Свободная любовь - Гленда Сандерс

      Скотт выдохнул.

      — Знаешь, я все это чувствовал, Дори. Но...

      — Да, Скотт. Я знаю, ты скучаешь по мне, мечешься в постели, желая, чтобы я была рядом, но ты не хочешь рисковать, боясь испортить то, что у нас есть. Ты боишься, что мы будем действовать друг другу на нервы или обижаться друг на друга. Ты не хочешь ни перед кем отчитываться, когда тебе надо поработать допоздна или бодрствовать до полуночи, проверяя домашние работы, и ты не хочешь, чтобы мы ссорились по пустякам.

      — Я думал, ты согласна со мной, — напряженно сказал он. — Я считал, ты настолько занята своей карьерой, что чувствуешь то же, что и я, и хочешь той же свободы. Я думал, ты считаешь, так же как и я, что все, что происходит между нами, — совершенно, и ты тоже не хочешь ничего другого.

      Дори расплакалась и обняла его за шею.

      — О, Скотт! Я действительно не хотела этого. И я, конечно, не хотела иметь ребенка, по крайней мере я не планировала его сейчас. Но я чувствую себя такой одинокой. Каждый раз, когда я упоминаю о ребенке, ты леденеешь. Мне хочется, чтобы мы могли поговорить о нем. Не обязательно каждый день. Я просто хочу рассказывать тебе всякие мелочи о ребенке, о том, что я переживаю, и знать, что тебя это тоже заботит.

      Он поднял ее голову и вытер слезы со щек. Потом взял ее лицо обеими руками и сказал:

      — Ты не можешь сомневаться в моей любви. Ты знаешь, как я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, что это меня даже пугает.

      — Тогда почему ты не можешь любить нашего ребенка? Вот в чем суть. Не в свадьбе. Не в клочке бумаги, а в ребенке, крошечном человеческом существе, которое живет во мне. Это часть тебя, Скотт, так же как и часть меня. Это одна из причин, почему я так сильно люблю его.

      Голос Скотта прерывался от охвативших его чувств, когда она уткнулась лицом в его грудь, крепко прижавшись к нему:

     — Я люблю ребенка, Дори. Когда Майк сказал, что ты плохо себя чувствуешь, и я подумал, что с тобой могло что-то случиться, я был в отчаянии.

     — Ты не говоришь о нем, — продолжала Дори. — Ты даже не можешь произнести это слово. Ты не можешь сказать «ребенок». Мне кажется, что ты словно пытаешься игнорировать его существование.

      — Я просто спрашиваю — почему? — сказал он. — Почему сейчас? Почему именно мы, когда столько людей хотят иметь ребенка — и не могут? Почему это случилось с нами, когда все было так превосходно?

      Дори подняла голову и шмыгнула носом.

      — Я встретила женщину в «Макдоналдсе», — рассказала она. — У нее прелестная маленькая дочка, и она хочет иметь второго ребенка, но у нее были выкидыши. Я сказала ей, что надеюсь, она снова забеременеет и родит другого ребенка, и знаешь, что она мне ответила?

      Он внимательно смотрел на нее, ожидая ответа.

      — Она сказала: «Чему суждено случиться, то случится». Я не могу так думать по отношению к нашему ребенку, Скотт. Для нас это была неожиданность, но мы не вправе распоряжаться его жизнью. Этот ребенок просто должен быть. Нам его подарил Бог, и мы не имеем права грозить ему пальцем и жаловаться на то, что он появился не вовремя.

      — Я не делаю этого. Я... правда... не... делаю этого.

      — Не делаешь? Ты говоришь о нас и о том, как это отразится на нас. Ты совсем не думаешь о ребенке — о нашем ребенке. Тебя не интересует, как он будет выглядеть, будет это девочка или мальчик.

      — Я еще не зашел так далеко, — признался он. — Я не могу преодолеть страх, Дори. Все меняется, а я не хочу терять тебя.

      — Ты не потеряешь меня, Скотт, если...

      — Я уже потерял частицу тебя. Ты отменила уикенд, а этого никогда не случалось прежде.

      — Это было лишь потому...

      — И ты меняешься, Дори. Ты никогда не принимала аспирин, не запив его литром воды, а сейчас ты принимаешь лошадиные дозы таблеток.

      — Это всего лишь витамины.

      — И ты... Иногда я не узнаю тебя. Ты такая эмоциональная, а сейчас ты замыкаешься в себе. Между нами появилась неловкость, которая пугает меня. Мы всегда могли разговаривать обо всем. Всегда. А сейчас между нами возникла эта ужасная отчужденность.

      Она гладила его щеки.

      — Я не могу побороть эмоциональность. Я ненавижу слезы. Я ненавижу ревущих баб. Но это гормональное. И единственная причина, по которой я замыкаюсь, — та, что ты не хочешь слышать о том, что я должна сказать. Каждый раз, когда я начинаю говорить о ребенке, ты прячешь голову, как страус или черепаха. Очевидно, что ты не хочешь обсуждать эту тему, а это сейчас главное в моей жизни. Я должна думать об этом, потому что беременность случилась со мной, с моим телом, и ребенок разделит со мной мою жизнь. Если ты хочешь, чтобы мы по-прежнему были вместе, тебе нужно найти в своей жизни место для нашего ребенка, потому что я больше не могу выступать соло.

      Она снова заплакала, как те недалекие и трусливые женщины, которых она всегда презирала. Скотт вытянулся на постели и заключил ее в объятия. Он целовал ее в макушку, гладил волосы.

      — Когда ты плачешь, у меня разрывается сердце. И это пугает меня, потому что ты всегда была такой твердой, стойкой и независимой. Я не могу потерять тебя. Не могу. Я не понимал, что это я заставляю тебя замыкаться.

      — Просто дели это со мной.

      — Что? — спросил он. — Говори точнее. Что ты хочешь, чтобы я делил с тобой в эту минуту?

      — Чудо, — сказала она. — Благоговение и изумление.

      — Объясни мне.

      Дори вздохнула.

      — Мы все спрашиваем, почему это случилось с нами, однако, если ты посмотришь на процесс воспроизводства, зачатие само по себе уже чудо. — Она взяла его левую руку и положила ее, ладонью вниз, на свой живот. — Подумай об этом, Скотт. Одна микроскопическая частичка спермы сливается с одной микроскопической яйцеклеткой. Даже если ты делаешь все, что задумано природой, это все же чудо, что они находят друг друга и соединяются, чтобы начать цепную реакцию деления и размножения клеток, в результате чего получается человеческое существо.

      — Кружка не солгала — я действительно супержеребец.

      Дори прикусила зубами кожу у него на груди. Она захихикала, когда Скотт подпрыгнул от неожиданности.

      — Это то, что я хотела услышать. Гордость.

      Она приподнялась, облокотившись на руку, и посмотрела сверху вниз на его лицо.

      — О, Скотт, я хочу, чтобы ты гордился собой. Мы сделали что-то чудесное, хотя это и не входило  в наши планы.

      Наступил благословенный миг тишины, когда отсутствие напряженности между ними было столь же значительно, как и гнетущее напряжение, царившее раньше. Это был момент затишья в бурном море перемен, грозящих захлестнуть их. Скотт и Дори были счастливы просто лежать рядом и наслаждаться этим.