Убийство - Смит Лиза Джейн

– Не поддавайся на провокацию, – успела шепнуть Дженни. – Ди, отвернись и не слушай.

Ди не отвернулась. Дженни видела только ее силуэт и синий свет, отражающийся на черных волосах, но она чувствовала, как напряглась Ди.

– Вся эта атлетическая оболочка – просто лицевая сторона, потому что ты знаешь, что разочаровала ее, – не унимался Джулиан. – Ты проигрываешь там, где стоит быть на уровне.

– Ди, ты знаешь, что это неправда…

– Она знает, что ничего не знает. Она так часто ошибалась в последнее время… например, в случае со львом.

– Оставь ее в покое! – сказала Дженни.

– И она ничто без своей самоуверенности. Ты не заметила?

– Заткнись! – крикнула Ди.

Здесь было не самое подходящее место для криков, поскольку эхо снова и снова возвращало слова к своему истоку. Дженни испугали слезливые нотки в голосе подруги. Та никогда не плакала, но сейчас была на храни отчаяния.

– Отчаяние, – вдруг прошептала Дженни. Она обняла Ди и взяла ее руку. – Ты понимаешь, что он пытается сделать? «Туннель любви и отчаяния» – и он хочет, чтобы ты отчаялась. Чтобы мы бросили все, прекратили бороться.

– Ей и следует все бросить, – согласился Джулиан. Он задыхался, его странные дикие глаза блестели больше обычного. – Одни разговоры. Пустая болтовня. Она ходит с напыщенным видом, играет мускулами, говоря: «Смотрите на меня». Но за этим ничего нет.

Дженни о чем-то задумалась, потом наклонилась к Ди, ее пальцы крепче сжали руку подруга:

– Я сама себе хозяйка.

Ди повернула голову, как испуганная птица.

– Я сама себе хозяйка, – настойчиво повторяла Дженни. – Давай, Ди. Ты сказала это, и это правильно. Он ничего не может тебе сделать. Он не имеет значения. Ты сама себе хозяйка.

Она почувствовала, как Ди вздохнула.

– Она черпает свою философию в фильмах о кунг-фу. – не унимался Джулиан, – Думает, что печенье, внутри которого бумажки с предсказаниями, – великая литература.

– Я сама себе хозяйка! – сказала Ди.

– Это правда. – У Дженни заболело горло. Она продолжала держать Ди за руку.

Ди изогнула шею, как черный лебедь, чтобы взглянуть на Дженни. Дженни заметила следы слез на ее смуглой коже, отражавшей сине-красный свет.

– Я сама себе хозяйка, – отчеканила она.

На задней скамье послышалось движение.

– Еще и умная, – добавила Одри, изумляя Дженни. – И отважная. Она совершила много смелых поступков после того, как я поранилась. Она не хотела причинять мне боль, я никогда и не думала, что она желала этого.

Ди обернулась и бросила на Одри благодарный взгляд, ее плечи расправились. Рядом с ними опять сидела гордая Нефертити.

– Учеба и книги еще не все, – бросил Майкл, удивляя Дженни еще больше.

– Я думаю, что для тебя – это все, – парировал Джулиан.

Теперь он смотрел на Майкла.

Майкл, казалось, сжался под его взглядом.

– Именно ты читаешь о том, что боишься совершить.

– Нет, это не так, – возразил Майкл, что стало еще одним сюрпризом для Дженни.

Она ж не думала, что Майкл станет защищаться.

– Ты ничтожество. Смешной толстый мальчишка, над которым все потешаются. Ты посмешище.

– Нет, это не так, – упрямо повторил Майкл.

Дженни была восхищена. Майкл держался – может, потому, что над ним действительно насмехались и издевались в школе. Все это он слышал и раньше.

Но лицо Джулиана было как никогда уверенным – и еще более жестким. На нем заиграла улыбка, от которой у Дженни похолодели руки.

– Не будем вспоминать о маленьких «ритуалах», которые ты выполнял в детстве, – сказал он Майклу, – Ну, например, как ты рвал на крошечные одинаковые кусочки туалетную бумагу.

Грудь Майкла поднималась и опускалась. Дженни открыла рот, оскорбленная, но Джулиан продолжал:

– Покончим с преследованиями. Спроси у своей подружки, не называла ли она тебя за глаза толстым коротышкой.

Майкл повернулся к Одри. Дженни увидела, что линия его защиты разорвана, смятение отразилось на лице; вид «неготового к общению» человека, Майкл был готов расплакаться.

