(не) Мой Боно (СИ) - Ельская Ингрид

— Отпусти меня! — вырываю ладонь, но майор хватает меня за запястье, и меня пронизывает чувство страха.

Виталий Бойко — один из тех блюстителей закона, кто полагает, что ему можно всё и ничего за это не будет. Он часто пользуется своей властью и кичится корочками, если нужно добиться своего. И он прав, вряд ли кто-то посмеет преградить ему дорогу, если майор захочет выволочь меня из бара. Бойко просто может сказать, что задержал проститутку, и ему никто не скажет слова против.

— Люблю девушек с характером, — Виталий наклоняется ко мне, в его голосе я слышу возбуждение. — Вставай, отработаешь. Ты же за этим сюда приехала?

Он рывком тянет меня на себя, и я больно врезаюсь в его плечо лицом, чудом не распластавшись по полу. Не успеваю схватить свой клатч с барной стойки, потому что майор на глазах всех посетителей тащит меня к выходу.

— Что ты себе позволяешь вообще?! — искренне возмущаюсь, пытаясь вырваться, и в порыве бью его по спине кулаком. Без толку. Мужчина продолжает тащить меня к двери, больно сжимая руку. Он останавливается только в момент, когда я изловчаюсь и со всей силы бью его под колено ногой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не буди во мне зверя, девочка, — притягивает меня к себе и шипит в лицо, затем больно заламывает руку и грубо толкает к выходу, — пошла, сука! Ломаться будешь в своем борделе!

Я врезаюсь в дверь и испуганно смотрю на майора, который не обращает внимания на ошарашенных посетителей, не рискующих вмешаться в наш конфликт. Ему никто не скажет даже слова против, потому что знают: себе дороже.

Я снова успеваю посмотреть на столик, где сидел ранее Боно, повторно убеждаясь, что того там нет, как и дамы. Вероятно, этот кобель уже трахает свою Марину, сидя на грязном толчке, пока та скачет на нем верхом. На месте, где был Рома, сидит только мужчина и с интересом наблюдает за моими нелепыми попытками вырваться. Мне кажется, что на его лице играет едва заметная улыбка. Или мерещится?

Выйдя на улицу, Виталий грубо берет меня за локоть и ни слова не говоря, ведет к своей «Мицубиси». Щелкает брелоком от сигнализации, и в ответ ему черный гигант покорно моргает фарами.

— Прекрати, мне больно! — возмущаюсь, потому что руку начинает сводить судорогой. Кажется, он передавливает мне нерв.

— Заткнись и делай то, что я говорю! — рявкает он на меня, открывая дверь авто. Понимаю, что в машине мои шансы на успех уйдут в отрицательную шкалу, и в отчаянии кусаю мужчину со всей силы за руку, получая свободу. Временную. Потому что в следующий момент майор ощутимо бьет меня по щеке.

— Ты ударил меня? — удивленно смотрю на него, хватаясь за щеку. Удар достаточно сильный, еще и как раз по той стороне, куда мне прилетело при похищении из автосервиса.

— Садись в тачку, сука, — цедит недобро Виталий, и я понимаю, что серьезно вляпалась. Глаза мужчины темнеют то ли от злобы, то ли от желания реально меня изнасиловать, и мне становится страшно.

Он тянется ко мне, чтобы схватить за волосы и зашвырнуть в салон, но вдруг резко отлетает в сторону. В следующий миг в мою сторону летит любимый белый клатч, который я успеваю подхватить.

Я с изумлением наблюдаю за тем, как прямо на моих глазах Роман Боно заламывает майора полиции и вдавливает его лицо в боковое стекло автомобиля. Так тебе, сука. Получай.

— Тебе не говорили, майор, что бить девушек нехорошо? — цедит Боно. Его лицо не выражает никаких эмоций. Ни агрессии, ни самодовольства — лишь хладнокровие и уверенность в своих действиях.

— Тебя забыл спросить, — огрызается Виталий и пытается дернуться, но терпит неудачу. Его лицо оскаливается от боли и краснеет.

— А зря. У меня нужно разрешение спрашивать, от греха подальше и на всякий случай, — Рома не собирается его отпускать.

— Ты что, Боно, берега попутал, да я тебе…

— Не знаю что ты мне, а я тебе сейчас руку в трех местах сломаю, если не извинишься перед дамой, — с этими словами он надавливает сильнее на локоть. Лицо майора еще больше краснеет, и он стонет от боли.

