Цена посвящения: Время Зверя - Олег Маркеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На приеме, — ответила рация мужским голосом.
— К вам Злобин из Генеральной. Пропустить?
Злобин смотрел на окна дома, умытые холодным дождем. Странно, но он явственно чувствовал на себе чужой взгляд. Нет, не враждебный, а спокойный, немного усталый взгляд.
«Сейчас посмотрим, что это за товарищ Сухов», — пришла на память фраза из любимого фильма «Белое солнце пустыни».
Злобин не смог сдержать улыбки. Уж больно похожей была ситуация.
Некто в доме от тлеющего бикфордова шнура не прикурил и из окна толовую шашку под ноги Злобину не бросил.
— Пропусти, — распорядился мужской голос.
— Я пойду пешком, — сказал Злобин охраннику.
Тот чуть пожал плечами. Лицо осталось бесстрастным.
Злобин положил ладонь на холодную ручку калитки. Краем глаза Злобин заметил видеокамеру под козырьком будки.
«Ладно, у нас тоже техника есть», — подумал Злобин.
Пошел по краю дорожки, посыпанной хрустящими катышками розового туфа. На ходу достал мобильный, нажал кнопку связи.
— Слушаю вас, — пропела в ухо трубка дежурно-вежливым голосом автосекретаря.
— Быстрорастворимый, — произнес Злобин пароль.
В трубке тихо щелкнуло.
— Слушаю вас. — Голос был мужским, живым и жестким.
— Тридцать девятый. Для меня есть информация?
— Да, тридцать девятый, — после короткой паузы ответил оператор. — Запрос «Т» был двадцать минут назад. Адресат вам известен. На букву «И». Информация принята?
— Да.
— Конец связи.
Злобин не знал, как устроена система контрразведывательного прикрытия Генеральной прокуратуры, но только что получил возможность убедиться, что система работает без сбоев.
Он мог и не тратить время на общение с юной следачкой; предъявил постановление, забрал папку, подмахнул акт о передаче — и вся недолга. Но какой в этом интерес? Весь интерес в игре.
Стоило как бы невзначай запустить фамилию Татарский, как кто-то сразу же бросился наводить справки. И угодил в сеть, растянутую Игнатием Леонидовичем. Либо в оперативно-следственной группе Татарского сидел человек Игнатия Лойолы, либо на коммутаторе ждали звонка, в котором одновременно прозвучат фамилии Злобина и Татарского, техника сейчас это позволяет. Остальное — дело техники.
Злобин хитро прищурился на окна дома. Приоткрыл папку, сверился с данными из досье Иванова, набрал номер его мобильного.
— Да? — Тот же голос, что и в рации охранника, звучал недовольно и грубо.
— Василий Васильевич, вы меня видите? Сделайте одолжение, выйдите на крыльцо.
В трубе глухо крякнули.
— Хорошо, — проворчал Иванов и дал отбой.
Злобин сбавил шаг.
Вблизи дом показался кряжистым низкорослым дубом, надежно ушедшим в землю. Три этажа арочных окон, по четыре с каждой стороны центрального входа, выделенного белой стрельчатой аркой. Крытая терраса опоясывала дом по периметру. Окна тоже стрельчатые и узкие, как бойницы. Лестница разрубала террасу пополам. По ней можно было подняться к дверям дома или свернуть в один из входов в галерею.
Казацкий крепкий ум, доставшийся Злобину от предков, не мог не восхититься чистотой линий и зримой надежностью дома.
Мощная дубовая дверь плавно открылась, из дома вышел мужчина в распахнутой темно-зеленой куртке. Злобин узнал Иванова, фотографии в досье имелись. Только на них Иванов не выглядел сумрачным и подавленным, как медведь, не залегший в берлогу.
Он дождался, пока Злобин поднимется по девяти мраморным ступеням, первым протянул руку.
— Иванов, — сухо представился он.
— Андрей Ильич Злобин, Генеральная прокуратура. Удостоверение показать?
— Покажите.
Злобин раскрыл красную книжечку. Иванов цепко пробежал глазами по строчкам. Злобин убрал удостоверение в карман.
— Постановление на изъятие материалов доследственной проверки по факту смерти Матоянца показать? Или вы уже в курсе?
Злобин отчетливо почувствовал, как измотан Иванов. Понял, играть он не станет, выдохся. Хоть и бросили ему в лицо, что в два щелчка вскрыли его агентурную сеть, а гонор выказывать не будет, не до того ему сейчас.
На отекшее нездоровое лицо Иванова ветер бросил пригоршню мороси. Он медленно вытер лицо.
— Предпочитаете играть в открытую? — Иванов с трудом выдавил улыбку.
