Жена монстра (СИ) - Чередий Галина Валентиновна

— Херня! Ты мне с самого начала приглянулась, и я этого не скрывал. — Я отступила, Гро подошел. Дурацкие танцы.

— С самого начала, это когда я истекала кровью на полу в том проклятом подвале, а ты собирался добить меня из арбалета в качестве милосердия?

— Да. Именно поэтому и поддался на уговоры Кая.

— Херня! — вернула я ему. — Ты на меня как на мусор, который надо прибрать и забыть, смотрел.

— А ты поставь себя на мое место. Смотришь на кого-то, кто тебя сходу зацепил даже в таком виде, но понимаешь, что ни единого шанса. Остается смириться и запретить себе любые чувства.

Я сделала вид, что прочищаю уши.

— Ты сказал «чувства»? Мне не послышалось? Ты вообще смысл этого слова знаешь?

— Не ехидствуй.

— И не собиралась. Лично по моим за тобой наблюдениям, ты и чувства — из разных вселенных.

— Ты просто зла на меня.

— А у меня нет повода?

— Изначально он был, но дальше ты стала все мое поведение рассматривать через призму этой злости, а это несправедливо.

— Зачем все это? — усмехнулась ему в лицо. — В чем опять прикол?

— Ты о чем? — нахмурился волх. Вот говнюк, даже хмурится он так, что к нему мои глаза прилипают.

— Какую цель преследуют эти твои словоизлияния про чувства и потуги заставить меня поверить, что все совсем не так, как я, недалекая, себе представляю, — конкретизировала я.

— Я не считаю тебя недалекой, — раздражаясь, мотнул башкой Гро.

— Да ладно! Ты назвал меня дурой при первой встрече, морочил голову, как последней лохушке в том клубе, сейчас вот напевать сладко начал. И это после того, как заявлял, что я для тебя едва ли не пустое место.

— Все в гневе болтают глупости, я не исключение.

— Да офигеть! Еще и самокритика! Что на кону, Гро? Влюбив дурочку Отэм, ты получишь какие-то до фига заманчивые плюшки в этой вашей героической борьбе? Статус свой повысишь, используя меня? Или тут все попроще, и дело в братской конкуренции, и ты споешь как угодно, лишь бы Каю не досталась?

— А вариант, что у меня реально появились к тебе чувства и я решил не бороться с ними, а признать? Я хочу тебя, Отэм, хочу отношений с тобой. Нормальных, постоянных.

— Тех самых постоянных отношений, что, по утверждению Кая, вы заводите исключительно со своей парой на всю оставшуюся жизнь? — язвительно ухмыльнулась я.

— Что-то Кай до хрена болтлив! — рыкнул темный брат.

— Что-то ты до хрена самоуверен, — парировала я. — Думаешь, я своими мозгами не дойду до того, что если бы ты хотел от меня чего серьезного, а не одного только манипулирования доверчивой влюбленной Отэм, то сам бы поставил мне эту вашу чертову метку? Облом, Гро. Не такая уж я и доверчивая. И уж точно нисколько не влюбленная в тебя. И ваша обожаемая апсара передала, что голем не опасен, пока при мне. Чао!

Махнув рукой для подкрепления сказанного, я таки пошла к базе.

— Ну и чего ты притихла? — спросила у подселенки.

«Ты и без меня прекрасно справлялась, — буркнула она. — Но знаешь, оставаться голодной после таких поцелуев не дело. Может, заглянем к рыжику? Разок!»

Глава 20

— И не мечтай! Я тебе условия озвучила, — огрызнулась я на Тилоттаму, втопив поскорее к базе. Оглянувшись, увидела, что Гро, нахмурившись, пошел следом, но на расстоянии, видимо решив, что продолжать сейчас бессмысленно. Всегда теперь бессмысленно, всегда, хитрожопый волх.

«Знаешь, я ведь тоже могу проявить вредность», — проворчала озабоченная особь-мозгоклюйка.

— Да неужели?

«Я вот не мешала тебе получать удовольствие с этим мрачным типом, а могла бы».

— Как? Бубнила бы и не давала покоя?

«Вовсе нет. Я ведь полубогиня, повелевающая эмоциями, Отэм. В моей власти не только излучать чувственность и дарить наслаждение всеми аспектами жизни, но и начисто отнимать это».

— Угрожаешь? Чем? Тем, что ты отключишь ту самую дурную часть меня, что ведется на Гро? Так я только «за»! И кстати, если бы не твоя подстава с побочным действием той живицы, то под Гро я бы и не оказалась. На этот раз.

