Идите и убивайте! - Александр Афанасьев

Димитрис внимательно посмотрел на меня

— Не переживай ты только в сторонке постоишь. Даже морду бить никому не надо будет.

— Уже радует. А что надо то?

— Пробей по базам вот этого человека — я дал фоторобот, который вечером в номере по памяти нарисовал — представился как Алексей Викторович, скорее всего — правда.

— Кто он?

— Да так. Взятку предлагал.

— Взятку? Сколько?

— Лимон. Потом три.

Димитрис поцокал языком, выразив восхищение. Не знаю, чем он так восхитился — то ли моей моральной стойкости то ли возможностям олигархов

18 мая 202… года. Европейский союз. Афины-Лондон

Всю ночь я думал, что еще можно сделать. Потом сидел в интернете и искал нужную информацию.

Утром, сильно переплатив за билет, я вылетел первым же рейсом в Лондон. За свои деньги…

Что я понял в ходе своих раздумий ночью — в расследовании есть огромный пробел. Отношения между Холодовским и Иваниди. В каких отношениях они были? Что между ними произошло? Мог ли Иваниди быть заказчиком убийства Холодовского — или есть кто-то, о ком мы еще не знаем.

Понять это — наверное, было возможно только с помощью бывшего первого секретаря Харьковского обкома комсомола, Александра Юрьевича Хоменко. Который был третьим в изначальной группе учредителей и вышел из бизнеса крайне удачно — в 2007 году, на самом пике. Он «окешился», как это принято говорить, уехал в Лондон и вложил там деньги — недвижимость, ресторанное дело, какие-то компьютерные технологии. Тем самым он сильно выгадал — в 2008 году по всем долбанул кризис, от которого, по сути, мы так и не оправились, а в 2012 году начались разоблачения связанные с так называемым «кольцом». Это нелегальная договоренность группы банков, об обходе норм ЦБ и норм стандарта Базель II, ограничивающих кредитование одного заемщика или группы заемщиков. ЦБ тогда сильно боролся с кэптивными банками[8], и вот группа бизнесменов решила обойти ограничения таким образом: допустим, предельная норма 25 %. Есть пять человек и у них пять банков. Значит, делим на пять и каждый банк вкладывает в каждый бизнес каждого учредителя по двадцать процентов. Таким образом, формально и нормы выполнены, и закон соблюден. Хотя по факту…

Я думаю, сегодняшний «банкопад» начался именно с разоблачения этой схемы, равно как и ЦБ решился на тотальную зачистку банковской системы, на этом деле поняв, что не просто отдельные недобросовестные мухлюют, что система сгнила сверху донизу, что паршивые овцы есть везде, в том числе и в первой сотне банков. Оно и неудивительно — после девяностых…

Так вот, Хоменко выскочил из системы на пике. И он наверняка знал что-то, что заставило его принять такое решение.

Проблема была в том, что на Хоменко у меня не было ничего.

Аэробус — приземлился не в Хитроу, а в аэропорту в семидесяти милях от Лондона, с которого летали малобюджетные компании — так что плата за такси вполне могла покрыть экономию на билете. Я не стал брать такси, я сел в автобус, заплатил что-то около пятнадцати фунтов. По пути в Лондон я вспоминал одну мрачную историю, которую рассказал мне коллега по работе. У него пожилой отец — купил за тысячу долларов старый Жигуль, намереваясь отремонтировать и ездить. Сначала пришлось поменять все потроха, включая движок, рулевое и мосты, потом в один прекрасный день, когда семья села в машину, в ней… провалился пол. Так вот, когда в автосервисе мастер начал тыкать кузов шилом, пытаясь понять, к чему приваривать заплатки, оказалось, что приваривать не к чему — сгнило всё. В итоге пришлось покупать новый кузов в первой комплектации, а когда отец моего коллеги посчитал все затраты на запчасти и ремонт — то вышло, что было бы выгоднее купить новую машину, а эту сразу сдать на свалку.

Но фишка не в этом. А в кузове. Если в нем дыра, надо найти нормальный металл и приварить к нему заплату. А что если сгнило всё и приваривать не к чему?

Вот так, похоже, и у нас. Сгнило всё. Приваривать не к чему…

Только нового кузова — нам не купить. Не продается…

Хоменко я нашел почти сразу — здесь не скрывается никто, в хороших районах у дверей висят таблички с именами тех, кто здесь живет. Договорились встретиться в ресторане Виктория, который открыл Хоменко.

Ресторан Виктория — находился в достаточно пафосном месте — на Пикадилли и занимался очень интересной и необычной темой — он пропагандировал и развивал высокое искусство британской кухни. Необычно это было потому, что высокого искусства британской кухни никогда не существовало — в отличие от французской или итальянской или даже русской кухни. По сравнению с ними, британская кухня крайне бедна, груба и примитивна. Ее, по сути, и нет совсем. Что вам приходит в голову при слове «британская кухня». Фиш энд чипс — жареная в ванной из масла картошка и рыба во вчерашней газетке. Завтрак пахаря — дико жирная колбаса, бобы, картошка… британский завтрак, никто столько не ест утром. Хаггис — это шотландское блюдо, но, тем не менее… бараний желудок с кашей и требухой. Все это еда крестьян, простая и сытная. Но не высокая кухня. Британцы кстати, довольно презрительно относятся к своему огромному культурному наследию и не развивают его. Один простой пример — у Британии нет национального гимна, Правь, Британия морями — это не гимн. Нет и национального костюма — у шотландцев, к примеру, есть. У них даже конституции — и той нет.

И я что-то не помню, чтобы до Виктории, основанной российским эмигрантом Хоменко — кто-то развивал британскую кухню.

В Виктории — пока народу было немного, еще не время обеда, не говоря уж о более позднем ланче. Привратники были одеты в костюмы бифитеров — стражников Тауэра. Я попросил меню и мрачно уставился на цифры… да… однако. Может, стоило взять эти три ляма и так и питаться здесь, а?

Невесело.

— Вы мне звонили?

Я поднял взгляд. На меня смотрел владелец ресторана, Александр Юрьевич Хоменко…

…

Платить мне не пришлось. Хоменко сказал несколько слов официанту — и тот пошел за «приветственным сетом».

— О чем вы хотели со мной поговорить?

Я смотрел на Хоменко. Он был русским, это не скроешь. И говорили мы по-русски. Но он был здесь, в Лондоне, променяв миллиардный бизнес в Москве на довольно скромное и непафосное существование здесь. На нем не было ни одной вещи, которая бы стоила дороже