Сбежавший тролль - Мэтт Хейг

Дядя Хенрик держал скатанную в трубочку газету.

— Конечно, есть такой вид крыс, который называют норвежской крысой, иначе известной как коричневая крыса, но она родом не из Норвегии. Ты знал это?

Сэмюэль потряс головой и посмотрел на то, как дядя Хенрик пробегает взглядом по плинтусу.

— Нет, это, скорее всего, лесная мышь или даже полевка, но я не знаю, как бы они смогли забраться…

Дядя Хенрик замолчал. Он был уверен, что слышал что-то у себя за спиной, со стороны гардероба. И это не было похоже на звуки, которые могут издавать грызуны. Нет. Это был звук чьего-то рыгания.

Сэмюэль тоже услышал это и не удержался от того, чтобы не закатить глаза. «Неужели так трудно тихо посидеть в гардеробе?» — подумал он.

В оправдание Тролль-сына надо заметить, что троллям гораздо труднее сидеть тихо, чем нам с вами. Видите ли, тролли гораздо больше, чем люди, склонны к рыганию, чиханию, пуканию и другим звукам, которые обычно не ожидаешь от гардероба. Если честно, то тролли — это очень грязные, чавкающие и вонючие существа, никогда не стыдящиеся своего тела и тех звуков, которые оно издает.

— Что это было? — спросил дядя Хенрик.

— Что — это?

— Этот звук… Это не был грызун, это уж точно.

— Я не слышал, — соврал Сэмюэль.

И тогда — как раз в тот момент, когда дядя Хенрик собирался открыть дверцу гардероба, — Сэмюэль понял, что у него есть только одна возможность. Он вздохнул и заставил себя сделать это.

— Сидеть! — приказал он. — Сидеть!

И это сработало. Дядя Хенрик впал в собачий транс и, не задумываясь, выполнил команду. Он упал на колени, упершись руками в пол, так, словно был элкхаундом.

— Ко мне, — сказал Сэмюэль все тем же строгим голосом настоящего собачника.

Дядя Хенрик, подползая к нему на четвереньках, оставался все в том же трансе.

Сэмюэль ощутил укол совести из-за того, что обращается со своим дядей, как с собакой, но это было единственное, что он мог придумать. Однако вскоре он заметил, что транс начинает понемногу исчезать — он видел это по глазам дяди Хенрика.

— Что я делаю? — спросил дядя Хенрик, внезапно осознавая, что стоит на четвереньках.

— Вы искали мышь, — ответил Сэмюэль.

— Мышь?

— Да, мышь. Мне показалось, что я видел ее. Но вы уже все обыскали.

— Она могла вылезти из гардероба.

Сэмюэль запаниковал.

— Вы там уже проверили… Вы везде посмотрели. Я думаю, мне это показалось.

Дядя Хенрик встал. Он был очень сконфужен, но не помнил ничего о рыгающем гардеробе.

— Ну, ладно, в этом случае я, наверное, оставлю тебя, чтобы ты немного отдохнул. Позови меня, если снова ее увидишь.

— Хорошо, — сказал Сэмюэль. — Позову.

Выходя из комнаты, дядя Хенрик с подозрением покосился на гардероб — так, как вы могли бы покоситься на прохожего, который показался вам знакомым. Но гардероб молчал, и дядя Хенрик покинул комнату, по-прежнему сжимая в руке скатанную в трубочку газету.

Сэмюэль подошел к гардеробу и распахнул дверцу. Когда внутрь проник свет, глазу Тролль-сына открылось кое-что любопытное. Это были красный свитер и синие джинсы, в которых Сэмюэль был тогда, когда оставался в Троллхельме.

— Одежда Сэмюэля Блинка, — сказал он.

Сэмюэль проигнорировал эти слова и стал судорожно придумывать, как ему поступить. Первое, что нужно было сделать, — это выяснить, где сейчас тетя Ида и дядя Хенрик, поэтому он отправился на лестничную площадку и стал слушать. Через некоторое время он понял, что дядя Хенрик моет посуду на кухне, а тетя Ида вернулась в дом и собирается развесить белье на просушку.

Сэмюэль вошел обратно в спальню и чуть не задохнулся, увидев Тролль-сына, стоящего возле гардероба и одетого в его красный свитер и синие джинсы. Он красовался перед зеркалом, пытаясь причесать волосы на прямой пробор — совсем как у Сэмюэля.

— Что ты делаешь? — спросил Сэмюэль.

— Что… ты… делаешь? — повторил Тролль-сын.

— Почему ты в моей одежде?

— Почему… ты… в… моей… одежде?

— Прекрати за мной повторять, — сердито сказал Сэмюэль.

— Я извиняюсь, Сэмюэль Блинк, — и Тролль-сын начал стягивать свитер.

— Нет, на это нет времени. Нам нужно убрать тебя из этой комнаты. Они тебя найдут, если ты останешься здесь. Тебе придется пойти на чердак.

— Чердак?

Сэмюэль показал наверх.