«Ну да, твоя способность отрицать собственное влечение и порывы могла бы заслуживать уважения, если бы это не было просто глупым упрямством. Тщетным, как ты убедишься со временем».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В общем коридоре молодняк волхов успел уже собрать цементную пыль и осколки бетона в кучки, и я пролавировала между ними, игнорируя вопросительные взгляды, нырнула к себе и мигом забралась в постель, укрываясь с головой. Все, хватит. За последние часы я вела столько споров, сколько у меня за всю жизнь не было. И то верно, с детства я при любом конфликте предпочитала отважно сбежать.

«Отэм! — не отставала апсара. — Я серьезно! Могу ведь действовать и силой. Я имею право на свою долю удовольствия».

— Оно у нас и так было. На двоих.

«Вот уж нет. Гро был с тобой. И хотел он тебя».

— Но из-за тебя.

«Нет».

— Вранье, ты просто ненасытная.

«Ничего подобного. Уж поверь, я прекрасно знаю, кого хочет мужчина любого вида. Гро желает тебя, а вот Кай вожделеет меня».

— То есть ты это все время знала и помалкивала?

Я тут хожу, речи саркастические произношу, выискиваю подвох, а эта все знает, как оно есть на самом деле, но ни словечка. Гро хочет меня? Именно меня, а не то, чем меня начинили? А даже если и так… то что это меняет?

«Ты не идешь мне навстречу и постоянно отмахиваешься».

— Паразитка ты эгоистичная!

«Тебе ли обвинять меня в эгоизме. Это не я сейчас придерживаюсь политики «сытый голодного не разумеет».

— Это мое тело! Мое! И я не собираюсь позволять тебе его подкладывать под каждого, на кого у тебя зачешется! И хватит уже о сексе! Поговорить о Мвале не хочешь? — Я потрогала плоский камень сквозь ткань. Он казался чуть теплее моей кожи и ощущался уютно тяжелым.

«А что о нем говорить? Он сейчас безвреден и таковым останется, пока при нас и нам ничего не угрожает».

— Так, выходит, он появился, чтобы защитить тебя? Немного с опозданием.

«Скорее всего, ему понадобилось время на пробуждение и чтобы добраться. Я же не знаю, где он был, когда почувствовал мою магию. Я его видела в последний раз сотни лет назад».

— Ты хотела сказать, что ты его бросила сотни лет назад?

«Оставила, Отэм».

— Кто так делает?

«Ну а что, мне было вечно с ним возиться? Джасвиндер создал его и поручил мне заботиться, пока сам отправился на сражение. А потом взял и пал в битве с нагами. И что мне было делать? Я жила дальше, у меня свои дела…»

— Ага, новые любовники, наслаждения — на кой черт земляной ребенок бывшего, да? Этот Джасвиндер, видно, неплохо знал твои повадки, если решил озадачить возней с големом в свое отсутствие. Рогатым ходить не хотел, да?

«Пф-ф-ф! — фыркнула она. — Он был эгоистичной тщеславной божественной скотиной-собственником!»

— А ты у нас свободолюбивая и любвеобильная.

«Иронизируй сколько хочешь, Отэм, — в голосе в моей голове проявилось нечто похожее на истинную боль и обиду. — Я не всегда была такой! Я была только его и любила. По-настоящему, так, как в ваших человеческих мечтах. Среди богов и апсар так не принято. Его одного видела. И умоляла выбрать остаться со мной, а не искать дурацкой ратной славы в той бесконечной и бесполезной войне с нагами. В ответ он мне всучил Мвалу, как недалекой капризной смертной бабе, и велел возиться с ним. Занять себя этим в его отсутствие. И умер! Не вернулся!»

— Эм-м… — У меня в горле запершило. Наверное, я действительно склонна судить обо всем и всех слишком категорично, присваивая чужим поступкам сразу автоматически знак минуса. Но ведь многое в жизни совсем не однозначно. — Прости. Я же не знала всего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Я не бросала Мвалу. Не навсегда. Оставила, собираясь за ним вернуться. Но не смогла».

— Почему?

«Ну, очевидно, потому, что умерла».

Мы помолчали, и я неожиданно почувствовала, что по щекам катятся слезы. Не мои. Апсары. Той самой озабоченной, эгоистичной, беспечной. Познавшей потерю любимого так давно, но так и не пережившей это до конца. Сотни лет, а ей все больно. За мою короткую жизнь у меня было трое бывших. О ком бы из них я всплакнула сейчас? О ком бы грустила? Кого помнила бы спустя годы? Да никого. Я знала влюбленности, страсть, но не любила. И при этом позволяю себе насмехаться над ней и судить ее.