Картины Парижа. Том I - Луи-Себастьен Мерсье

Из ста тридцати восьми человек, тонувших в Париже, девяносто два обязаны возвращению к жизни этим новым приспособлениям, сменившим прежние нелепые и варварские способы. Введение этих новых мероприятий свидетельствует о том, что о сохранении жизни граждан стали заботиться лишь с очень недавнего времени; но, как бы то ни было, все же мы устыдились своего равнодушия.

Каждый тонувший до сего времени неизбежно погибал; его спасению препятствовали вдобавок и возмутительные узаконения: лодочник, спасший жизнь упавшему в воду, не получал в награду ни гроша, а в то же время, в силу какого-то странного противоречия, его вознаграждали за извлечение из воды трупа! Отсюда вытекала жестокая медлительность лодочников в деле предупреждения окончательной гибели тонущего. Одиннадцать лет тому назад мы первые подняли голос против подобных злоупотреблений в Две тысячи четыреста сороковом году{77} и с затаенной радостью убедились в том, что наши жалобы услышаны.

В настоящее время расходы по оказанию помощи тонущим возложены на полицию, и всем, кто прямо или косвенно содействует возвращению их к жизни, выдается вознаграждение. Сколько времени — повторяю — требуется для того, чтобы внушить народу самые простые понятия о разумных и человечных поступках!

Еще более частым бедствием, как в самом Париже, так и в его предместьях, являются случаи смерти от угара. Помимо всех прочих горьких, неисчерпаемых мук, вызываемых крайней нищетой, смерть от угара — нередкое явление в семьях несчастных, у которых нет денег на покупку дров. Нужно сказать, что в Париже не мало граждан живет в темных каморках без печей; это-то дало мне повод сказать в первой главе, озаглавленной Общее впечатление, что в этом городе можно встретить лапландцев, прозябающих в тесных лачугах. Эти несчастные вынуждены во время зимних холодов разводить огонь посреди комнаты, причем в потолке не бывает, конечно, никакого отверстия, вроде того, какое делают у себя дикари. И нередко они вместе с детьми задыхаются от угара во время сна. От таких неожиданных несчастных случаев никто не застрахован, ибо соседства бедняка достаточно, чтобы убить богача. Можно подумать, что один другому мстит.

Один опытный врач считает, что в подобных случаях прибегать к летучему щелочному фтору, весьма распространенному средству, опасно, так как при угаре в голове пострадавшего и без того бывает сильный жар, а от раздражения жар может только усилиться. Поэтому он советует многократное растирание подошв; этим способом он возвратил жизнь многим угоревшим.

Нельзя ли подвергнуть каменный уголь обработке, которая лишила бы его смертоносных частиц? Над этой задачей теперь трудятся, и я не сомневаюсь в том, что правительство ждет только окончания опытов, чтобы их обнародовать.

Почему бы не награждать медалью каждого, кто в минуту острой опасности помог спасению жизни гражданина? Наибольшая награда будет, конечно, у него в сердце, но родина остается у него в долгу и должна выразить чем-нибудь свою благодарность за то, что он вырвал одного из ее сынов из объятий смерти.

Пока не были достаточно исследованы случаи отравления угольным газом, пока не были открыты различные целительные средства, большинство задохнувшихся бывало, в сущности, — страшно подумать! — погребено заживо! Как необходима человеку наука, раз только одна она спасает от страшной опасности и отходников, и чистильщиков колодцев, и могильщиков, и каменщиков, производящих раскопки, и вообще всех, чьи работы так полезны обществу и кому общество так обязано!

Разве равнодушие, с которым относились до сих пор к их судьбе, не являлось общественным преступлением? Теперь установлено, что угоревшему не следует пускать кровь, что опрыскивание лица холодной водой и несколько ложечек уксуса возвращают его к жизни. Известно также, что жаровня пылающих угольев очищает отравленное ядовитыми газами помещение; что труба, прилаженная к печке, высасывает заразный воздух; что с помощью нескольких лопат негашеной извести можно обезвредить смертоносные испарения отхожих мест.

Отеческое внимание правительства направлено к тому, чтобы дать народу основные знания в этой области; с этой целью недавно выпущено особое наставление, и теперь все будут знать, что эти мнимые умершие — не настоящие мертвецы; будут знать, какими способами можно вернуть к жизни утопленника или угоревшего, и скоро все вполне освоятся с новыми средствами, исключительная простота которых обеспечивает их успешность.

