Встречи с Индонезией - Януш Камоцкий

Около восьми вечера совсем темно. Делаем остановку в Воловаре. Рядом какое-то строение из бамбука. Это столовая. Есть не хочется, пью кофе. Над буфетом висит табличка с надписью, которую можно перевести так: «Сегодня за наличные, завтра в кредит».

В Ледалеро приезжаем в час ночи. Тьма кромешная. Кое-как разбудили миссионера Пайонка. Хорошо, что один из моих спутников, знакомый с расположением комнат в семинарии, сообразил, где его искать.

После обеда просматриваем мои вещи с точки зрения их пригодности на подарки и обмен. Неплохо!

Один из польских миссионеров едет в отдаленный приход Ватубала на праздник тела господня, который отмечается в различных приходах на Флоресе в разное время. Я могу с ним поехать. По пути разглядываю местных жителей. Волосы у большинства вьются, лица папуасского типа, кожа темная. А вот совершенно рыжий ребенок — то ли альбинос, то ли один из его предков был белым. А может быть, существует такой папуасский тип?

Многие встречные — верхом на лошадях. Почти у всех к седлам прикреплены длинные бамбуковые трубы для хранения и переноски воды. У большинства мужчин в руках грозные на вид паранги. Проезжаем мимо жалких домишек. Перед каждым входом стоят гробницы, часто более фундаментальные и дорогостоящие, чем сами дома. Поля усыпаны мелкими и крупными камнями, что говорит о близости действующего вулкана. Наконец приезжаем на место. Сарай из бамбука с крестом на крыше — это церковь. Позади нее виден фундамент будущей «настоящей», каменной церкви. Внутри над алтарем большой крест с деревянной фигурой Христа. Стены украшены гирляндами из свежих пальмовых листьев. Жара, священники и прихожане обливаются потом. Среди молящихся есть необычайно интересные типы. Взять хотя бы вот того элегантного господина в белой рубашке, темном пиджаке и в галстуке. Вместо брюк на нем липа, здешний саронг. Это учитель. Хору вторит оркестр. Музыканты — местные жители. Во время мессы дважды выступают танцовщики — девушки, девочки и юноши. Одетые в белые платья девушки выглядят как балерины.

В Ледалеро, куда мы возвращаемся после полудня, готовится какой-то праздник.

Вечером приезжает епископ — темнокожий, худощавый, небольшого роста, веселый человек. Он — горец, а у здешних горцев кожа темнее, чем у жителей приморских районов. Епископ одет в белую сутану с фиолетовой окантовкой. Все очень хвалят польских миссионеров — они не только прекрасные священники и великолепные организаторы, но и хорошие педагоги, перед которыми раскрываются сердца индонезийцев.

С утра начинаются спортивные игры. С интересом наблюдаю, как молодые индонезийцы, следуя традиционным спортивным обычаям, подают друг другу руки, как команды выходят на поле и т. д. Даже в самом бедном кампунге спортивные правила строжайше соблюдаются. Соревнования проходят неподалеку от кладбища; которое привел в порядок Пайонк. Теперь можно праздновать день поминовения усопших, что очень любят местные жители. В здешних деревнях кладбищ, как таковых, обычно нет. Вместо них перед домами ставят две-три гробницы. При этом дом — маленький, бамбуковый, а гробница большая, бетонированная, с большим крестом или мусульманскими столбиками. Хоронят сразу же, как только человек умирает, зато потом в течение пяти дней в его доме бодрствуют. Родственникам это обходится недешево. Приходится забивать борова, варить для гостей кофе и т. п. Что делают гости? Одни плачут, другие, устав от всего происходящего, играют в карты, третьи едят и шумят. В общем обстановка как на христианских поминках.

Если похороны происходят по католическому обряду, на шестой день вечером сколачивают крест из заранее приготовленных досок и вырезают табличку, на которой написано имя покойного и даты его рождения и смерти. Все это торжественно устанавливается на могиле. Пайонк поддерживает этот традиционный обряд, называемый «установлением креста».

Миссионеры стараются организовать не только религиозную, но и хозяйственно-культурную жизнь местного населения. Они, например, ввели террасное земледелие, которое уже существовало в Бали. Нелегко было убедить жителей в целесообразности этого мероприятия, идущего вразрез с местной традицией.

У меня с Пайонком возникает интересный разговор о формах благотворительности. По-настоящему полезным делом он считает построенный им для семинарии водопровод, из которого берут воду и деревенские жители. Давать же деньги взаймы и знать наперед, что они никогда не будут возвращены, по его мнению, вредно. Это только разлагает людей. Другое дело одолжить инструмент и т. п. Но люди просят денег, они не могут понять, как это у человека, имеющего огромный дом и столько книг, нет денег. Ксендз Пайонк нашел выход из положения: он раздал пятерым нуждающимся какую-то сумму и, когда к нему приходили просить, говорил: «Я охотно одолжил бы тебе, деньги у меня есть, но в данный момент они находятся у такого-то и такого-то. Как только кто-нибудь из них вернет, я дам тебе». Действительно, пока один человек, не вернул деньги, другой не может их получить. Проситель не обижается. Важно терпеливо и внимательно выслушать человека, дать ему почувствовать, что его понимают.

Иногда приходится прибегать к уловкам. Когда Пайонк строил водопровод, он должен был выкупить участок земли вокруг источника, оцененный в 30 тысяч рупий.

Владелец участка (учитель, работающий в отдаленной местности и приезжающий сюда по воскресеньям к жене) меньше чем о 300 тысячах не хотел и слышать. К этой сумме надо было еще добавить 35 мешков цемента. Сообразив, что семинарии эта земля необходима, он даже не торговался и твердо стоял на своем. Во время одного из бесчисленных разговоров ксендз спросил его:

— У тебя есть сын?

— Да.

— Было бы хорошо, если бы он вырос и стал священником.

— Да.

— Ты хотел бы, чтобы он учился в Ледалеро?

— Конечно.

— А что ты скажешь сыну: «Иди, сын, в Ледалеро, мы на нем здорово нажились?» Или: «Иди, сын, в Ледалеро, мы им здорово помогли, благодаря нам у них есть хорошая вода»?

Парень оторопел, потом немного подумал и сказал:

— Вы правы, отец.

И продал участок за 35 тысяч плюс цемент.

Миссионер в Индонезии — это не только священник. Он и врач, и учитель, и механик, и медик, и строитель. Один из миссионеров сказал, смеясь, что, если в Польше его спросят, сколько он окрестил язычников, он вынужден будет сказать: ни одного (если не считать тех, кого приносили на руках родители). К нему приходили совсем с другими проблемами: Починить радио, прокрутить фильм и т. п.

Из Ледалеро на семинарской машине еду в Маумере, откуда буду держать путь на Палуе, небольшой островок в море Флорес. В Маумере, на мое счастье, находится пераху[13] с Палуе, которая вот-вот отправится в свою родную деревеньку.