рыбу. Леди Лакландер возвращается домой, а Финн приходит назад и убивает Картаретта, потому что Картаретт намерен опубликовать мемуары старого Лакландера и тем самым опорочить имя младшего Финна. Но леди Лакландер не говорит мне об этом ни слова. Она не говорит, что слышала ссору из-за мемуаров, хотя, если она слышала именно это, непонятно, почему бы она стала все скрывать. Вместо этого она сообщает, что Картаретт и Финн поругались из-за форели и что Картаретт с нею тоже об этом говорил. К этому леди Лакландер добавляет, что с Картареттом она обсуждала некое семейное дело, не имеющее касательства к смерти полковника. Может быть, и так. Но не есть ли это семейное дело — тот самый вопрос о публикации мемуаров? И если так, то почему леди Лакландер не хочет говорить об этом со мной?

— А есть ли у нас основания считать, что разговор между ними шел о мемуарах?

— Нет. Просто я занимаюсь тем, что всегда запрещаю вам, — предаюсь домыслам. Но разве вы не заметили, как неприятно было молодому Лакландеру упоминание о мемуарах? Он тут же замкнулся. Мемуары так и лезут вам в глаза, дружище Фокс. Они существуют. Они связывают Картареттов с Лакландерами, а может быть, и тех, и других с мистером Финном. На данный момент мемуары — единственное, что объединяет всю эту весьма чопорную компанию.

— Я бы не сказал, что леди Лакландер чопорна, — заметил Фокс.

— Да, она много себе позволяет, но в рамках принятого, уж вы мне поверьте. А вот и машина! Это, должно быть, доктор Кертис. Вернемся на берег, а там обсудим вопрос о том, у кого была возможность совершить преступление, и об уликах. Аллейн встал, потер нос и покосился на своего коллегу.

— Не забудьте, — сказал он, — что старый Лакландер испустил дух с камнем на душе и со словом «Вик» на устах.

— Вик?

— Да. А Марк Лакландер называл младшего Финна Викки. Это уже кое-что, верно? Ну, пошли.

Стояло ясное летнее утро, и тело полковника Картаретта совсем не соответствовало пейзажу. Брезент убрали, и труп лежал у самой воды: скрюченный, лишенный мысли и движения, с клеймом насилия на виске… А сколько раз его фотографировали! Бейли и Томпсон повторно проделали свою ночную работу, но, по мнению Аллейна, без большого успеха. Вода подтекла под положенные на землю доски, просочилась сквозь почву и залила гальку. Несмотря на брезент, она пропитала костюм полковника, а в его правой ладони собралась маленькая лужица.

Закончив предварительное обследование, доктор Кертис поднялся на ноги.

— Свою работу я кончил, Аллейн, — сказал он. — Я отдал Олифанту содержимое карманов: связку ключей, табак, трубку, зажигалку. Баночку с наживкой. Платок. Бумажник с несколькими купюрами и фотографией дочери. Это вроде все. Теперь об общей картине: окоченение полное и, думаю, скоро пройдет. Как я понимаю, по вашим сведениям, он был еще жив в четверть девятого, а в девять был найден мертвым. Более точного времени указать не могу.

— Каков характер ран?

— Предположительно раны нанесены двумя орудиями или одним и тем же орудием дважды. Имеется небольшой прокол с глубоким проникновением в глубь черепа. Вокруг прокола — кругообразная вмятина. По тому же месту был нанесен сильный удар, вызвавший обширное кровоизлияние и перелом височной кости. Этот удар мог быть произведен чем-то вроде кирки или плоским камнем овальной формы. Думаю, что это была первая по счету рана. Этот удар несомненно должен был его оглушить, а может быть, и убить. В любом случае от второго удара он уже не смог защититься.

Аллейн обошел тело и встал у самой воды.

— А следы ног? — спросил он, обращаясь к Бейли.

— Есть следы тех, кто его обнаружил, — ответил Бейли, — они хорошо различимы. Это отпечатки ног мужчины и женщины. Часть следов пересекается. Вот они подошли, наклонились, постояли, пошли назад. А вот и следы самого убитого, мистер Аллейн, вы их видели прошлой ночью. Хотя в них натекла вода, ясно видно, где стоял полковник.

— Да, — кивнул Аллейн. — Он сидел на корточках лицом к реке, здесь как раз земля мягкая. Он срезал ножом несколько пучков травы и собирался завернуть в траву форель. Вот нож, вот у него в руке трава, а вот и форель! Ну и здорова же! Сержант Олифант говорил, что несколько дней назад полковник сам подцепил ее на крючок, да она сорвалась.

Аллейн наклонился и сунул палец в пасть рыбе.

— Ага, — произнес он. — Вот она. Давайте-ка на нее посмотрим. Минуту его длинные пальцы что-то поворачивали в горле рыбы.

Потом он вытащил руку — в ней была сломанная блесна.

— Это не обычная блесна из магазина, — заметил Аллейн. — Великолепная блесна, сделана дома. Красные перышки, кусочки золотистой ткани, связанные медной проволочкой, — такие же штучки я, по-моему, видел в кабинете полковника. Блесны для полковника мастерила Роза Картаретт — эту-то блесну он и потерял за день до смерти сэра Гарольда Лакландера.

Аллейн бросил взгляд на проломленную голову полковника, на безразличное ко всему лицо.

— Но в тот раз ты так и не поймал ее, — обратился к трупу Аллейн. — С какой же стати ты кричал в половине восьмого, что скорее умрешь, чем притронешься к этой рыбе, а потом был найден мертвым в девять? — Аллейн повернулся лицом к реке. Ивы нависали над крошечной заводью, у самого берега глубина доходила до пяти футов, чуть подальше в воду спускалась полоска гальки. Река образовывала здесь поворот и неслась дальше вниз по течению.

Аллейн показал рукой на спускающийся к воде отрезок берега. На нем, ниже уровня воды, был виден глубокий горизонтальный след.

— Посмотрите, Фокс, — сказал Аллейн, — сюда, а потом повыше, туда.

Он кивнул в том направлении, где, выше по течению, примерно в ярде от ног полковника, тянулась вдоль берега поросль цветущих маргариток.

Аллейн указывал на три высоких стебля, с которых были срезаны головки.

— Тело можно унести, — распорядился Аллейн. — Но постарайтесь не наследить. Может быть, нам понадобится еще раз осмотреть это место. Кстати, Фокс, вы заметили, что у входа в ивняк примята трава и сломано и погнуто несколько веток? Не забудьте: сестре Кеттл казалось, что за ней наблюдают. Приступайте, Олифант.

Подошли сержант Олифант и констебль Гриппер с носилками. Поставив носилки на землю, они подняли тело. В этот момент из кармана полковника выпала помятая головка маргаритки.