– Ты так говорила?

Одри казалась бледной в свете сине-красных огней, только ее помада ослепительно блестела, Девушка, казалось, вот-вот заплачет.

– Ты так говорила?

– Конечно, говорила, – ответил вместо нее Джулиан. – Она много чего говорила. О том, что парень ее мечты шести футов ростом, блондин, занимающийся серфингом. О том, что она сблизилась с тобой, просто чтобы убить время, пока не найдет кого-нибудь получше.

Майкл смотрел на Одри.

– Ты это говорила? – повторил он, и в его голосе прозвучала самая отчаянная мольба.

Дженни хотелось, чтобы Одри ответила «нет». Одри оглянулась, посмотрела на Майкла – это были долгие секунды, – затем произнесла:

– Да.

Майкл отвернулся.

– Потому что ты был рожден для насмешек, – подхватил Джулиан. – Ты не хочешь посмеяться сейчас?

– Ты, ублюдок, заткнись! – в бешенстве закричала Дженни.

Она была раздосадована своим бессилием: она могла бы помочь Ди, но не Майклу. Только не в этом.

– Я говорил тебе в самом начале об игре, – гнул свою линию Джулиан. – Открываются желания. Выдаются секреты. Неужели ты не помнишь?

Одри не слушала, она смотрела только на Майкла.

– Я действительно говорила так, – зло проговорила она. – Очень давно.

– Тем не менее ты говорила это, – грустно сказал Майкл, не поворачиваясь.

– Я говорила это раньше, Майкл. Пока ты не доказал мне, что внешний вид – это не самое важное. Прежде, чем поняла, что люблю тебя. – Она разрыдалась.

Майкл повернулся вполоборота. Его темные глаза были широко раскрыты.

– Ну, послушай, не плачь. Все нормально.

– Все ненормально, – вспылила Одри. – Майкл, ты идиот!

– Именно это он и сказал, – пробормотал Майкл.

Одри начала трясти его за плечи, повернув к себе.

– Я люблю тебя, – почти кричала она, – Ты заставил меня влюбиться. Мне безразлично, какого ты роста и какого цвета твои волосы. Мне не безразличен ты. Ты заставляешь меня смеяться. Ты умный. Ты нежный. Ты настоящий, настоящий человек, а не какой-то там спортсмен, внешний вид которого не имеет значения. Тебя я знаю, и я люблю тебя, идиот! И мне все равно, что ты делаешь с туалетной бумагой!

– Делал, когда мне было семь лет, – улыбнулся Майкл.

Одри продолжала плакать, и он протянул к ней руку, чтобы вытереть слезы на ее щеках.

– А еще ты хорошо целуешься, – сказала Одри, всхлипывая.

Она обняла Майкла и положила голову ему на плечо.

– Эй, я классно целуюсь, – прошептал Майкл, – и я продемонстрирую это тебе, когда мы выберемся из этого чудовищного паноптикума, – Он покровительственно баюкал ее.

Дженни почувствовала прилив гордости и счастья – от силы, от нежности на лице Майкла и от того, как Одри прильнула к нему.

Она вызывающе посмотрела на Джулиана.

Джулиан был недоволен! Ему определенно не нравилось, как развиваются события. Он коротко улыбнулся, и улыбка его был острой, как клинок.

– Очень хорошо, поплачь, – ядовито сказал он. Его взгляд застыл на лице Одри. – Но убедись, что не размазала тушь. Ты всего лишь раскрашенный манекен.

– Мы тебя не слушаем, – небрежно бросил через плечо Майкл.

Он разговаривал с Одри мягко, быстрым полушепотом.

– Ты станешь такой же, как твоя мать – назойливой и сварливой шлюхой. Думаю, это слова твоего отца. Ты боишься, что ты не способна на истинное чувство, как все люди.

Одри даже не подняла головы. Майкл продолжал ей что-то нашептывать.

– Я думаю, что у нее довольно хорошо получается разыгрывать чувство, – сухо сказала Ди. – Почему бы тебе не отстать от нее, подонок?

Вместо ответа Джулиан повернулся к ней – нет, не к ней. Он смотрел куда-то сквозь нее, на Саммер.

– А что касается безмозглой дурьей башки, сидящей впереди…

Саммер сползла на дно лодки.

– Я знаю, что я бестолковая, – прошептала она.

Дженни от ярости вскочила на ноги, и лодка закачалась.