Инспектор и бабочка - Виктория Платова

В гляделки они играют, что ли?

В 5.29 ориенталы одержали над Виктором окончательную победу: портье надавил большим и указательным пальцем на глазные яблоки, затем потер подбородок, тряхнул головой (волосы разлетелись по плечам десятком маленьких черных змеек) и положил в рот очередную порцию мармелада. После этого он резко поднялся и направился к лестнице. Ожившие фарфоровые статуэтки, мгновенно спрыгнув со стойки, последовали за ним.

Это была странная процессия.

Человек, идущий чуть впереди, и кошки, семенящие в отдалении, по обе стороны от него. С третьей стороны (там, где находился сейчас Субисаррета) это напоминало конвой. Именно так он и подумал, совершенно спонтанно:

конвой.

Подумал и тотчас попытался отвязаться от дурацкой мысли, кошки – не тигры и не львы, они не представляют никакой опасности. Но ощущение, что кошки конвоируют Виктора Варади, ведут его туда, куда нужно им, а вовсе не ему, не проходило.

Инспектор снова и снова пересматривал это место на пленке: вот портье, он идет к лестнице. Вот кошки, взявшие его в кольцо. Виктор не выглядит зомби или сомнамбулой, все его движения осмысленны: он останавливается возле лестницы, ставит ногу на нижнюю ступеньку и нагибается, чтобы подтянуть шнурок на мокасине (тот снова развязался, никакого с ним сладу!).

Он останавливается возле лестницы – и кошки останавливаются тоже. Терпеливо ждут, пока Варади разберется со шнурком, после чего движение продолжается.

В 5.30 все трое исчезают из поля зрения камеры.

В пять тридцать утра ночной портье Виктор Варади поднялся на второй этаж гостиницы «Пунта Монпас», и там же, приблизительно в это время, произошло убийство. Между пятью тридцатью и пятью сорока, как утверждает судмедэксперт Иерай Арзак. Следовательно, Виктор мог видеть убийцу: либо входящим в номер, либо выходящим из него.

В случае если убийца не вошел раньше и не вышел позже того времени, что Варади пробыл на этаже. Но что в таком случае там делал он сам? Побродил по коридору, попрыгал на месте, корча из себя баскетболиста, заработал три очка за удачно брошенный в воображаемую корзину мяч; постоял на голове, несколько раз отжался от пола, полил не в меру разросшееся растение монстеру (кадка с ней стоит на площадке перед лестницей)… Ничего более остроумного относительно времяпровождения Виктора на втором этаже Субисаррета придумать не может. Конечно, Варади мог подняться наверх по просьбе кого-то из постояльцев, но на ресепшен никто не звонил. Во всяком случае, камера этого не зафиксировала. Устные договоренности? Такой вариант тоже не стоит сбрасывать со счетов, но подтвердить или опровергнуть его может только сам Виктор.

А его телефон по-прежнему вне зоны доступа.

Кошки!

Виктор великодушен и наверняка знал, в каком номере обитают ориенталы, вот и решил собственноручно проводить их, чтобы животные зря не болтались по гостинице. Вариант с водружением кошек в лоно семьи кажется Субисаррете самым логичным, и инспектор наконец-то обретает почву под ногами. Правда, твердой и незыблемой она остается несколько минут, после чего Икера снова начинают одолевать сомнения.

Виктор вел себя так, как будто был один, а кошек рядом с ним и вовсе не существовало. Но даже если отбросить странности в его поведении; даже если отбросить то, что это кошки провожали его, а вовсе не наоборот… Портье должен был постучать в дверь двадцать седьмого номера, чтобы ему открыли. И открыть ему могла только русская Дарья. Когда тебя будят на рассвете стуком в дверь, ты, наверняка, это запомнишь. Машинально зафиксируешь в памяти. Но на вопрос инспектора «не случилось ли чего-либо необычного между пятью и шестью часами утра» кошачья богиня ответила отрицательно.

Выходит, эпизода с кошками и сердобольным портье не было вовсе и все это – фантазии инспектора Субисарреты.

Или… русская соврала, как соврала насчет Брюгге. Виктор Варади – вот кто должен внести ясность и расставить все по местам, но его телефон не отвечает. Зато Аингеру, несмотря на раннее утро, тотчас же снимает трубку.

– Гостиница «Пунта Монпас».

– Инспектор Субисаррета, – сразу же представляется Икер. – Есть новости от вашего сменщика?

– Никаких.

– Как обстоят дела в отеле?

– А как они могут обстоять после того, что случилось? Все пребывают в унынии… Я имею в виду персонал. А у меня еще пропала сменная рубашка… В общем, ничего хорошего.