Эти правила составлены по распоряжению г-на Ленуара{78}, главного начальника полиции. Они написаны в форме, доступной пониманию народа; их раздают городским и сельским священникам, чтобы они распространяли в народе способы борьбы с ужасными и частыми последствиями мефитизма (новое слово, означающее — ядовитые испарения). Духовенство не откажется, конечно, сообщать деревенским жителям об этих важных открытиях, так как если первая заповедь заключается в делах милосердия и человеколюбия, то высшее торжество религии не заключается ли в заботе о сохранении рода человеческого? И почему бы всем этим простым средствам, могущим вернуть обществу доброго отца семейства, не быть преподанными непосредственно вслед за чтением евангельских истин? Что может быть почтеннее для пастыря, как не соединение спасения тела со спасением души?

47. Меблированные комнаты

Боярин поселяется в мансарде около Пале-Рояля; москвитянин платит чудовищные деньги за низенькие антресоли; польский староста и швейцарец занимают вдвоем одну комнату.

Меблированные комнаты грязны. Ничто так не удручает бедного иностранца, как вид грязных кроватей, окон, сквозь которые свищет ветер, полусгнивших обоев, лестниц, покрытых всякими нечистотами. Вообще говоря, парижанин живет в грязи; об удобствах путешественников никто как следует не заботится. А между тем кто только ни путешествует! Англичанину и голландцу, для которых чистота является одной из главных прелестей жизни, приходится спать в постелях, населенных весьма неприятными существами, а ветер свободно разгуливает по их комнатам. Естественно, что они торопятся покинуть город, где оскорблены их лучшие чувства, и увозят с собой деньги, которые могли бы оставить здесь.

Меблированные комнаты являются убежищем от кредиторов: каждый, кто должен по векселю, не предусматривающему в случае неплатежа арест, и кто не является купцом, — обуздывает алчность судебных приставов тем, что уходит из меблированной комнаты, чтобы разгуливать без всякого риска, и говорит, как Биас: Omnia mea mecum porto{79}.

Живя в меблированных комнатах, вы лично не платите подушной подати; ее платит за вас содержатель комнат, а следовательно, платите и вы, так как он сообщает ваше имя в полицию, а полиция хорошо знает свое дело.

Арест частных лиц производится в меблированных комнатах гораздо проще, чем во всяком другом месте, и в таких случаях привлекают меньше внимания. Когда по приказу правительства кого-нибудь задерживают, полицейский заявляет во всеуслышанье, что арестует вора, а так как человек этот постоянного местожительства не имеет, то такому заявлению верят, и об арестованном очень скоро забывают.

Были годы, когда в Париже насчитывали до ста тысяч иностранцев, и все они жили по меблированным комнатам. В настоящее время число их значительно уменьшилось. Цены на комнаты крайне разнообразны: за помещение в четыре комнаты вблизи Пале-Рояля вы заплатите в шесть раз дороже, чем за такое же около Люксембургского дворца.

Несчастные создания, которые останавливают вас при выходе из театра и преследуют потом дорогой, живут по меблированным комнатам, за которые они платят вдвое дороже, чем честные женщины; эта непосильная плата им очень тяжела. Выйти же из грустных условий, в которых они находятся, они могут лишь благодаря какому-нибудь особо счастливому, редкому случаю.

Сдавать меблированные комнаты внаймы проституткам запрещено, но без них по крайней мере половина комнат пустовала бы. Содержателями этих грязных притонов в большинстве случаев являются парикмахеры и виноторговцы. Они наживают большие деньги, требуют, чтобы им платили вперед, всячески притесняют эти жалкие существа и нередко шпионят за ними.

48. Извозчики

Несчастные клячи, везущие разваливающиеся кареты, красовались когда-то в королевских конюшнях и принадлежали принцам крови, которые гордились ими.

Эти лошади, уволенные в отставку еще до наступления старости, теперь трудятся под кнутом самых безжалостных мучителей. Некогда благородные животные, горячие и нервные, возившие великолепные тяжелые экипажи с такой легкостью, словно это самый незначительный груз, — теперь несчастнейшие животные в мире, мокрые от дождя и пота, усталые, измученные ежедневной восемнадцатичасовой ездой.