Рискнуть и победить (Убить демократа) - Андрей Таманцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Годится, кавторанг, — подтвердил я. Он нахмурился:
— А вот этого не надо. Не надо этого. Не спрашиваю, как ты это вычислил… — Была зацепочка, — объяснил я.
— Какая?
— Маленькая.
— Какая? — повторил он.
— Вроде рейнджера.
— Ну и зануда ты, Серега!
— Зануда, Санек, — согласился я. — Потому до сих пор и жив.
— Санек, — повторил Егоров, будто пробуя слово на вкус. — Санек. Давно меня так не называли. Ладно, пусть будет Санек.
Он открыл дверь в пристройку.
— Пошли!..
Как я и думал, это был просторный спортивный зал. Но в отличие от школьного нашпигован он был всем, что только придумали люди для истязания собственной плоти. О назначении некоторых тренажеров я не смог даже догадаться. Зал был рассчитан человек на сорок, но работали в нем всего пятеро. Всех их я знал, это были ребята из охраны красного кандидата Антонюка. Народ серьезный, лет по тридцать и даже старше. Только один, маленький, барахтавшийся на татами с грузным спарринг-партнером, был помоложе, лет двадцати пяти. Двое таскали железо, третий лупил макивару. Работали, чувствовалось, в охотку. В зале стоял острый запах горячего мужского пота. Я и сам не отказался бы размяться после ходячей, сидячей и лежачей жизни, но Егоров привел меня сюда не для этого.
Он трижды хлопнул в ладоши, как тренер, требующий внимания. Ребята побросали свои дела и обернулись к нам.
— Все ко мне! — приказал Егоров. — Познакомьтесь со своим начальником.
Четверо пошли, одергивая кимоно и вытирая полотенцами потные лица и шеи. А маленький вдруг пару раз подпрыгнул на месте, как тугой баскетбольный мяч, и издал резкое, как крик чайки, «Йеа!».
— Миня! — прикрикнул Егоров, но маленький уже летел на меня, будто выпущенный из арбалета, мелькали руки-ноги во фляках, доли секунды оставались до момента, когда моя шея будет в захвате его ног и хрустнут вывернутые позвонки.
Коронный номер одного моего знакомого, бывшего лейтенанта спецназа Олега Мухина по кличке Муха.
Хорошая, конечно, вещь атмосфера офицерской казармы и особенно тренировочного лагеря, где тебя постоянно проверяют по форме 20. Но вблизи это не так уж и романтично, как кажется в воспоминаниях. Все-таки довольно утомительно все время быть в напряге. И не по делу, а так, традиции ради. Отвык я от этого. И не намерен был привыкать. Поэтому сделал перекат через спину, единственный способ уйти от захвата, а между делом слегка врезал Мине по яйцам. А когда он шмякнулся на пол, отскочив от шведской стенки, возле которой мы стояли, присел возле него на корточки, взял за плечо (есть там такая болевая точечка) и попросил:
— Не нужно больше так делать, Миня, ладно? Не будешь?
— С-сука! — промычал Миня.
— Не сука, а голубчик, — поправил я в традициях тех самых курсантских тренировочных лагерей. Может, конечно, не везде, но у нас это выражение было в ходу.
И поскольку Мине в этот момент было не до пионерских обещаний, вместо него ответил один из четверых, постарше:
— Не будет. Здравия желаем, начальник. Давно нам хотелось на тебя посмотреть.
Капитан-лейтенант Козлов, — представился он, пожимая мне руку.
— Отставить! — приказал Егоров. — Вы охранники из частного агентства, а не капитаны и лейтенанты!
— Понято. Тогда просто Гена.
— Здорово, Гена, — ответил я и представился в свою очередь:
— Серега.
Назвались и остальные: Костик, Толян, Борис. А с Миней я уже был знаком. И он со мной тоже.
— А где шестой? — спросил я.
— Какой шестой? — удивился Егоров.
— Смуглый, с приплюснутым носом, лет тридцати. Работал на дальних подходах.
Ребята с искренним, как показалось мне, недоумением переглянулись. Егоров покачал головой:
— Не врубаюсь, о ком ты. Это не наш. Нас здесь всего шестеро. Ребята и я.
Смуглый, говоришь?
— Да. Лет тридцати, с приплюснутым носом, — повторил я. — Не со сломанным, как у бывших боксеров, а просто слегка приплюснутым.
— Это кто-то не из наших, — повторил Егоров так убедительно, что я ему поверил бы, если бы не засек пару раз контакт этого смуглого с Егоровым. Контакт был быстрый и носил явно деловой характер. Я ожидал от Егорова простодушных предположений, не является ли этот таинственный шестой тем самым киллером, которого мы пытаемся вычислить, — и это было бы вполне естественно. Но Егоров, видно, так растерялся от неожиданности, что счел за благо перевести разговор на другую тему.