— Подсказать, как извиняются? Давай, уважаемая леди, простите меня за то, что я не был с детства приучен к хорошим манерам. Меня еще в школьные годы чморили и ни одна девка не давала, поэтому сейчас, когда я получил хоть какую-то власть, привык решать всё силой. Но больше я так не буду, — монотонно диктует Боно и уже более грубо рявкает, усиливая нажим на руку, — Повторяй, падла. Считаю до трех.

— Ром, не надо, ты себе проблемы наживешь… — мне становится страшно, потому что сейчас Боно угрожает сотруднику полиции и неизвестно, чем всё это для него может закончиться.

— Раз, — даже не смотрит в мою сторону.

— Боно, у-удавлю, суку… — стонет от боли Виталий.

— Два…

— Ладно, Ника, извини меня, — сдается майор.

Боно отпускает свою жертву и тот, потирая руку, идет к авто. Только оказавшись рядом с водительской дверью и чувствуя себя в безопасности, майор цедит:

— Вы оба обрекли себя на неприятности. Ты особенно, — говорит он мне, садясь в машину, и перед тем, как закрыть дверь, добавил: — ты, кстати, знаешь, что его подозревают в убийстве ребенка и молодой девушки, а также в организации группового изнасилования?

Я стою на месте, прижимая к себе клатч, и не знаю, что делать дальше.

— Синяк может быть. Сильно болит? — я удивленно смотрю на Боно, который с интересом разглядывает мою щеку. Автоматически прикасаюсь к ней ладонью и морщусь: болит.

— Пойдем, я отвезу тебя, — резюмирует мужчина и, не дожидаясь моего ответа, идет к машине. Я только замечаю, что его красная «Мазда» припаркована рядом с «Мицубиси» майора.

Оглядываясь по сторонам, замечаю небольшую толпу, которая вышла для того, чтобы посмотреть, чем закончится потасовка. Меня с интересом разглядывают все. В первых рядах я вижу того самого мужчину, который сидел рядом с Ромой в баре. Он не сводит с меня глаз и, когда я пересекаюсь с ним взглядом, как-то странно кивает головой. Плохое чувство сжимает горло, но я пока не понимаю, кто этот человек и почему он так смотрит на меня.

Глава 23

Боно злится, и это видно невооруженным взглядом. Стрелка тахометра то и дело достигает красной отметки, и двигатель ревет, словно дикий зверь. Со мной Рома не разговаривает. Я тоже не лезу к нему. Жду, пока успокоится.

Мы за десять минут доезжаем до «Спектры». Его машина с визгом тормозит возле дверей ночного клуба, после чего Боно поворачивается в мою сторону. Я вжимаюсь в дверь, подобно хамелеону, пытаясь с ней слиться.

— Что ты ко мне прицепилась, не пойму? Чего ты хочешь от меня?!

Я впервые слышу, как Боно кричит. Обычно он разговаривает спокойно, но сейчас его распирает. Мой поступок вывел его из себя. В какой-то момент, глядя на то, как играют его челюсти, а руки сжимаются в кулаки, мне кажется, что он меня ударит.

— Поговорить, — пищу, испуганно смотря на мужчину. Даже в гневе он красив. Невозможно оторваться от вздувшихся вен на руках, от накачанной груди, которая высоко вздымается от негодования, и от этих губ. Этих мягких губ, которые доводят меня до исступления своими поцелуями.

— О чем нам с тобой разговаривать? — Боно пытается успокоиться, но у него не получается. В гневе он бьет кулаком по панели и злобно смотрит на меня. — Какого хрена ты вечно лезешь, куда не просят? Что ты забыла, бл@ть, в том свинарнике?

— Тебя искала! Говорят, свиньи должны находиться в свинарнике, вот я и выбрала самый мразотный — и не ошиблась! — смелею, тоже впадая во власть гнева. — И ты думаешь, нам не о чем разговаривать?

— Это я свинья? — он тычет в себя пальцем, изумленно смотря на меня. — Деточка, ты ничего не попутала? В зеркало давно смотрелась?

— Ты, — отклеиваюсь от двери и злобно тычу в его грудь пальцем, — ты, Боно. Ты тупо поимел меня и теперь делаешь вид, что между нами ничего не было! Ты ведешь себя, как скотина!