Егерь: Назад в СССР 3 - Алекс Рудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чёрт!
Я оглянулся — дорожки сада были пустыми. Ну, правильно! Весь народ на работе, только эти оболтусы болтаются после школы.
Я решительно расстегнул брючный ремень.
— Андрей! Ты что делаешь?
— Помогу ребятам. Не им же в воду лезть — простудятся.
— А ты?
— Да там неглубоко, Кать! Видишь — вон они блестят.
Пацаны с надеждой смотрели на меня.
Куртку и рубашку тоже пришлось снять — с закатанными рукавами я бы до часов не дотянулся. В итоге я остался в одних трусах.
Держась двумя руками за бетонный поребрик, я осторожно шагнул в воду. Она оказалась ледяной, обжигающе-холодной. У самого берега глубина была сразу по колено. Ступнями я чувствовал мягкий ил.
Сделал шаг в сторону часов и тут же поскользнулся. Если бы не держался руками — точно шлёпнулся бы в воду!
Ещё шаг! Из-под ног поднималась коричневая муть. Чёрт, об этом-то я и не подумал! Ничего же не видно.
— Там они, там! — галдели пацаны, показывая на воду.
Я наклонился и стал шарить руками по илу. Не напороться бы на стекло!
Наконец, занемевшие пальцы наткнулись на какой-то кругляш. Я сгрёб его в ладонь и вытащил из воды. Точно, часы!
— Ваши?
— Да, да, наши!
— Ну, держите!
Парни сгрудились вокруг Витьки, который крепко сжимал часы. А я хватаясь двумя руками за шершавый бетон, полез на берег. Как же холодно-то!
— Идут! — счастливо выкрикнул Витька. — Идут! Я же говорил!
И тут со стороны метро раздался пронзительный свисток.
К нам быстро шагал милиционер.
Только этого не хватало!
Ребята бросились врассыпную, словно испуганные воробьи.
Я бы тоже бросился, пожалуй, да куда убежишь без штанов?
Я успел надеть рубашку и брюки, и уселся на траву, натягивая носки прямо на мокрые ноги.
Милиционер подошёл, козырнул и представился.
— Добрый день! Нарушаем?
На его погонах я увидел три маленькие звёздочки.
— Никак нет, товарищ старший лейтенант! Ребята отцовские часы в воду уронили — помогал достать.
— Какие ребята? Те, что сбежали?
— Ну, да.
— А как я теперь это проверю? — строго спросил милиционер.
— А вы спросите у девушки, — улыбнулся я, надевая ботинки.
Милиционер посмотрел на Катю.
— Этот гражданин говорит правду?
— Да, — подтвердила Катя. — И если он ещё немного посидит на траве, то в награду за свой добрый поступок заработает воспаление лёгких.
— Встаньте и предъявите документы, — сказал мне милиционер.
Я поднялся с травы и протянул ему паспорт, едва ощущая книжечку замёрзшими пальцами.
Милиционер полистал паспорт и вернул его мне.
— Дыхните, — сказал он.
Я послушно дыхнул.
— Трезвый, — удивлённо заметил милиционер. — Как же вы решились в такую холодную воду лезть?
— Помочь хотел.
— Мда... Ладно, больше не нарушайте. Счастливо оставаться!
— Замёрз? — спросила Катя, протягивая мне куртку.
— Немного, — отозвался я, полязгивая зубами.
— Вот что. Идём к нам в общежитие! Тебя надо отпаивать горячим чаем!
— Идём, — согласился я. — А пустят?
— Что-нибудь придумаем.
Быстрым шагом миновав сад, мы перешли проспект Карла Маркса и вышли к набережной. Улица была перегорожена поперёк глухим деревянным забором с сетчатыми воротами. За воротами кипела стройка.
— Куда вы? — спросил нас человек в измазанной грязью спецовке.
— Нам на мост надо, на тот берег, — ответила Катя.
— Мост закрыт на реконструкцию. Шлёпайте в обход.
Человек махнул рукой вверх по течению реки.
— Там мост Свободы — по нему перейдёте.
Пришлось нам около километра идти вдоль Невки к мосту Свободы. Но нет худа без добра — пока мы добрались до моста, я почти согрелся.
— Смотри, Андрей! «Аврора»!
Действительно, возле моста Свободы стоял на вечной стоянке легендарный крейсер. Во все стороны от него тянулись толстые канаты к плавучим бонам, похожим на полосатые бочки.
Я вспомнил, что через пять лет крейсер утащат отсюда на капитальный ремонт. Вернётся он наполовину обновлённым, а пока ещё можно полюбоваться не новоделом, а тем самым кораблём, который участвовал в Цусимском сражении, а потом дал залп, послуживший сигналом к штурму Зимнего дворца.
Мы перешли недлинный горбатый мост и свернули направо, на улицу Чапаева.
— Не пущу!
Вахтёрша, выйдя из-за стойки, решительно перегородила дверь.
— Студенческого нет — не пущу! С ума ты, что ли, сошла, девонька — среди бела дня мужика в общежитие тащить? Совсем стыд потеряли!
— А ночью пустите? — с надеждой спросил я.
Вахтёрша воинственно прищурилась на меня.
— Иди отсюда, зубоскал, пока я в милицию не позвонила! Чтоб духу твоего не было через минуту!
Мы с Катей вышли на улицу.
— Ничего, весело сказал я. — Зато теперь я спокоен — никакие ухажёры сюда не пролезут.
Словно в опровержение моих слов в подъезд мимо нас ввалилась группа парней-студентов. Они оживлённо обсуждали какого-то Сашку, который «совсем рехнулся». Почему именно Сашка рехнулся, я услышать не успел.
— А другого входа нет? — с надеждой спросил я Катю.
— Не знаю, — растерянно ответила она.
— Катюха! — закричал сверху весёлый девичий голос.
Из окна второго этажа высунулась курчавая женская голова. Голова задорно улыбалась.
— Это Аня, моя соседка по комнате, — сказала Катя.
— Это твой Андрей с тобой? — спросила Аня, бесцеремонно разглядывая меня. — Красавчик! Но Церберовна вас не пустит. Идите через десятую комнату — там Васька должен быть. Он сегодня анатомию прогуливает.
Видя, что мы не понимаем, Аня махнула рукой вдоль фасада здания.
— На первом этаже шестое окно от угла. Постучите — вам откроют. Вход десять копеек. Там студенты из области, им деньги нужны.
— У тебя есть десять копеек? — спросила Катя.
— Есть, даже двадцать, — ответил я, нащупывая в кармане мелочь.
— Десять хватит, — улыбнулась Катя. — Я через дверь пройду.
Я отсчитал шесть окон от угла здания и осторожно постучал в стекло. Изнутри выглянул заспанный темноволосый парень. Нисколько не удивившись, он отодвинул щеколды и открыл створку окна.
— На подоконник не вставай, запачкаешь!
Я подтянулся на руках и перевалился в комнату, стараясь не задеть подошвами ботинок подоконник. Парень одобрительно кивнул и протянул ладонь лодочкой. Я опустил ему в руку десятикопеечную монету и огляделся.
В комнате стояли три кровати с тумбочками и большой стол, заваленный учебниками.