— Это на небе?

— Нет, это вверх по лестнице. А теперь поторопись, пока тетя Ида с дядей Хенриком внизу. Давай. Иди за мной. Но постарайся вести себя как можно тише. И не рыгай!

И Сэмюэль подвел Тролль-сына к лесенке, которая вела на чердак. Тролль-сын выглядел напуганным, но послушно последовал за Сэмюэлем наверх, в сумрачную комнату, полную пыли, паутины, старых чайных коробок и фотографий в рамках, на которых дядя Хенрик прыгал с трамплина.

— Отлично, — сказал Сэмюэль. — Здесь ты останешься, пока мы не придумаем что-нибудь получше. Ты можешь спать вон на том матрасе, и я принесу тебе поесть, когда смогу…

Тролль-сын кивнул, но все еще выглядел напуганным.

— Сэмюэль? Сэмюэль? — раздался снизу голос дяди Хенрика. — Ты хочешь еще горячего лимона?

— Мне надо идти, — прошептал Сэмюэль и поспешил к люку. — Я еще вернусь.

Тетя Ида была снаружи и как раз вешала на веревку свои многочисленные кальсоны, когда вдруг заметила странный след на земле. След ноги с тремя пальцами, похожий на след ноги тролля.

— Хенрик, выйди и посмотри на это.

И Хенрик согласился с ней: это действительно выглядело подозрительно. Поэтому они поднялись наверх, чтобы перекинуться парой слов с Сэмюэлем.

— Нет, я здесь не видел никаких троллей, — сказал он.

— Ну, если увидишь, то сразу же скажи нам, — попросила тетя Ида. — У нас будут оччень большие проблемы, если на нашей земле обнаружат тролля. Ты это понимаешь, не так ли?

— Да, — ответил Сэмюэль.

— Мы не должны иметь ничего общего с лесом. И если какое-то существо покинет лес, мы должны будем удостофериться в том, что оно вернулось обратно. Ты понимаешь?

— Я понимаю, — сказал он и подтвердил сказанное кашлем, вспомнив вдруг, что ему полагается болеть.

— Ладно, Ида, — мягко произнес дядя Хенрик. — Я уверен, что Сэмюэль говорит нам правду.

И Сэмюэль старался выглядеть как можно более невинно, повыше подтягивая одеяло, чтобы убедиться, что оно закрывает сброшенную блузу Тролль-сына.

Короткая беседа

Пока двое троллей шли по лесу, Улучшитель поймал себя на том, что любуется пейзажем. Он никогда еще не был в этой части леса и находил, что здесь необыкновенно красиво.

Видите ли, это была одна из причин, по которой Улучшитель считал себя лучше других троллей в Троллхельме. Он умел ценить прекрасное. А послеполуденное солнце, дрожащее в просветах густой хвои, было прекрасно. Уже много лет Улучшитель не выходил наружу при дневном свете. Конечно, Тролль-папа не выходил из дома днем так же давно, но Улучшитель был уверен, что даже если бы у него был глаз, он все равно не смог бы оценить эту красоту. И нельзя сказать, что Улучшителю это не нравилось. Нет, ему нравилось быть лучше, чем эти нечистые тупые тролли вроде Тролль-папы. И он пребывал в таком хорошем настроении, что даже снизошел до короткой беседы со своим компаньоном.

— Ну, Тролль-папа, есть кое-что, чего я не понимаю.

— Что это, мистер Улучшитель, сэр?

— Почему с самого начала ты был так уверен, что Тролль-сын сбежал во Внешний мир? Ведь лес теперь безопасен. Он мог пойти жить к пикси или туда, к хюльдрам. — Навострив уши, он мог расслышать отдаленный звук посвященных солнцу гимнов, которые распевали хюльдры.

— Нет, он во Внешнем мире, мистер Улучшитель, я уверен в этом.

— Да, но почему? Зачем ему снова видеть этого человеческого мальчика?

Тролль-папа вздохнул и почесал свою бороду.

— Я не знаю, мистер Улучшитель, сэр. — Он тоже слышал далекое пение хюльдр, и этот звук, казалось, нес с собой какую-то новую мудрость, дававшую Тролль-папе более ясное осознание ситуации. — Понимаешь ли, мистер Улучшитель, если уж быть с тобой совсем честным, то я должен сказать, что Тролль-сын никогда не был счастливым мальчиком. Он всегда хотел что-то, чего у него нет, а с тех пор, как увидел Сэмюэля Блинка с его изящными человеческими манерами, он все время хочет стать кем-то, кем он никогда не сможет быть.

— Я не очень тебя понимаю, — сказал Улучшитель, наблюдая за тем, как Тролль-папа сейчас ударится коленом о низко висящую ветку.

— Ай!

— О, прости, пожалуйста. Я не заметил ее, — соврал Улучшитель, улыбаясь. — Продолжай.

— А о чем я говорил? — спросил Тролль-папа, потирая колено.

— О Сэмюэле Блинке.