Спустя тысячелетие - Александр Казанцев

— Очень просто, мудрый вождь племени бурундцев. Любая женщина вашего племени может убедиться, что я не могла родить ребенка, ибо не стала еще женщиной.

— Я подтверждаю это! — удивив Надю, вмешалась Майда.

Урун-Бурун расхохотался, и вся растительность на его лице встала дыбом.

— Ну не думал я, что вы, предки, такие жалкие хвастуны! Так кичились своя порочная цивилизация, а ты, презренный, не смог даже стать мужчина! Или он не выдержать и опровергать лгунью? Что ты сказать, получеловек? — с издевкой обратился к Никите вождь.

Тот весь побагровел, но сдержался и ответил спокойно:

— Скажу, что жена моя, произнеся чистую правду, не досказала лишь того, что в космическом полете нельзя иметь детей.

— Не лги, пришелец! Если бы вы не иметь в полете детей, с вами не оказаться бы там этот выродок, которого вы называть сыном. — Мы усыновили его.

— Но твоя жена, которая якобы не могла быть матерью, называла тебя его отцом.

— Называла.

— Так кому же ты помогать стать его матерью? Признаться, была ли она красивой или безобразной?

— Я всегда вместе с другими восхищался неповторимой ее красотой! — правдиво ответил Никита.

— И разве ты не мог?.. — теперь уже со скабрезной улыбкой спросил вождь, хвастливо добавив: — Я и сам в свое время…

— Мог, но…

— Что «но»? Почему краска стыда покрыть твое бесцветное лицо?

— От возмущения, вождь, ибо не оставил я ни на Земле, ни в другом месте Вселенной потомства, как и никто из моих спутников. И нельзя их считать вашими предками.

— Все равно! Вы — заложники своего времени. Да-да! И ответите за него! Нет-нет вам! — пролаял вождь.

— Но вы убедились, мудрый вождь, что мальчик не с Земли родом? — вмешалась Надя, метнув на Никиту благодарный взгляд.

— Великий вождь уже понял все и принял справедливое решение, — уверенно заявила вдруг Майда и не терпящим возражения тоном добавила: — Надеюсь, вождь позволит Майде взять мальчика?

Урун-Бурун заколебался. Рисуясь перед всеми, характером он обладал не твердым. А тут еще краем глаза увидел лысого Жреца, заглядывающего из притвора, хотя никто его не приглашал. Желая не только удивить, но и насолить ему, показав свое могущество, вождь неожиданно позволил Майде забрать мальчика, грозно возвестив:

— Но вы оба, подлые лжецы, ответить вдвойне. — И пена выступила на его губах, застряв в бороде.

Изумленный и раздосадованный, Жрец видел, как Майда, которую он когда-то застал в Доме до неба, уводила теперь маленького «предка», который все оборачивался к оставленным папе и маме.

Глава 3

ОСТРЫЙ НОЖ ПАЛАЧА

…Человек без нравственных устоев оказывается существом самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых инстинктах.

Никитенок с легкостью, присущей его возрасту, привыкал к новой обстановке, к новым молодым маме и папе и толстой бабушке.

Сначала он только хныкал, просился к настоящим маме и папе, почему-то улетевшим, как ему сказали, к другой звездочке.

К вечеру он заснул, а проснувшись, с упреком сказал новой маме:

— Ты не умылась? Вся черная?

Пришлось Эльме принести кувшин с водой, умыть малыша и показать ему, что, умываясь, она останется такой же смуглой.

Тогда он заявил:

— Где звери рогатые-косматые? Хочу посмотреть не на картинке.

Эльма пообещала, что они пойдут погулять, хотя сделать это не решалась, а пока показала в окошко коз, щиплющих синюю траву на бывшей мостовой.

Мальчик спросил:

— А почему у вас окна не круглые?

Эльма не знала, что ответить, не сразу поняв, что малыш привык на корабле к иллюминаторам. Вообще при общении с ним она сразу же была поражена: такой маленький, а уже говорит на древнекнижном языке! И сама поняла всю нелепость подобной мысли. Ведь ничему другому малыша не могли обучить в звездном корабле!

Анд мастерил Никитенку какую-то игрушку из сучьев синих растений.

Эльма скептически наблюдала за ним, заметив:

— Не стоит загружать нас с малышом излишним багажом.

— Багажом? — удивился Анд.

— Тем более что синие растения тонут в воде и такие игрушки окажутся нам в тягость.

Анд вопросительно посмотрел на нее. Он не решался спросить Эльму, что она имеет в виду. Она угадала незаданный вопрос.

— Ты можешь передумать и не быть отцом Никитенку, а я уже не могу.

— Как так «передумать»? — встревожился Анд.

— Это я передумывать не умею. А ты — не знаю.

— Что ты хочешь сказать? — напрямик спросил он.

Она наклонилась к ребенку и, полуобернувшись, посмотрела на Анда снизу вверх:

— Я хочу сказать, что Эльма никогда не станет добычей, напрасно ты здесь делал вид, что это так.

— Ты не добыча, ты — мать этого ребенка!

Эльма усмехнулась:

— Если ты хочешь остаться его отцом, тебе придется переплыть вместе с нами реку-кормилицу.

— Ты все-таки хочешь бежать?

— Я никогда не собиралась здесь оставаться. Ты можешь помочь нам в этом. И остаться вместе с нами у вешних.

— Никогда! — невольно вырвалось у Анда.

— Я так и ожидала. Но, по крайней мере, тебе придется покараулить на берегу, чтобы никто не погнался за нами.

Анд был поражен и словами Эльмы, и твердостью, с какой они были сказаны. Совсем некстати он заметил:

— Еще на том берегу я поклялся никогда больше не переплывать реку.

— Что ж, — пожала остренькими плечами Эльма. — Все становится на свои места, как читали мы в книгах. Каждый из нас держит данное им самому себе слово. Мальчик останется со мной на том, недоступном тебе берегу. А ты — на этом, у своих бурундцев с бородами и дубинами. Однако тебе придется подумать не об игрушках для маленького звездного пришельца, а о нем самом. Он еще не умеет плавать.

— Я умею летать, — вдруг вставил Никитенок, жадно слушая непонятный разговор новых папы и мамы на понятном ему языке.

Эльма ласково наклонилась к нему:

— Летать можно только в корабле. А молодой папа сделает тебе кораблик, чтобы с мамой переплыть реку. Там будет очень интересно.

— А «рогатые-мохнатые» там тоже есть?

— Есть, и еще очень добрые дяди и тети.

— Хочу плавать. Только с мамой и папой. С моими, — упрямо заявил малыш.

— Мы и будем твоими, пока старшие мама и папа летают к другой звездочке. А у тебя будет свой кораблик. Вот из таких палочек, — объясняла Никитенку Эльма, показывая на недоделанную игрушку.

— Синие растения тяжелее воды, — мрачно напомнил Анд. — Из них не смастерить плотика.