— Не люблю темнить. И вам не советую.
— Страна Советов кончилась в девяносто первом. Теперь капитализм, каждый ищет свою выгоду.
— Я — бюджетник. Зарплату отрабатываю. Вот поручили проверить материалы на месте, я и проверяю, — парировал Злобин.
Иванов примерился, как боксер перед ударом, и врезал:
— В открытую так в открытую, Андрей Ильич. Генеральная желает влезть в дела Матоянца?
Злобин посмотрел в его больные глаза и веско произнес:
— Не вижу оснований. Я просмотрел видеозапись, Василий Васильевич. Такая смерть никакой привязки к его бизнесу иметь не может. Классический вариант «после того, но не в результате того».
— А как по-латыни, забыли уже? — Взгляд Иванова немного потеплел.
— Да кто ее помнит! Как сдал, так и забыл.
Иванов посмотрел за спину Злобину.
— Почему на машине не подъехали?
— В ней сидит очень бойкая девушка. Не хотелось бы, чтобы этот колокольчик раззвонил на всю округу, о чем мы разговариваем. Проверку она провела под вашу диктовку, так я понял? — без промедления задал вопрос Злобин.
— На нее без слез не взглянешь, — поморщился Иванов. — Лет пять ждать надо, пока она нормальным следаком станет. Кстати, с высшим образованием у них там трое: она, зам по следствию и начальник. Остальные — ПТУ. И недокомплект в сорок процентов. О качестве работы можно и не заикаться. Вот и пришлось опытом поделиться.
— Зачем вы организовали экспертизы? Особой нужды в них я не усматриваю. И к чему такая спешка?
Иванов вновь протер ладонью лицо.
— Я хотел закрыть все вопросы. Сразу и навсегда. Частный сыск в таких случаях неуместен. Решил, все должно быть официально, каждая бумажечка подшита, каждая буква проверена. Поэтому и девочку эту чуть ли не за руку водил. Это во-первых. А во-вторых… О спешке. Не гоже такому человеку в холодильнике месяц лежать. Положено на третий день хоронить, так и схоронили, — закончил он потускневшим голосом.
— Понятно, — сухо обронил Злобин.
Иванов вновь вытер лицо. Оно у него было цвета неба, серое с темно-синими тенями в складках, от пальцев на коже остались розоватые полосы.
— А если бы он был ортодоксальным мусульманином, а вы были бы на моем месте? Как вы поступили, Андрей Ильич?
Вопрос Иванов швырнул, как динамит под ноги товарищу Сухову. Проверка на вшивость, а не вопрос.
Злобин задумался.
— Все согласно УПК, — ответил Злобин, глядя в глаза Иванову. — Богу Богово, кесарю — кесарево.
Иванов долгим взглядом осмотрел его лицо, словно высвечивая фонариком.
Отступил на шаг.
— Место происшествия смотреть будешь?
Злобин кивнул.
— Тогда лучше сюда.
Иванов повел к входу на террасу.
Они вошли под гулкие своды. Свет бил сквозь бойницы, рассекая полумрак острыми клиньями.
— Родные дома? — спросил Злобин.
— Уехали на кладбище, — коротко ответил Иванов. — Первый день, так полагается.
— А вы?
— Я там уже был. Рано утром.
Злобин обратил внимание, что на террасу из дома выходят несколько дверей.
— Служебные помещения. Все под сигнализацией, — прокомментировал Иванов.
Они свернули за угол.
Тыльный выход из дома венчала стрельчатая арка. Потолок взлетал вверх по крутым дугам, как в келье. В центре свода из замкового камня свешивался плафон на толстой цепи.
Здесь стояли два плетеных кресла. Под одним блестела этикеткой на круглом боку бутылка.
Злобин обошел кресла, с верхней ступеньки осмотрел задний двор.
Лужайка метров в двести длиной с круглой клумбой в центре. По пожухлой траве змеились дорожки, посыпанные розовым крошевом. Две служебные постройки: длинный прямоугольник и правильный квадрат под острой крышей.
— Конюшня, гараж, мастерские. И флигель охраны.
Злобин повернулся к Иванову.
— Сколько ребят в охране?
— Смена — трое. А так — шесть.
Они спустились по лестнице, пошли по влажно хрустящему крошеву, покрывавшему дорожку.
— Вы живете в доме? — спросил Злобин.
— Когда работаю. У меня квартира в Москве. И дачка по Минскому.
— А работали вы здесь, когда работал Матоянц, так?
— Да.
— И часто он работал дома?
— Когда была возможность. Скоростной Интернет, мобильный, «вертушка» и обычный телефон, спутниковая связь… Зачем в офисе корпеть, когда все есть тут.
— А деловые встречи?