– Никто в срочном порядке не выехал?

– Нет.

– Значит, волнений среди постояльцев не наблюдается?

– Нам пришлось снять ленты с двери номера, это нервировало клиентов и вызывало ненужные вопросы…

– Я понимаю.

– Но дверь пока остается опечатанной, не волнуйтесь.

– И не думал волноваться. Все вопросы с номером управление утрясет с вашей администрацией чуть позже. Скажите, Аингеру, этот Виктор… Он что, увлекается баскетболом?

– Насколько я знаю, он не фанат.

– Может быть, играет в какой-нибудь любительской команде?

– Вряд ли. Книжный червь – вот кто такой Виктор. Единственное его развлечение – Аквариум, я как-то встретил его там, опять же с книгой под мышкой. Он сказал, что рыбы действуют на него успокаивающе.

– А у него есть поводы для беспокойства?

– Ну… Поводы для беспокойства всегда есть. Особенно когда зарплата не слишком велика и никак не удается собрать достаточное количество денег на учебу.

– У персонала гостиницы… Тех, кто отвечает за номера… Наверняка есть электронные ключи от всех дверей?

– Единый электронный ключ есть у горничных. Еще один хранится на ресепшене…

– То есть в случае необходимости вы или Виктор можете им воспользоваться?

– Да. Но таких случаев на моей памяти почти не было.

– Вы ведь виделись с Виктором вчера утром?

– В восемь утра. Он сдавал мне смену.

– Ничего необычного в его поведении не заметили?

– Нет, все было как всегда…

– А как бывает всегда?

– Э-э… Перебросились парой фраз относительно погоды, в этом году очень ветреное лето… Я спросил, как продвигаются его дела с университетом… А-а… Вспомнил! Он попросил меня передать маленький пакет в номер двадцать семь.

Вот так новость! Инспектор чувствует легкое покалывание в пальцах: так бывает всегда, когда в непонятном деле вдруг возникает неожиданный просвет. И в абсолютном тумане появляется украшенный разноцветными лампочками и еловыми гирляндами канат, за который можно ухватиться и добрести до места, где туман начинает рассеиваться. Легкое покалывание – именно так: как будто маленький, чрезвычайно потешный фокстерьер по кличке Истина покусывает Икера за кончики пальцев, пытаясь обратить на себя внимание.

– А сам Виктор не мог передать этот пакет по назначению?

– Ему было неудобно беспокоить людей в такую рань. Оттого он и решил прибегнуть к моей помощи.

– И что же было в пакете?

– Ничего особенного. Кошачьи консервы.

– Кошачьи консервы? – инспектор удивлен и разочарован одновременно. – С чего бы вдруг? Кто-то из жильцов двадцать седьмого номера попросил портье купить корм для животных?

– Нет. Это была инициатива самого Виктора.

– Разве кошки голодают? Я видел их вчера, и они показались мне вполне довольными жизнью.

– Я бы тоже был доволен жизнью при такой-то хозяйке, – позволяет себе вполне понятную мужскую вольность Аингеру. – Кошки не голодают, конечно. Просто они очень нравятся Виктору, вот он и принес им гостинец.

– Значит, Виктор испытывает к кошкам симпатию?

– Он сам мне об этом говорил.

– К кошкам или к хозяйке?

– Ну… – в голосе администратора появляются ревнивые нотки. – Вроде бы у Виктора в детстве была кошка той же ориентальной породы. Когда он еще жил в Венгрии… Вот парень и расчувствовался.

– А… что это за консервы?

– Какие-то английские, очень недешевые. Две маленькие банки, по одной на каждую бестию… В смысле – на каждого ориентала.

– Вы передали их?

– Конечно. Как только они спустились, хозяйка кошек и девчонка… Это было часов в девять утра. Хозяйка еще спросила меня относительно дворца Мирамар[11]. Они как раз собирались туда отправиться, вот и интересовались, как лучше добраться.

– А как русская отреагировала на подарок Виктора?

– Она удивилась.

– Но консервы все же взяла?

– Да, положила их к себе в сумку.

– А возвращаться обратно в номер, чтобы отнести их, не стала?

– Это совсем небольшие банки, очень легкие, они и ста граммов не весят. Да. – Голос Аингеру съеживается до шепота в очередном приступе ревности. – Девушка еще сказала: «Как мило, я тронута! Передайте вашему коллеге, что я тронута и что мы благодарим его за заботу. Впрочем, я сама передам ему это». А потом она спросила, когда он появится. Вот ведь сукин сын!..