— А теперь послушаем, как оценивает вашу работу в охране специалист, — предложил он. — У него было время понаблюдать за вами со стороны.
Я пожал плечами:
— Какой из меня специалист! А насчет работы… Вы сами ее оценили.
— Кто? — не понял Гена.
— Ты, Гена.
— Когда это я ее оценил?
— Только что. Когда сказал, что вам давно хотелось на меня посмотреть. У вас была эта возможность. На двух митингах Антонюка и на четырех его встречах в залах. Усы я не наклеивал, в задних рядах не прятался. Так что, если бы я был киллером, вашего подопечного уже бы похоронили.
— А как бы ушел? — не без запальчивости спросил очухавшийся Миня.
— Это проблемы киллера, а не охраны. Ребята переглянулись. Такой подход к теме был для них, судя по всему, неожиданным. Они, по-моему, даже расстроились. Я решил, что стоит их успокоить.
— Не берите в голову. Все в порядке, ребята. Меня Саша Егоров пас. И плотно. Он бы не дал мне выстрелить. Верно, Санек?
Они снова переглянулись, на этот раз с недоумением, и уставились на Егорова, ожидая, как он отреагирует на мою фамильярность.
— Все свободны, — хмуро объявил Егоров. — Отдыхайте. Завтра начнется запарка.
И они отправились отдыхать — к своему железу, татами и макиваре, а мы с Егоровым прошли в другой конец базы, спустились по лестнице в подвал какого-то склада или хозблока и оказались в подземном тире.
Тир был небольшой, всего с пятью постами и двадцатипятиметровой дистанцией, но оборудован качественно: с автоматикой для мишеней, стендом для пристрелки стволов, фирменными наушниками и всем остальным. И, судя по запаху, не простаивал без дела. Несмотря на вентиляцию, все же чувствовалась пороховая гарь. Причем не застарелая, а свежая, будто здесь всего час назад работали.
Волнующий запах, пробуждающий воспоминания. Запах из моего курсантского и офицерского прошлого.
Егоров ненадолго отлучился куда-то и вернулся с двумя небольшими свертками. В одном оказалась подмышечная пистолетная кобура, новенькая, из желтой свиной кожи, в другом — ТТ, знаменитый «тульский Токарева», в венгерском варианте «Токагипт-58» под 9-миллиметровый парабеллумовский патрон. «Тэтэшник» был б.у., но выглядел прилично, с невытертым рифлением на светло-коричневой пластмассовой рукоятке. Только маленькая царапинка на стволе.
— Твой, — сказал Егоров, выкладывая пистолет на дубовый барьер. — Проверь.
Можешь пристрелять, если хочешь.
Я повертел ТТ в руках и положил на место.
— Имеешь что-нибудь против «тэтэшника»? — поинтересовался Егоров. — Дал бы «длинную девятку», да нету. Чем богаты.
Против ТТ я ничего не имел. Некоторые пренебрегали, предпочитали «Макарова». И зря. Надежная машинка. Простая и точная. Недаром — где-то я об этом читал — он был в чести в подразделениях американского OSS — Управления Стратегических Служб, предшественника ЦРУ. Он и нынче был популярен в определенных кругах. У братвы — потому что стоил недорого. И в спецслужбах узкого профиля (а бывают ли, интересно, спецслужбы широкого профиля?) — потому что за минувшие с его рождения десятилетия их столько наклепали, что выяснить происхождение ствола, даже зная номер, было практически невозможно.
Я поинтересовался:
— Зачем он мне?
— Даешь! — удивился Егоров. — Начальник охраны без пушки. Это как?
— Ходил же без пушки. И ничего.
— А теперь возможно «чего». Вот разрешение на ствол. А это — твоя официальная ксива. Как говаривали когда-то в здешних краях: аусвайс.
Он выложил на барьер тощую красную книжицу, вроде комсомольского билета, с золотым тиснением «КПРФ» на обложке и гербовую бумагу с печатями. Я просмотрел документы. Разрешение на ношение и хранение огнестрельного оружия было выдано московской милицией. Содержание книжицы гласило, что гр-н Пастухов С.С. является начальником охраны кандидата в губернаторы гр-на Антонюка Л.А.
— Я все еще начальник охраны Антонюка?
— А почему нет? — не понял Егоров. — Есть вопросы?
— Поднакопилось.
— Смогу — отвечу, — пообещал он. Я укрепил «тэтэшник» на стенде и отстрелял обойму. В хороших руках была пушка. Не знаю в чьих, но в хороших. Я перезарядил пистолет и спросил:
— А где глушитель?
— Ну, Серега! То вообще брать не хотел, теперь глушитель требуешь. Нет для него глушителя. И не было никогда. Зачем тебе?
— Мало ли.
— Мало ли что?
— Мало ли все. Знать бы.
— Ладно, пошли обедать. Потом поговорим.